Странствия по утраченной Родине. День третий

                8 июля

              Наступившее утро, ясное и прозрачное,  положило хорошее начало дню. При ярком, весёлом солнечном свете мы по достоинству оценили место, выбранное для ночлега.  Обнаружили себя в центре живописной панорамы.  Излучина Зуши. В дальнюю даль уходили луга, леса, холмы, мягко сливаясь у горизонта и меняя колер с зелёного на тёмно-синий. Синева земная незаметно, без линии раздела переходила в небесную голубизну. Бескрайние просторы хрестоматийно оживлялись лишь идиллическими стадами, человек совсем не присутствовал, что весьма радовало сердце и глаз.
           Только вот Зуша близко к себе не подпускала, болотистый берег под нашим склоном, кочки, заросли осоки. Любуйтесь издали и будьте тем довольны. Хорошо, местный рыбак показал нам потайной колодец. Сами бы мы никогда не додумались искать его среди болотных кочек. Неожиданно глубокий и чистый, колодец был ещё одним приятным открытием этого утра.    
          Завтракали не спеша, созерцали дали, оттягивали отъезд, понимая, что это место покинем навсегда. Нам бы задержаться здесь, но предстоял  долгий путь, и  мы рвались только вперёд.  Поклонились липе, сноровисто собрали походное имущество. Надо заметить, с каждым ночлегом мы всё ловчее управлялись со своим "лишним" и "нелишним".  А палатку уже почитали за дом родной.      
          Дул свежий встречный ветер. Он смягчал жар солнца, но осложнял езду.  За перелеском  возникла деревенька, от неё – накатанный просёлок, как раз в нужную нам сторону. Ехать по нему – одно удовольствие. Снова и снова поражались мы безлюдью  края,  нам оно пока нравилось.
           Наконец, на пути легло большое село. Спросили название. Ответили:  "Троицкое-Бачурино". Значит, мы уже в Тульской области.  Троицкое-Бачурино. Когда-то это была маленькая деревенька, населённая  родом Бачуриных, позже там построили Троицкий храм, так и образовалось название села. Храм теперь стоял в разрухе и запустении. Сильно досталось ему от Советской власти.  В селе обнаружился магазин, пополнили в нём запас сушек. С чаем и кофе они очень быстро расходились.
          Селу повезло с речками. С одной, с Зушей, мы  уже познакомились близко, две других, Снежедь и  Сальница, ждали, когда на них полюбуемся и  увековечим в слове.
           Снежедь оказалась настоящей достопримечательностью села и его окрестностей. Характером она походила на своих  горных своенравных сестёр и даже пыталась образовать из себя и окрестностей похожий  пейзаж ( насколько это оказалось возможным для мягкой средне-русской природы). Мы узрели на Снежеди каньончики и пороги,   стремнины и омуты, буруны и  отмели, как в горах, а потом, за изгибом реки вдруг – тишь, кусты над гладью вод, луга, равнинное приволье. На берегах Снежеди охотился Иван Сергеевич Тургенев, здесь разворачивается действие его "Записок охотника".
           Наш путь лежал по Белёвскому тракту, на него указали  сельчане, мол, так легче всего добираться на велосипедах. Тракт оказался разъезженным  большаком средь  широкого поля. Пыль из под колёс и песок  не устраивали ни нас, ни велосипеды,  езда на гружёных по глубокому песку – предприятие невыполнимое, песок не держит велосипед, колёса сразу зарываются и вязнут.  Опять надумали ехать по азимуту, подальше от земли возделанной.
         Поначалу, казалось, сама природа вознаградила нас за решимость. Подарила чистую речушку с песчаным дном, ту самую Сальницу.  С наслаждением полежали на донном песочке среди быстрых её струй, в них резвились маленькие рыбёшки, а нам было слишком мелко, чтобы поплавать.
       Отдохнув и подкрепившись, двинулись к видневшемуся невдалеке  лесу. Дубы и берёзы дружелюбно обступили нас. В траве, россыпью, земляника в сАмой спелой спелости, да столько! Такое могло только присниться. Бросились собирать прямо в рот. Похоже, люди нечасто сюда добираются.  Закапал слепой дождь, но солнце не испугалось крупных его капель. Слепой - не обложной.   Не испугались и мы и продолжали наслаждаться ягодой.
        Часа три не расставались с благодатным лесом. Наевшись земляники (хотя можно ли земляникой наесться?)двинулись по просекам, по тропинкам, заросшим травой и цветами, как будто точно знали направление.  Грибы бросались прямо под колёса, и какие грибы: белые, подосиновики, подберёзовики, угадали, хитрецы, что велосипедистам не до них. С грибами всегда так, нельзя показывать, что усиленно их ищешь. Будут нарочно прятаться.
        Тут дождь собрался с силами и полил по-серьёзному, благо, мы как раз выехали на маленькое поле среди леса. За ним – деревенька в несколько домов. Людей у домов не видно, да и что им делать на дворе под дождём.  На отшибе деревеньки нашлось  и пристанище нам. Дождь благополучно переждали в сарае, на свежем пахучем сене, по всем канонам деревенской романтики. Лежали в сухости, довольные везением, размышляли, куда дальше двигаться.
       Когда закуковала кукушка, запел петух, мы выглянули наружу, на просветлевший небосвод и, рассчитывая, что непогода позади, смело двинулись дальше. По нашим предположениям, ближе к вечеру мы должны были встретить, наконец, Оку, властительницу трёх областей. Опять по сторонам потянулся прекрасный русский лес.
         Однако птицы нас обманули с приметами. Дождь пошёл опять, всё сильнее и сильнее. Уже гроза загрохотала, заблистала молниями над лесом, а мы всё ехали и ехали под  грозовым ливнем. Добрый лес стал беспросветным, глухим, чуждым. Мгновенно промокли насквозь. Колёса путались в густой траве давно неезженых просек. Путь преграждали поваленные деревья, видно лесники в такую глушь не добирались. Дальше двигаться было невозможно.
          С горя, вздумали разбивать  палатку тут же, в лесных дебрях. А что было делать? Но воды во флягах – ни капли, как ни парадоксально это выглядело в бесконечных потоках небесной влаги.  Я даже всплакнула немножко. Сын, глядя на меня, тоже запечалился, но быстро взял себя в руки. Стойкость десятилетнего мальчишки ободрила меня.   Мужчины трезво оценили обстановку: « Нельзя на стоянке без воды, надо двигаться дальше в поисках реки или ручья». 
          Лес всё не кончался. Его красота воспринималась уже каким-то сверх-рациональным чувством.   Наконец, деревья расступились, и мы выехали на опушку, а вскоре нашли и дорогу из леса. Однако тяготы на этом не закончились. Холмистая местность и раскисшая глина просёлка долго испытывали нас на выносливость. Глина расползалась под колёсами, они увязали в ней крепко. Не однажды пришлось  надрывно тянуть велосипеды в крутейшие горки,  потом спускаться с таких же горок, что было ещё труднее.  Соскальзывали, падали вместе с велосипедами, ноги разъезжались в грязи. Муж потом признался, что больше переживал не за нас с Женей, а за транспорт. 
         И всё же мы добрались в тот день к реке. Пусть это оказалась не Ока, а всего лишь скромная речка Иста, её правый приток (сориентировались по карте).  Грязные, "усталые,  но довольные" собственным упорством, нашли на луговом бережку красивую стоянку, разбили палатку, переоделись в сухое, развели костёр, что среди бесконечной сырости, мокрой травы, склонённых, тяжёлых от влаги кустов дело весьма непростое. Как и добывание воды из речки, сплошь заросшей кустарником.
        Костёр и вода - жизненная необходимость,  мы мечтали о горячей пище и питье. Из Харькова прихватили с собой большие запасы Беби-микса – детского сухого питания со всякими овощами и фруктами. Разведёшь его кипятком, и сытная еда готова (конечно, на любителя, но для форс-мажора вполне приемлемая). Этим и поужинали, запивая младенческую преснятину крепким чаем. В сухой палатке, в сухой одежде, в сытости, под шум непрекращающегося дождя спалось  очень сладко.