Значит, не было бы и меня. Глава 31

 Ульяна в последние дни не находи себе места, всё думала о Катерине. По её подсчётам, та со дня на день должна была родить, а помочь ей, чем либо, она не могла. Даже ничего о ней не знала. Степан Гаврилович выбирался из землянки только по острой необходимости: за дровами или продуктами и по делам.

 Переодевшись в грязные лохмотья, он слонялся по селу, подвергая себя смертельной опасности, прося милостыню. Таким образом, он не только зарабатывал себе и семье на пропитание, но и подмечал расстановку сил противника. О ней он потом докладывал, куда следовало.

 На оккупированной территории наша разведка работала подпольно на свой страх и риск, но мужества этим людям было не занимать.

 Вот и сегодня Степану Гавриловичу необходимо было прогуляться по окрестностям села и всё осмотреть.

 В конце января морозы стояли хорошие. Днём ещё кое-как можно было пригреться на солнышке, а ночью, минут за тридцать, и околеть можно было вовсе, если не двигаться.

 Степан Гаврилович подошёл к селу. В сугробе около старого пня, он припрятал свои новые трофейные сапоги и, надев старые, изношенные, направился в село.
 Немцы, поначалу часто останавливали старика, тыча в его грудь автоматами, но Степан Гаврилович, стоял, сгорбившись в своих лохмотьях и приложив руку к уху, давал понять, что он ничего не слышит. Его даже проверили, выпусти автоматную очередь у самого носа, но тот даже не шелохнулся. С тех пор его не трогали и не обращали на него внимания, что можно взять с глухого и подслеповатого старика, гляди и сам скоро помрёт.
 Вот так Степан Гаврилович наведывался в родное село. Проходя мимо родного дома, сердце у него замирало и такая ненависть брала, что он готов был придушить этих немцев голыми руками! Но разум брал вверх над чувствами и Степан Гаврилович, скрепя сердцем и посчитав сколько людей и оружия, ковыляя проходил мимо.

 Идя по улице, он случайно наткнулся на Анфиску, та несла свежее молоко немцам, как ей было приказано. Завидев болтливую бабу, Степан Гаврилович наклонил голову, вздыбил бороду и поковылял, как мог себе позволить прочь. Но Анфиса Петровна его приметила.
- Эй, дедок! – окликнула она.
Степан Гаврилович, сделал вид, что не услышал её и двинулся дальше в сторону леса.
- Дед! Глухой совсем что ли! – снова крикнула Анфиска.
И чтоб не привлекать к себе излишние внимание патрульных, Степан Гаврилович остановился.
- Дед! Ты это, может голодный? Ты погоди, я молоко отнесу, домой сбегаю и хоть чего-нибудь тебе дам, - громко предложила она, поравнявшись со Степаном Гавриловичем.
Председатель махнул рукой, давая понять, что ему от неё ничего не надо, но Анфиса Петровна не поняла жест.
- Ты что меня не слышишь? – что есть мочи закричала она прямо на ухо бедному старику.
Степану Гавриловичу ничего не оставалось делать, как вступить с ней в диалог.
- Слышу, дочка, слышу. Не кричи так, - ответил он, пытаясь изменить свой голос.
- Это хорошо, что слышишь. Я говорю, сейчас молоко отнесу и вернусь. Подожди здесь меня, - попросила она и, не дождавшись ответа, поспешила в бывший дом председателя.
 
 Возле крыльца и на самой площадке стояли немцы с автоматами. Они курили и о чём-то разговаривали на своём языке. Завидев Анфиску с бидонами молока, немцы оживились. Та с каменным лицом прошла мимо них и занесла молоко на кухню.
 
 Степан Гаврилович решил, как можно быстрее покинуть село и направился в конец улицы, чтобы пересечь поле и оказаться в лесу. Идти быстро он не мог, так как находился в образе дряхлого старика.
 Анфиса Петровна, выйдя из дома председателя под улюлюканье и свист оккупантов, осмотрелась, ища глазами старика. На душе у неё было скверно от выходок невоспитанных приматов, но она всё равно была довольна тем, что плюнула в отнесённое молоко. Старика она приметила не сразу, так как была уверенна, что тот ждёт её недалеко. Отыскав его глазами, Анфиска поспешила за ним.

 Снег скрипел под ногами, а солнце светило очень ярко и, отражаясь от белоснежного покрова, слепило глаза. Женщина старалась не привлекать к себе внимание и шла не быстро, но старик ковылял медленно и та его догнала.
- Чего же ты не дождался меня? – спросила Анфиса Петровна.
Степан Гаврилович нехотя остановился и осмотревшись, ответил:
- Спасибо, дочка, ничего мне не надо.
- Слушай, дед, что-то голос мне твой очень знаком, - вдруг произнесла Анфиска. – Может, мы с тобой, где виделись?
Председатель занервничал.
- Показалось, тебе дочка, - ответил он, искажая свой голос и собираясь уходить.
Степан Гаврилович прекрасно знал Анфиску и понимал, что та от него просто так не отцепится. Да ещё и внимание патрульных к себе привлечёт, краем глаза он заметил, как два человека, с автоматами направились в их сторону.
- Да, нет, я ничего не путаю. Голос очень знакомый, - вновь начала настаивать Анфиска.
- Не оглядывайся и иди к коровникам, там поговорим, - неожиданно своим голосом произнёс председатель.
- Это вы?! – удивилась Анфиска и расплылась в довольной улыбке.
- А я думала, что вас и в живых уже нет давно, Степ….
- Что за баба болтливая, ну совсем не изменилась, - перебил её председатель.
Анфиска зажала рот рукой, понимая, что чуть не сболтнула лишнего.
- Иди, кому говорю, патрульные идут сюда, - умоляюще попросил Степан Гаврилович.   

 Анфиска, испугавшись, послушалась его и пошла дальше, а сам председатель, прихрамывая, поковылял к коровникам обходными путями. В своём селе он знал каждое деревце, каждую потаённую тропку.

 Через полчаса они уже были на месте. Ноги у председателя порядком подзамёрзли, так как он не планировал так долго находиться в селе.
 
 Вокруг никого не было. Недалеко замычала корова и Степан Гаврилович вспомнил ту беззаботную и спокойную жизнь, которая была в селе до прихода оккупантов. Из воспоминаний его вернули чьи-то еле слышные шаги. Он обернулся и увидел крадущуюся Анфиску.
- Значит, я не ошиблась, это действительно вы! – сразу же начала она.
- Да, я это я! Только смотри ни кому, а то…. Хорошего ничего не будет, - вздохнув, предупредил председатель.
- А Ульяна где? Дети? – стала расспрашивать Анфиска. – Живы ли?
- Живы, живы. Всё нормально. Ты о Катерине что-нибудь знаешь? – спросил Степан Гаврилович.
- Катерина на днях девочку родила. Я роды принимала, слаба ещё, конечно, но так нормально. Иван с ней живёт, она его ели терпит, но делать нечего, - рассказала она.
- Девочку! Вот это новость! – восторженно произнёс председатель. – А назвала, назвала как?
- Назвала Любушкой, - ответила Анфиска.
- Красиво, Любовь, значит, - задумчиво произнёс Степан Гаврилович.
- Ага, - согласилась с ним Анфиска.
- Пойду я, Анфиса Петровна. Но ты смотри никому и ничего!
- Я нема, как рыба, - сказала Анфиса Петровна и жестом показала, что рот у неё на замке. 

 Председатель поверил её словам, ведь Анфиска до того болтливая баба была, что страшно себе представить, но сейчас она сильно изменилась. Война всех меняет.

- Счастливо, - произнесла вслед Анфиса Петровна и направилась к коровам.
Степан Гаврилович медленно побрёл в сторону леса.

Анфиска шла довольная и весёлая, она была рада повидаться со Степаном Гавриловичем. Напевая мелодию, какой-то песенки Анфиска зашла в коровник.
- Что такая весёлая? – неожиданно спросил Иван, появившись из неоткуда.
Та испугалась и вскрикнула.
- Чего людей пугаешь, средь бела дня? – спросила она, продолжая идти по своим делам.
Иван перегородил ей дорогу своим телом.
- С кем это ты сегодня на улице разговаривала? – спросил Иван.
Анфиска заволновалась, но виду не подала.
- Да мало ли с кем, не припомню что-то, - ответила она, давая понять своим тоном, что разговаривать она с ним не хочет.
- Видел я тебя со старикашкой каким-то. Чего он хотел? – спросил Иван, зло сверкая глазами.
- А-а-а, этот глухой что ли? Да так ничего не хотел. Я ему предлагала поесть вынести, а он, бедолага, меня не услышал. Несчастный старик, совсем старый, глухой и подслеповатый, - стала тараторить Анфиска.
- Что-то я его в нашем селе не припомню, - задумчиво произнёс Иван.
- Может из соседнего пришёл села, мало ли что могло с ним произойти, дом сожгли, родных убили, вот и ходит себе неприкаянный, - мигом придумала Анфиска.
- Может…. Да ну его этого старика, ты мне лучше вот, что скажи, - начал он и замялся.
- Чего хочешь? – спросила Анфиска, внимательно осматривая своего собеседника.

 За полгода этот человек сильно изменился. Когда-то он был добродушным краснощёким пареньком, варил супы да пёк пирожки в совхозной столовой. А сейчас?! А сейчас на нём была одета позорная немецкая форма, взгляд был жестоким и каким-то холодным.
- Ты это скажи мне, Анфиска, когда Катерина после родов поправиться? – неожиданно спросил он и замолчал.
 Его пухлые щёки покрылись румянцем.
Анфиса Петровна удивилась такому вопросу, а потом поняла, зачем Иван  о здоровье Катерины справляется.
- У каждого по-разному бывает. Может месяц, может недели три. Роды тяжёлые были, крови много она потеряла. Питаться ей хорошо нужно и не нервничать, глядишь и оправиться, - ответила Анфиска.
- Ладно, иди к коровам своим, мне пора, - вдруг резко оборвал Иван их разговор.
- А можно я к Катерине захаживать буду? Может с ребёночком посидеть, ещё, чем помочь, гляди и поправиться скорее, - спросила напоследок Анфиса Петровна.
- Хорошо, приходи, когда вздумаешь. Но смотри, вдруг чего, сама знаешь, руки у меня длинные, - согласившись, пригрозил Иван.
Анфиска тяжело вздохнула и, проведя Ивана взглядом, направилась убирать коровник.

(Продолжение следует)http://www.proza.ru/2015/12/04/131