Фронт надежды

                Фронт Надежды.
      Полет в никуда… на месте…. Внутрь плывущих перед глазами пятен реальности. Когда на них смотришь со стороны они похожи на цветные точки, а если входишь внутрь –  раскрываются, словно  огромный парашют, который, почему-то, летит навстречу, накрывает с головой и… становится явью. 
                *               
       Капитан Майкл Тумбс, сидящий впереди меня, дремал, запрокинув голову на подголовник кресла. Глайдер мягко скользил над поверхностью планеты. До объекта было еще далеко, примерно  два часа лета, и наш командир позволил себе расслабиться.
       Я и раньше удивлялся, насколько у него мягкие черты лица. Поразительный контраст с жестким, волевым  характером. А сейчас, во время сна физиономия нашего строгого капитана казалась совершенно добродушной. Полные щеки, бровки кустиками, нос крупным картофаном. Только мощный кадык немного настораживал. Да еще маленькие, жесткие, хищно прижатые уши напоминали о тревожном детстве, проведенном в драках и страданиях. Он часто вспоминал свое трудное околовоенное детство. Рассказывал, что такое повидал и перенес, что в любой экстремальной ситуации не испытывал страха. 
      Те, кто его хорошо знали – верили, остальных  сильно путала его мирная заурядная внешность.
     Слева от меня в кресле, полулежа, таращилась в экран монитора девушка Тамила. Только так можно назвать  выражение ее лица, с большими, выпуклыми глазами. Некрасивая девушка Тамила, по-моему, никогда не мигала.  Первое, что всегда приходило мне в голову, когда я на нее смотрел, это то, что она – некрасивая девушка. Честно говоря, я устал стыдиться этих своих мыслей и давно начал считать свою реакцию на ее внешность – «приколом». Какая мне разница, красивая она или нет. В конце концов, пора привыкнуть. Но, когда я  вновь видел лицо Тамилы, снова ловил себя на этой дурацкой мысли. Некрасивая девушка… Ну никак не мог привыкнуть, насколько она… некрасива. Тамила была в подразделении этноисториком, специалистом по лучевому сканированию и лифтовым переходам. Добрейшая и умная,… некрасивая девушка…  Тфу!  Вот ведь напасть!
       Киборг  Жос (жизнеобеспечивающая система), автопилот нашего корабля, как и все искусственные «люди», математический гений, навигатор и информационный модуль. Он же – «черный ящик» экспедиции.
     Что, интересно, они думали про меня. Я пришел на место их товарища, которого звали Чандр. Он служил в подразделении фронтовой разведки двенадцать лет, и последние пять - в составе этого экипажа. После очередного  регламентного медицинского осмотра, его отправили в отставку, а вместо него прислали меня. Молодого, неопытного специалиста, скучного и вялого.
       Да, я с отличием закончил Академию Внешнекосмической разведки, спецкурсы  туннельных полетов и школу боевой трансформации. Но все это было в прошлом. А в настоящем я – «новенький», и, естественно, был хуже их «старенького».
       Два года назад Чандр спас жизнь Тамиле, много раз выручал Тумбса, был членом их команды. А я пока был только слабым звеном.
     На этом неутешительном умозаключении поток мыслей прервался. Кажется я и сам задремал.
      - Крест, - голос пилота прозвучал резко, несмотря на спокойную интонацию. Глайдер входил в зону контакта с новой цивилизацией. Когда-то, очень давно, первые разведчики, встречая новый мир, мечтали, что он будет прекрасным и добрым. И не ошиблись. Ошиблись вторые. И третьи. А потом началась статистика. Анализировать ситуацию, по мере накопления опыта, становилось все легче и легче. В конце концов, с этой черновой работой стали отлично справляться автоматы и киборги.
       Слово «крест», в данном случае, означало, что результат анализа, проведенного Жосом, крайне негативен. Еще одна цивилизация - самоубийца. В противном случае, прозвучал бы совсем другой термин – «звезда». К нашему общему сожалению, Жос никогда не ошибался. В том, что он оказался прав и в этом случае, мы скоро смогли убедиться. Лучше бы он ошибся…
        Кстати, символ крест, как обозначение критического этапа в развитии цивилизации, был принят давно и, кажется, пришел из эпохи ранних религий. Две пересекающиеся линии означали прошлое и будущее, а точка их пересечения – настоящее, в котором прошлое превращается в будущее, где есть выбор, где есть только миг… Религиозный смысл символа был иной. Одна линия означала мир материальный, вторая духовный. Человек был точкой пересечения этих миров.
       Эти нюансы остались далеко в истории, поэтому, когда мы услышали, произнесенное Жосом, слово «Крест», поняли его  сразу и одинаково. «Кирдык», тупик, «конец света». В течение нескольких дней мы мотались из района в район, наблюдая, как вокруг трех городов концентрируются войска. Аборигены - просто люди, отличные от нас практически только одеждой и мировоззрением, собирались убивать друг друга. Наши отличия в одежде тут естественно были не причем. А что касается мировоззрения, то здесь разница была катастрофическая. Мы, в отличие от них, знали, что наша жизнь, это экзамен на пороге вечности, аборигены же считали, что кусок, вырванный изо рта соседа, это и есть цель жизни. Конечно, их обоснование военной агрессии было намного изящнее и основательнее. Но это не меняло сути.
       Из - за этого треклятого «куска», взметая фонтаны жидкой осенней грязи, оставляя на земле рваные раны, танки, резво ползли по холмам, а ракетные установки, стремительно выдвинувшись на позиции, притаились в хищном ожидании.   Города  замерли, зная о приближения бронированных монстров. Они даже не сопротивлялись, не могли сопротивляться. Слабость городов была связана не с отсутствием армии или вооружения, а с элементарной неразберихой в политическом руководстве. Не было даже эвакуации, поскольку властвующие элиты полагали, что у противника не хватит решимости начать атаку на города и начать обстрел жилых кварталов вместе с жителями.
        Древние стены, с навесными бронелистами, артиллерийские установки по периметру, конечно, могли остановить атаку пехоты или небольших отрядов бронетехники, но авианалет или артобстрел с дальней дистанции превращал всю систему обороны  в бесполезную суету.
       К сожалению, ни нам, ни защитникам городов, не удалось определить, где будет нанесен главный удар. Силы нападающих были настолько велики, что они смогли распределить их равномерно. Лишь за полчаса до атаки мы сумели понять, какой из городов будет обречен. Мы смогли бы остановить агрессию, если бы у атакующих были сложные электронные приборы. Но  их аппаратура оказалась настолько примитивна, что не поддавалась блокировке.
       Ползущие к городу танки, выглядели угрожающе, но  скошенные тяжелые листы броневой защиты, указывали на отсутствие защитных полей. Серьезного технологического уровня эта цивилизация не достигла. Вооружение у воюющих сторон было мощным, но допотопным. И слава Богу! Если бы они знали, как можно вызвать локальный энергоинформационный выброс в любой точке пространства, то уничтожили бы друг друга в течение нескольких дней.
       Единственное, что мы успели сделать до начала атаки, так это ослабить ракетный удар по двум городам и предотвратить артобстрел в двух районах. Чтобы сделать это, не раскрывая своего присутствия, нам пришлось незаметно изменить химический состав взрывателей. Под действием  микротемпорального поля корабля,  весь боезапас агрессоров  вышел из строя.  Причем, все выглядело, как заводской брак или диверсия противника. О нашем присутствии и вмешательстве никто из аборигенов не узнал.
     А вот третий город был обречен. Нам тупо не хватило времени, в  атмосфере невозможно отрабатывать все возможности нашего корабля. Мы  успели к началу атаки, но не смогли ее остановить.
      Защищенные темпоральным и маскировочным полями, мы просто сидели и смотрели... «Мы»? К сожалению, нет. Каждый видел происходящее своими, «личными» глазами. «Мы» вместе работали, вместе пытались спасти этот мир, но сейчас, каждый остался один на один со своими мыслями, своей болью и своими впечатлениями…
     Разрывы фугасных снарядов и ракет накрыли город. Сила, разносившая привычный мир в пух и прах, была настолько велика, что до самого горизонта воздух исчезал, превращаясь в месиво огня, пара, пепла и черной гари. Как при извержении вулкана, точнее огромного количества вулканов, небо потемнело, плотно забитое облаками сожженной природы. Какие там травинки, кустики, деревца… Железобетон испарился! Стальные конструкции сооружений расплавились! Военная мощь города за несколько минут бомбардировки и артобстрела исчезла как сон. Сам город исчез. Не надо было ждать конца, конец уже наступил.
      Время словно остановилось. За ненадобностью.
      Через несколько часов опустится гарь и рассеется дым. Почему так долго? Да просто природа замерла от ужаса увиденного, содеянного поганой силой безумного интеллекта.
    Ветра нет. Он не поможет, не унесет следы смертельной беды. И дождя не будет. Вся влага атмосферы стала сухой атомной пылью. Одна вечная, вездесущая гравитация делала свое дело. Оседало, опускалось все, висевшее в воздухе. Но это последнее действие природы не имело смысла. Там, куда опускалась пыль уничтожения, не было ничего. Ни города, ни людей, ни животных. Ничего! Спекшаяся черная корка. Точнее серая, от осевшей  пыли. Черной ее никто не успел увидеть.
     Я никого не знал в этом городе. Но, видимо, катастрофа, произошедшая на моих глазах, была так противоестественна и ужасна, что задела мою природную основу. Каждая клетка моего тела, получив информацию о таком колоссальном количестве смерти, содрогнулась и впала в болезненную прострацию. Иначе не объяснить, почему меня чуть не вывернуло наизнанку, как при отравлении, а потом начало знобить так, что зубы застучали. Головная боль, резь в глазах. Если бы я был участником, действовал… Боевой мобилизации, адреналиновой защиты у меня не было. Я ПРОСТО СМОТРЕЛ. И то, что я видел, было Концом Света.
         - Эри, включи адаптер, – совет капитана, оказался, как нельзя, кстати. Кнопка адаптера, точнее, диагностическая панель, размером с мизинец, на грудной части Скифа (скафандра индивидуального фронтового) мгновенно отреагировала на прикосновение, восприняла информацию множества датчиков о нарушении гомеостаза. В следующее мгновение теплая волна прошла по всему телу, остановившись на уровне шеи. Сразу стало легче дышать и думать. Вот только мысли были дерьмовые. И техника в этом помочь уж не могла. Дерьмо, оно и есть дерьмо.
      Почему это произошло? Почему мы не остановили это безумие? Какое имели право опоздать со своей помощью? Отсиделись внутри темпоральной брони. Неуязвимые, как боги, и бесполезные, как камни. Хуже! Камни не видят, не понимают! Сукины мы дети!
      - Ты первый раз на Разрыве?- мягкий голос Тамилы, остановил лавину мучительных вопросов. – Не переживай. Они сами виноваты. Тотальная озлобленность всегда заканчивается так.
     Конечно. Все правильно. Мы видели не конец мира. Один город был уничтожен, стерт с лица Земли. Это и есть Разрыв эволюции. Революция. Никогда не понимал, как слово «революция» приобрело положительный смысл.
     Прогресс – это хорошо. Регресс – плохо. Эволюция –  это развитие, наполненное внутренним смыслом. Революция – это…разрыв эволюции.  Не понимаю… Революция должна быть антагонистом эволюции, а становится символом ускорения, рывка… Вот только куда?
      Мы находились в «точке Разрыва». Океан боли и смерти поглотил целый мир. Я не оговорился и не ошибся. У нас на глазах погиб не один город. Началась гибель всей цивилизации. Это немного напоминало плаванье в море, когда нужно не только заплыть далеко, но и вернуться. Чтобы хватило сил на обратный путь. Так вот они слишком далеко зашли… За несколько минут была пройдена точка «возврата». Эволюция целого мира превратилась в дерьмо. Закон Разрыва гласил, что любая цивилизация, виновная в мгновенной массовой гибели огромного количества людей, уже не может развиваться по законам эволюции.  Она обречена на саморазрушение. Финалом, как правило, становился глобальный планетарный конфликт. Реже, цивилизация постепенно вырождалась. На наших глазах несчастная планета прошла свою «точку возврата».  Страдание и гибель такого количества людей уничтожили  надежду на нормальное развитие этого мира.
      Конечно, Тамила была права. Они сами виноваты… Почему же мне так хреново?
      Глайдер скользил над поверхностью планеты. Красивой и обреченной…
Я был новичком. Подобную катастрофу видел впервые. Но, по – моему, и  остальным было не намного легче. Лица у всех были смурные и … одинокие. Мы разделились, слишком глубоко ушли в свои мысли.
      - Ракетная атака, - сообщил автопилот. На мониторах появилось сообщение, что наш глайдер обнаружили при помощи электромагнитного излучения. Когда –то давно и мы пользовались такими же методами локации. 
      - Какая допотопная техника  и при этом мощнейшее оружие!- подумал я. 
      - Сколько ракет?- спросил Майкл у  автопилота.
      - Три, с интервалом в 5 секунд, командир.
      - Уничтожай две, третью пропусти, - капитан скомандовал таким тоном, словно уже час вел бой с превосходящими силами противника. Мгновенная мобилизация – это класс! 
   Не часто нас обнаруживали, еще реже пытались сбить, поэтому, всем было интересно. Первые две ракеты остановились на подлете и, разваливаясь на части, ушли вниз. Третья по слабому тепловому следу дошла и полноценно взорвалась. Полноценно для того, чтобы развлечь нашу команду, отвлечь нас от тяжелых мыслей и чувства вины перед этим миром. Но для темпорального защитного поля, покрывающего наш корабль, это  не было даже укусом комара. Так, солнечный зайчик. Энергию взрыва темпоральным полем сместило во времени на доли секунды в прошлое, и там мощный взрыв разнес пространство в клочья. Только нас там уже не было. Для наблюдающих с земли, это выглядело, как обычный взрыв ракеты попавшей в цель. Только на доли секунды раньше расчетного времени. Наверняка, разницы они не заметили и ничего  не поняли.
      - Уходим? – спросил пилот.
     - Рано, - Тумбс, оглянулся на нас с Тамилой. – Ну, что ребята, посмотрим на «победителей»?
     - На «обреченных победителей»,- уточнил я, постепенно приходя в себя. – Они, наверное, рады.
     - Победители обреченно празднуют, - грустно пошутила Тамила. – Тяжело все это, но смотреть надо, мало ли что. Надежда умирает последней. 
    - Надежда никогда не умирает, – неожиданная сентенция  капитана приятно удивила, окончательно стирая грустную пыль с мозгов. По-моему, после фейерверка  ракетной атаки мы все пришли в себя. Ай да, капитан!
       Резко ускорившись, глайдер скользил над голубой поверхностью океана. Вскоре мы оказались на побережье. Обширное пространство, хаотично и густо  покрытое небоскребами, было их городом.
     - Архитектурная гармонизация пространства, - сказала Тамила.
      - Которая, не помогла, - добавил я.  Мне  не раз  приходилось видеть подобные сооружения.  Часто цивилизации стремились создавать геометрически правильные архитектурные формы, подсознательно чувствуя, что это гармонизирует окружающее пространство и их жизнь. Кстати, среди обреченных цивилизаций, не было ни одной, строившей пирамиды.
     Пирамидальные цивилизации, видимо, раньше достигали высокого уровня духовной гармонии и технический прогресс становился вторичен, то есть неопасен.
      Несколько часов мы висели над городом, наблюдая его бестолково-важную суету. Затем корабль расширил зону наблюдения. Информация была, в основном, бросовая, бытовая. Но кое–что интересное, мы все – таки нашли.  В горах, не очень далеко от города, находился огромный природный водоем.  Самый поверхностный анализ показал, что его вода «под завязку» набита кристаллической информацией.
     Информация была  древняя, чисто звездного происхождения. Удивительно, но находясь в двух шагах от источника естественной гармонии, население этой страны пошло по самому опасному, революционному пути. Хотя можно ли называть путем дорогу в тупик. Или, точнее, в пропасть.
       Если бы они раньше нашли это подземное озеро. Если бы несколько поколений жителей пользовались этой водой. Если бы…
        Корабль опустился на поверхность в трехстах метрах от края подземной аномалии.
       - Пошли все. Разомнемся. А ты, Жос, понаблюдай, мало ли что, - капитан встал, на ходу активировал скафандр, и не дожидаясь, когда команда покинет ложементы, вошел в шлюзовую кабину.

Вслед за ним мы покинули корабль и  огляделись.
          Довольно сумрачный пейзаж.  Каменистое плато, ограниченное горными вершинами. Силуэт северного хребта  на фоне далекой городской подсветки выглядел немного темнее. Никого. Мерцающая точка целеуказания на стекле гермошлема показывала направление движения. Идти пешком, особенно после всего, только что пережитого, было приятно и полезно.   Ходьба по незнакомой пересеченной поверхности отвлекала от тяжелых размышлений, заставляя организм вырабатывать спасительные эндорфины.
     - Идите за мной,- капитан шел быстро, не оглядываясь, - Тут где-то наш старичок нашел пещеру. Старичком, капитан иногда называл Жоса. Автопилот, вопреки правилам, «тащил» четвертый срок службы, но, поскольку нареканий у команды не было, его оставляли в работе.
       Следуя указаниям навигационного датчика, мы без труда достигли цели. Вход в пещеру оказался не только хорошо заметен, но окружен, довольно искусно сделанным барельефом.
      -Интересно, - Тамила, подошла ближе, осмотрела скальную поверхность,  провела рукой по шершавому камню и задумалась.
       - Они, похоже, знали что здесь что-то есть. Может и про озеро догадывались? -  разглядывая тяжелые, страшные маски, по периметру обрамляющие пещеру, заметил сержант.
       - Ребята,  это культовое сооружение. Пока не понимаю назначения изображений, - задумчиво сказала Тамила, - кажется, эти барельефы очень древние.
       - Пошли. Я, Тамила, Эри - ты замыкаешь, - капитан шагнул в темноту, включая световой контур скафандра.
Из-за спин капитана и Тамилы я мог видеть освещенные стены и потолок пещеры, из  черного, напоминающего базальт, камня, обработанного в незапамятные времена какими-то трудоголиками. Сам проход был явно естественного происхождения, но и руками тут потрудились на славу. Быстро пройдя по туннелю около пятидесяти метров, мы остановились. Пещера была неширокой, идти по ней можно было только гуськом. Капитан внезапно остановился: впереди не было препятствия, наоборот, проход привел нас в огромную подземную полость.
    Огромное темное пространство пещеры пришлось осматривать при помощи маленьких роботов – осветителей. Капитан решил, что шестерых светлячков будет достаточно для освещения.
     Маленькие шустрые помощники бесшумно распределились по объему пещеры, ярко вспыхнули и через несколько секунд мы с изумлением рассматривали мозаику, выложенную по полу и стенам пещеры. Изображение было сложным, рисунки сливались в единое целое, поэтому определить, где кончается один и начинается другой, а тем более понять их смысл, было непросто. Главное, что ударило по нервам -  мозаика была сложена из костей и человеческих черепов. Работы для Тамилы здесь было много.  Для некрасивой девушки… Тьфу ты черт!
    - Ну, дорогой историк, ваши предположения, - голос капитана звучал спокойно, значит, в этой пещере нам ничего не угрожало. Капитанский скафандр был нашпигован многочисленными датчиками, регистрирующими всевозможные физические характеристики пространства и был запрограммирован на поиск всевозможных пакостей.
     - Капитан, - коммуникатор передал встревоженные нотки в голосе Жоса, - потенциально опасные излучения в заметном количестве. Несколько непонятных технических устройств.
    Глайдер непрерывно получал информацию от наших скафандров,  анализировал ее, порой замечая то, что ускользало от наших глаз.
      - Вижу, они ниже пороговой величины. Ты тоже заметил ловушки?- Майкл пошел вдоль стены, осматривая большие каменные скульптуры, стоящие по периметру пещеры.
       - Заметил. Они не опасны, примитивная электромагнитная конструкция, практически разрушены временем.
    Тамила неосторожно оступилась на скользком камне, и чтобы не потерять равновесие оперлась на стену, точнее на торчащий из стены камень. Грохнуло раскатисто и неожиданно. Каменная дробь обрушилась, откуда–то сверху, скафандры включили защитные поля, отбрасывая куски опасной материи, испаряя пыль, соприкасающуюся с зеркальной поверхностью шлемов. Камнепад прекратился так же быстро и внезапно, как и начался.
     - Девочка, осторожнее, мы все–таки в пещере, - прозвучал недовольный голос капитана. - Над нами сто метров скального массива. И глайдер не поможет. Завалит – два дня будем выбираться. Почему же они не нашли озеро? Тут до него один простенок.
     - Ребята, насколько я могу судить, эта пещера была проходом к озеру, - Тамила, видимо успела просмотреть информацию, поступившую в память глайдера, поэтому говорила быстро и уверенно, - но предки аборигенов не знали об озере. Они  нашли только этот  небольшой источник. Видимо,  понимали его ценность, охраняли, даже построили серьезную  систему защиты. Но потом был культурный разрыв, они утратили знания предков, перестали понимать древний язык слов и символов. Решили, что пещера – могильник, бесполезный  и опасный для здоровья. Про источник, вероятно, просто забыли. Отключить ловушки они не смогли и просто начали бояться этого места. Слава богу, что не взорвали или не засыпали.
  В течение получаса по всей пещере мы находили и обезвреживали ловушки и излучатели. Те, кто их установил, был явно умнее нынешних представителей местной цивилизации. Механизм ловушек был настроен на высокий уровень агрессивности. Проще говоря, на простодушного пацифиста эта система не реагировала. Позже, проанализировав все доступные информационные источники, а также данные наших наблюдений, Тамила рассказала нам свою версию того, как все происходило.
      Предки этого народа не только обладали неплохими техническими знаниями, но и понимали базовые принципы строения мира. Понимали, что агрессивность и озлобленность могут привести цивилизацию только в тупик и надеялись, что их потомки смогут избежать этой участи. Они, к сожалению, не знали о размерах водоема, нашли только небольшой источник. Вода из него оказалась целебной. Поскольку найденный источник был невелик, его законсервировали, защитили ловушками, спрятали, чтобы он служил резервным источником гармонизирующей, «доброй» информации, которым в случае беды, должны были воспользоваться наиболее добрые и духовносовершенные потомки. Мозаика содержала послание потомкам, которое объясняло, как источник можно открыть, и для чего он нужен.   
       Но произошло то, что произошло. Утратив древнюю мудрость, аборигены не смогли расшифровать древнее послание и решили, что это место бесполезное и страшное. Поскольку даже источника они не нашли, пещера стала для них древним могильником, наполненным непонятной «злой» энергией. 
       Наверняка, несколько поколений местных историков описывая доступные части пещеры, получали ученые степени и пудрили мозги не только своим ученикам, но и всем свои соплеменникам. Мозаику из костей и черепов маститые археологи, как водится,  наверняка объяснили ужасающей кровожадностью древнего народа, на фоне которого  сами становились продвинутыми гуманистам. За флером псевдоисторических бредней они даже представить не могли, что их умные, добрые предки понимали и знали о жизни и смерти гораздо больше них. Что никаких жертвоприношений не было в помине, а мозаичные картины из костей рассказывали об истории народа.
       Каждая косточка соответствовала конкретному человеку и конкретному событию, и была добровольно, при жизни завещана для благой цели – передать важную информацию потомкам. Не было жертвоприношений – была надежда, что потомки, уважая своих предков и их останки, поймут важность информации, хранимой в мозаичной картине, поймут, что не для посмертного, загробного мира, а ради будущей жизни должны были служить останки лучших людей и заповедный подземный источник, наполненный чудесной влагой. Ну, да все равно. Теперь уже поздно.
        На выходе из пещеры мы смогли еще раз убедиться в прозорливости нашего капитана, и в их с Жосом слаженной работе. У древнего капища все-таки была и внешняя защита. Резкий удар ослепительного когерентного излучения заставил защитное поле командирского «Скифа» вспыхнуть розоватым светом. Розовый цвет – это хорошо, мощность защитного поля, нейтрализующая лазерный луч, была задействована меньше, чем на 15 процентов. Плохо было другое.  Секретности нашей миссии была под угрозой.
       - Вот тебе и размялись, - успел подумать я, вспомнив реплику капитана перед выходом, - а если ударят чем - нибудь посильнее лазера.
       Но дальше все  было сделано быстро и грамотно. Жос, по команде капитана, врубил защитное поле глайдера в режиме максимальной дальности и соответственно минимальной интенсивности. Все живое в радиусе полукилометра было парализовано, а любые технические устройства, кроме наших приборов и скафандров, гарантированно отключились.
      Найти в скалах источник лазерной атаки, было делом нескольких минут. Довольно примитивное следящее устройство, вкупе с боевым лазером – весьма распространенная и подленькая «штучка». Кто и когда ее поставил, нас не особенно интересовало. Важнее было то, что точка была автономная, не связанная постом наблюдения, значит, о нашем визите никто не узнал. Загадкой осталось то, что лазерный пост слежения пропустил нас внутрь пещеры, а ударил, почему-то, на выходе. Но и в этом разбираться никому не хотелось. Разборки, правда, по другому поводу, устроили капитан с Жосом на обратном пути. Я слышал, как Тумбс выговаривал пилоту, что надо было определить огневую точку раньше и нейтрализовать ее до нашего выхода из пещеры. На что Жос возразил, что такие простейшие технические устройства нашим защитным полям не опасны, а живописная стычка должна была нас немного развлечь. Капитан что-то буркнул, а я еще раз удивился, насколько точно, высокоинтеллектуальное устройство, которым являлся наш пилот, перенимает линии поведения людей, руководящих ими. Порой доходя до смешного подражательства.
      Уже на корабле, я спросил Тамилу, почему вход в пещеру с целебным источником был так странно оформлен.
      - Ты имеешь в виду те страшные маски?- она задумалась, смешно морща некрасивое  лицо, - знаешь, сначала я решила, что эти барельефы выполняли роль проявителя потенциальной агрессии. Злой человек, глядя на такие маски, становился еще злее. А дальше ловушки, уничтожающие любого с высоким уровнем агрессивности. Но я ошиблась. Скорее всего, древние жители этой страны были добрыми мудрецами. Они этими страшными масками просто говорили, что зло должно окаменеть. Остаться снаружи, не пытаться пройти внутрь.
     - Интересно, на каких же добряков, рассчитывали эти мудрецы, если даже ты сначала ошиблась, - удивился я.
     Тамила улыбнулась: «Разные культуры, разное восприятие».
      Мы сделали все, что могли, по местной информационной сети отследили нескольких ученых, занимающихся экологическими проблемами, к голосу которых прислушивались политики. Анонимно передали им информацию об этом подземном озере, с подробной картой древнего туннеля. Если хотя бы одного из них это заинтересует, то дальше все сложиться очень грамотно. Сначала исследование найденного источника, затем озера, использование озерной воды в бытовых целях, а в результате мощное гармонизирующее воздействие на целый регион страны. Уменьшение уровня агрессивности, усиление духовности и эмоциональный ренессанс.
      Мы сделали все, что могли, вот только закон Разрыва был непреложен.      
       Фронт разочарования.
       Фронт Надежды. Наша команда была подразделением  этой полувоенной армии мечтателей, бороздящих космос на совершенных кораблях в исследовательских целях. Беда заключалась в том, что мы, видя, как гибнут народы и цивилизации,  ничего не могли поделать.
       Давным давно стало ясно, что можно научить, подсказать, подарить, в конце концов, подбросить знания, технологии. Можно ускорить технический прогресс, создать общество изобилия. Но нельзя научить людей быть добрыми, милосердными, мудрыми. Можно подробно объяснять человеку, что такое любовь, но если ему не дано, он ничего не поймет. 
       Можно приучить людей произносить красивые слова, читать книги, слушать и даже исполнять музыкальные произведения. Но, к сожалению, нельзя научить красиво думать и сочинять стихи, понимать и писать музыку. Подсказки не помогут, если их не могут услышать, или не понимают.
       Вмешаться в ход истории можно, это неоднократно делали наши предшественники. Вот только изменить результат не удавалось ни разу. И предопределенность тут ни причем. Цивилизацию можно сделать технически совершенной, развитой и успешной, но доброй она может стать только самостоятельно.
       Зачем мы нужны? Почему  «фронт Надежды»?
       Потому, что эволюция добра во Вселенной - процесс необратимый. И погибающих от внутренней злобы миров, становится все меньше и меньше. Потому, что души погибших не исчезают, а заселяют новые миры, проходя через страдания и боль, становятся сильнее и мудрее.
    И главное. Все, хотя бы раз испытавшие чувство любви, начинают понимать, что лучше ее - нет ничего  в этом мире. Родившись в другом мире, начинают искать ее, находят и любят, «с каждой жизнью», все сильнее и сильнее. Поэзия и музыка развиваются, эволюционируют, как и все в мире, становясь не просто языком любви, а  эмоциональной структурой мироздания. Поэтому, с каждым новым поколением, с каждой новой цивилизацией, любви и доброты становится больше. Этот процесс охватывает все большие области Космоса, распространяясь медленно,  но верно, вслед за уходящей границей Вселенной.
      Это явление обнаружили наши предшественники – исследователи. Поэтому их и назвали «Фронтом Надежды».
 Мы сделали все, что могли.
   - Уходим.
 Когда–то, корабли субсветового класса называли пожирателями пространства. Сейчас, покрытые темпоральным полем, глайдеры были скорее «обманщиками» пространства. Кристаллон Вселенной, то есть кристаллическая структура пространства, благодаря темпоральной капсуле «не замечал» наших кораблей. Они были вне времени, поскольку, не взаимодействовали с пространством. Не испытывали гравитационного воздействия, не имели массы и инерции. Пока работала временная капсула, для Вселенной мы словно не существовали. Космос же для нас становился сложной математической абстракцией. Координаты начала и конца перемещения были цифрами формулы. Понятие траектории полета исчезло. Вместо него появилось понятие вневременного туннеля.   
      Уникальные корабли, эти глайдеры. Сколько патрулей исчезало без следа, пока не научились создавать эти совершенные устройства. Сколько людей погибало. Сейчас тоже бывают потери, но крайне редко, практически случайно. Только души людские корабль защитить не может. Поэтому больше 5-7 лет никто в патруле не задерживается. 
     Уникальные звездолеты. Вне планетных систем, на просторах галактики, они были даже не кораблями – кабинами для перемещения. Не хочу обидеть их создателей. Да это и невозможно. Совершенная, с эстетической точки зрения, форма корабля. Идеальная аэродинамика. Короче, корабль – песня. Корабль – легенда. Недаром, в течение пятисот с лишним лет, глайдеры практически не менялись. Гармония и совершенство тяготеют к вечности, раздвигая временные рамки. Мне особенно нравились экранные дуги с двух сторон, словно обнимавшие корпус корабля. Эти чисто технологические элементы конструкции, генераторы темпорального поля, придавали глайдерам узнаваемый, неповторимый облик.
     Через несколько лет другая исследовательская группа, обнаружила резкое улучшение ментального поля  той самой планеты, гармонизацию пространства вокруг нее.
    Мы узнали о происходящих переменах с удовлетворением и грустью, понимая, что это, к сожалению, ничего не меняет. Закон Разрыва непреложен. Цивилизация, прошедшая фатальную точку, обречена. Месторождение, «подаренное» аборигенам, только несколько увеличило количество добрых и любящих людей. Это  почти предотвратило катастрофу. Почти… 
     И мне и моим друзьям, очень хотелось верить, что бывают исключения из любого закона. Но перед глазами вставала картина рукотворного  ада, за несколько минут превратившего огромный город, в черный, страшный памятник смерти… 
      Я уходил.  Петр возвращался в реальность.
      Внезапно, в памяти всплыл еще один эпизод.
      Когда мы улетали с той планеты, Жос доложил, что смертельная игрушка, обстрелявшая нас у входа, при всей своей примитивности была с сюрпризом. Во-первых, элемент питания только на первый взгляд выглядел просто. На самом деле его создали по технологии, неизвестной ни нам, ни тем более аборигенам. Хитроумно сделанная, эффективная вещь. Во-вторых, внутри устройства имелся информационный маячок. При разрушении, он посылал ультрамощный сигнал в микротемпоральном диапазоне. Кто был автором этих «доделок» и с какой целью отслеживал судьбу озера – выяснить так и не удалось. Не первый раз разведчики встречали свидетельства того, что на нашем поле кто-то играет «по-черному».   
      Медленно и неохотно отпускал меня этот мир. Люди, которых любил и уважал в той жизни, остались в прошлом, но события, которые мы переживали вместе с ними, были слишком значительны, чтобы стать историей. Для них не было срока давности. Когда происходит нечто, что относится к Вечности, время утрачивает силу. Сколько же этих «слоев» между сном и бодрствованием?  Слоев бытия прожитых мной.
     - Петр, ты вернулся? – мне показалось, что в голосе Дейва звучит волнение. Не может быть. Показалось.
    - Это не сон. Я жил там. Меня звали - Эриан Сейш, я был разведчиком – стажером, 4 подразделения группы Поиска, Межгалактического Фронта Надежды.

        Я прекрасно запомнил все, что заново «пережил», но дальше  воспоминания обрывались. За пределами «увиденного – прожитого» фрагмента была пустота. А может оно и лучше, мало ли что могло случиться со мной потом. Жизнь – сложная штука.
  Подробно пересказывая Дейву все, что со мной было, я думал, как Эри, говорил, как Эри, даже  двигался, как он. Не очень долго, но след другой личности, сохранялся необычным надломом воспоминаний.
     Спустя несколько дней, Дейв  показал мне еще один мир, в котором я тоже, когда-то жил. Накануне, мы много говорили о возможных вариантах перерождений, предполагали даже перенос в растительные формы жизни. Может быть, где-то существуют разумные формы растений, поэтому вариант перерождения в какой- нибудь кактус или баобаб, был вполне вероятен. Правда, Дейв считал такой вариант крайне маловероятным и, как всегда оказался прав. Ничего экстраординарного не произошло. В этот раз, почему-то мои ощущения во время перехода были иные, словно я протискивался сквозь узкую щель между реальностью и... реальностью. Причем щелка такая узкая, что местами они соприкасались, и трудно понять, где одна явь переходит в другую..."


Роман "На краю света"