Поле. Подражание Лавкрафту

Это поле простирается на северо-запад до самого горизонта, насколько хватает взгляда. С южной стороны оно ограничено нестройными рядами ветхих деревенских домишек и старинных лачуг, в которых доживают свой век одни лишь старики, продолжая скорее по привычке, нежели по необходимости, возделывать свои скудные огороды. За этими домами дальше к югу высятся серые коробки многоэтажек, обозначая границу раскинувшегося в той стороне большого города. К юго-востоку ведёт широкое шоссе, оживлённое движение на котором не прекращается даже ночью, когда оно освещено сотнями нависших над дорогой фонарей. С шелестом шин и рёвом двигателей проносятся туда-сюда машины, наполняя воздух над шоссе нестройной симфонией дорожного шума. Однако над полем всегда висит неизменная, не тревожимая ни чем тишина. Лишь иногда шелестит трава, склоняясь под порывами ветра, или же стрекочут ночью сверчки и кузнечики. На северо-востоке стоит мрачный и тёмный лес, куда редко отваживается заходить кто-либо из местных. По ночам, когда свет одинокой луны озаряет верхушки деревьев, то их силуэты складываются в причудливые фигуры, поражающие воображение, а иногда и пугающие своей кажущейся нереалистичностью.

Никто из живущих ныне в этих местах не сможет рассказать вам, что произошло на этом поле много веков назад, когда ещё не было здесь ни большого города с его тянущимися ввысь новостройками-небоскрёбами, ни шоссе, по которому день и ночь проносятся автомобили, ни даже грунтовой дороги, на которой можно было встретить странствующего торговца, запряжённую старой лошадью телегу крестьянина или повозку, с сидящим на козлах весёлым и вечно пьяным ямщиком. Это дела давно минувших дней, воспоминания о которых окончательно изгладились из памяти многих сменившихся в этих местах поколений, и эти события произошли слишком давно, чтобы кто-то в наше время смог каким-то образом узнать о них. И только небо, безмолвно нависающее над этим полем, да причудливой формы верхушки вековых деревьев в мрачном лесу хранят воспоминания о произошедшем здесь ужасном событии, однако не в силах никому поведать о нём.

...Когда-то давным-давно на этом поле сошлись в битве не на жизнь, а на смерть две могучих армии, возглавляемых решительными и властными правителями. Лишь только забрезжил на горизонте рассвет, озаряя небо кроваво-красными лучами восходящего солнца и разгоняя мрак ночи, лишь только выступила на траве утренняя роса, два огромных войска выстроились друг напротив друга, приготовившись сойтись в смертельной схватке. Жрецы и священнослужители благословляли солдат на битву, обещая им прощение всех грехов и суля вечную и беззаботную жизнь на небесах тем, кто падёт на поле брани. И воины, преклонив колени, молили своих богов, чтобы те даровали им победу в этом сражении и пощадили их жизни в предстоящей жестокой сече. Затем вперёд, под воинственные крики своих солдат, выехали те, в чьих руках, крепко сжимавших поводья белоснежных коней, была сосредоточена абсолютная неоспоримая власть над собравшимися здесь людьми - полководцы и командиры этих огромных армий. Они толкали длинные и вдохновенные речи, поражавшие каждого, кто слышал их, находя отклик в душе каждого солдата. Они наполняли сердца воинов непоколебимой решимостью сражаться до последней капли крови, не щадя собственной жизни, а если потребуется - то и умереть во благо своего отечества. И в то же время, речи полководцев возбуждали в воинах клокочущую, ревущую ненависть к солдатам противоположной стороны - к этим варварам, убийцам и безбожникам, которые пришли разрушить нашу великую цивилизацию и поработить наш великий и свободолюбивый народ. И войска встречали речи своих командиров и правителей оглушительными криками одобрения и лютой ненависти к врагу.

И вот наконец протрубили горны, дающие сигнал к атаке. Вознеся к небесам последнюю отчаянную молитву, обнажив мечи и пришпорив своих коней, солдаты двух армий ринулись навстречу друг другу. Две мощных лавины, два огромных людских потока, сметающих, казалось, всё на своём пути, схлестнулись в центре поля.Сверкали в лучах восходящего солнца мечи, рубившие, коловшие и рассекавшие человеческую плоть. Ломались копья, свистели стрелы, разрубались напополам щиты, рвались кольчуги, а земля обильно поливалась алой кровью сошедшихся в этой безумной битве людей. Трудно сказать, как долго продолжалась эта вакханалия смерти, как долго вчерашние фермеры, кузнецы, лавочники и пастухи рубили таких же фермеров, лавочников и пастухов, но стоявших под знаменем другого цвета. Но когда это безумие, этот ужасающий пир неведомых сил, возжелавших вдоволь напиться человеческой крови, наконец подошёл к концу, над полем повисла мёртвая, не нарушаемая ни единым шорохом, тишина.

В этой битве не осталось ни победителей, ни проигравших. Всё поле в несколько слоёв было щедро усеяно изрубленными, изувеченными телами павших воинов. Повсюду лежали сломанные копья, расколотые и утыканные стрелами щиты, валялись пробитые шлемы и изодранные кольчуги. А знамёна, ещё утром гордо развевавшиеся над стройными рядами солдат своих армий, сейчас лежали на земле, изорванные и втоптанные сотнями пар ног в сырой чернозём. А сама земля, казалось, была насквозь пропитана кровью, приобретя зловещий бордово-красный оттенок. Вечером, когда солнце склонилось за горизонт и над полем сгустилась кромешная, беспроглядная тьма, ибо даже луна и звёзды скрылись с небосвода, не желая лицезреть это кошмарное зрелище - из леса вышли, неслышно ступая по обагрённой кровью земле, изголодавшиеся волки. Над полем разнёсся протяжный вой, ознаменовавший начало кровавого пиршества. Раздирая когтями и без того истерзанные кольчуги, хищники стремились добраться до мяса своих жертв, выдирая его кусками из безжизненных тел павших. А с угольно-чёрного неба пикировали, расправив свои зловещие крылья, вороны, вцепляясь когтями в лица мертвецов и выклёвывая им глаза. Пир смерти, который, казалось, закончился со смертью последнего солдата, павшего в этой страшной битве, продолжился с новой силой...

Об этом ужасном сражении вы не прочтёте ни в одном учебнике или справочнике, не услышите вы рассказов о нём от экскурсовода в краеведческом музее, не увидите памятника, поставленного потомками павших на той войне. История не сохранила ни единого упоминания о тех далёких временах, когда сошлись на этом поле два великих воинства. Никто сегодня не вспомнит ни имён правителей, ни названий государств, за которые они воевали. Ни один историк не сможет рассказать вам, как выглядели знамёна этих армий и что было изображено на щитах воинов. Мы никогда не узнаем, за что же они воевали, сойдясь в той кошмарной битве, в которой не осталось выживших. И сегодня даже ветхие старцы, живущие в покосившихся домиках рядом с тем самым злополучным полем, не смогут объяснить вам, почему на нём не растёт ничего, кроме бесцветно-серой, совершенно безжизненной на вид травы. И уж тем более редкому человеку, взглянувшему в ночные часы на зловещие верхушки деревьев стоящего вдалеке леса, могут почудиться в их очертаниях острия копий и верхушки шлемов суровых ратников, не сводящих своих пустых глазниц с того самого места, где отдали они свои жизни во имя цели, о которой никто и никогда не узнает.