Бабочка с опалёнными крыльями-5

И когда Сергей задержался на работе дольше обычного, чтобы скоротать время за бумагами, в дверь его кабинета постучала секретарша. Она умела расставлять ловушки и делала это давно, как только узнала о болезни его жены.

Секретарша была мастерицей в своём деле: короткие юбки, вычурные колготки, манящее декольте, разнообразные причёски, умело подобранный макияж и многое другое, на что Сергей раньше не обращал внимания, — всё это было в её арсенале. Но не в этот вечер.

Сегодня ему особенно не хотелось возвращаться домой. Он осознал, что профессия медбрата — это не то, к чему лежит его душа. Напряжение нервов достигло предела. Он разрывался между нежеланием ехать домой и чувством долга перед больной Наташей, которая так верила в его помощь.

В этот момент секретарша принесла ему чашку кофе. Её плавные движения завораживали, и когда она, развернувшись, на мгновение задержала на нём взгляд, он почувствовал, как внутри всё напрягается.

Он сдался под натиском внезапного порыва. Всё произошло молниеносно, как это часто бывает в подобных ситуациях, прямо на его рабочем столе, где обычно царила рабочая обстановка и порядок, но в этот раз всё изменилось.

Обольстительница была довольна, она добилась своего. Он стоял у окна, неуклюже застёгивая рубашку и заправляя её в брюки, и вглядывался вдаль, будто хотел там что-то разглядеть. В его глазах читалась растерянность, а на щеках выступил румянец — он был смущён, и стыд сжигал его изнутри, прежде всего за собственные слабости. Он не мог отвести взгляд от перекрёстка, где надутые от ожидания машины готовы были кинуться в драку. Он хорошо понимал, что это лишь уловка, чтобы не встречаться взглядом с обстановкой, которая стала для него слишком тягостной.

Но дело было сделано.  Джин был выпущен из бутылки, и вернуть всё назад не представлялось никакой возможности. Сергей стал систематически задерживаться на работе, встречаясь с Жанной. Он искал в этих встречах разрядки, не подозревая, что Наташа всё чувствует и знает. Она лишь делала вид, что ничего не происходит, сохраняя внешнее спокойствие и равнодушие к своим догадкам. Но он не мог знать о том, насколько глубоко она переживает происходящее.
    
Однажды он объявил ей, что больше не испытывает к ней прежних чувств и что у него появилась другая женщина. Наташа была готова к такому повороту и восприняла его слова со стоическим хладнокровием, хотя внутри у неё бушевала буря эмоций. Она собрала все свои силы, чтобы выслушать его, не проронив ни слова.

— Ты слышишь, что я тебе говорю? Я не люблю тебя больше. Между нами всё кончено, — произнёс Сергей. — Хочешь, живи в этом доме. Можешь оставить себе машину. Не нравится — поезжай в Пермь к матери. Я тебя не держу, но я так больше не могу. У меня есть другая женщина, которая любит меня и ждёт...

Сергей запнулся, осознав, что его слова не совсем правдивы. Он понимал, что лукавит перед ней и перед самим собой, но не знал, как выразить истинные чувства, которые бушевали в его душе в этот момент.

Для Жанны это увлечение было не более чем мимолетным капризом, а возможно, и попыткой извлечь выгоду — вытянуть у него деньги или даже женить на себе. Любви в этом не было и следа, лишь сухой расчёт.

Но для Сергея эта секретарша стала предлогом, чтобы вырваться из обыденности и на время уйти из дома. Всё последнее время он искал повод для этого, и вот, наконец, нашёл.
   
Наташа давно почувствовала, что муж с каждым днём всё больше отдалялся от неё. Её женское чутьё редко подводило, и на этот раз оно не обманывало. Она знала, что их отношения зашли в тупик, и понимала, что по-другому нельзя.

Сергей — молодой человек: здоровый, сильный, красивый. Она не хотела, чтобы он превращался в сиделку для беспомощной больной. Это противоречило природе, и требовать от него таких жертв Наташа не могла. Она постоянно ждала, что он её бросит: не сегодня, так завтра. Когда-то это должно было произойти...

Теперь она осталась совсем одна в этом большом городе. У неё не было ни близких подруг, ни знакомых в Москве. Чтобы не умереть от тоски, Наташа начала усиленно заниматься живописью. Работа над картинами помогала ей отвлечься, но лишь отчасти. Мысли Наташи постоянно возвращались к одному и тому же — предательству близкого человека. Это не давало ей покоя, не позволяло полностью сосредоточиться на любимом деле.

Она вспоминала, как всё начиналось, как они были счастливы вместе. Но теперь всё изменилось, и Наташа не знала, как вернуть ту сказку с принцем на белом коне. Она чувствовала себя потерянной и одинокой в этом мире, где даже искусство не могло полностью исцелить её боль.

Прошёл год. Наташа жила у мамы в Перми. Это было то место, где можно было спрятаться от любых невзгод, — родное гнездо, где сердце наполнялось теплом и спокойствием. Борьба с болезнью шла с переменным успехом, и в этой борьбе каждый день был испытанием.

Врачи не давали чётких прогнозов. Они отворачивались от её взгляда и, почёсывая затылок, смотрели в окно, словно искали там свои ответы.

— Вы знаете, Наташа, в нашей жизни иногда бывает место чуду, — сказал один из врачей. — В это надо только верить, и это обязательно произойдёт. Вам бы заняться чем-нибудь. Постоянное увлечение поможет вам выживать, а это, ох как немало в такой ситуации.

И она сразу вспомнила о живописи. Ведь недаром она ходила в мастерскую, занятия в которой помогли вырваться из депрессии первых дней. За холстом она забывалась, как бывает во сне.

Конечно, нужно было работать! Сейчас это было единственное спасение, возможность отвлечься от боли и борьбы, сосредоточиться на чём-то светлом и прекрасном.

Девушка оборудовала свою комнату под мастерскую. Мольберт стоял тут же, у кровати. Краски и палитра располагались на журнальном столике, на котором по-прежнему стояла рамочка с фотографией Сергея. Она понимала его. Не каждый человек решиться на такую жертву – быть прикованным к больному, а он сделал свой выбор, тот единственный, на который был способен и другого ему не дано.
   
Теперь она была свободна — свободна от оков, которые так долго сковывали её творческую натуру. Никто не мешал ей творить, и она обрела новую жизнь, наполненную радостью творчества.

Каждое утро Наташа просыпалась под звуки «Лунной сонаты» Бетховена, и её сердце наполнялось вдохновением. Она брала в руки кисть и погружалась в мир красок и форм, где реальность растворялась в искусстве.

Её картины больше напоминали философские притчи, нежели привычные для обывателя пейзажи и натюрморты. В каждой работе она стремилась вложить не только мастерство, но и часть своей души, своей философии жизни. И это ей удавалось в полной мере.

Она писала о том, что видела не только глазами, но и сердцем. О том, что чувствовала, о том, что волновало её душу. И в каждой картине сквозила её неповторимая индивидуальность, её уникальный взгляд на мир.

Закончив очередную работу, Наташа брала в руки камеру и делала снимок. Она чувствовала, что этот момент важно сохранить, и хотела поделиться им с Сергеем. По электронной почте она отправляла ему фотографию. Зачем? Она не могла точно ответить на этот вопрос. Возможно, Наташа надеялась, что так они будут ближе друг к другу, пусть даже и на расстоянии. Пусть иллюзорно, но всё-таки...

На её послания он отвечал коротко и сухо — «Спасибо». Казалось, что он боится сказать что-то ещё более весомое. Боится, что эти слова могут стать началом чего-то большего, чем просто обмен фотографиями и дежурными фразами. Боится, что это даст ей надежду на сближение и обяжет его изменить отношение к ней. Но Наташа всё равно продолжала отправлять ему фотографии, вкладывая в каждое послание частичку своей души.
    
Для девушки и этого было достаточно, чтобы потом весь день ходить в приподнятом настроении и творить. Она чувствовала, как творческий поток наполняет её, и с радостью отдавалась этому ощущению. Она понимала, что длиться вечно такое состояние не может, поэтому старалась использовать каждую минуту для воплощения своих идей.

По настоянию врачей она перешла на жидкую пищу и сильно похудела, но это не мешало её увлечению. Никогда в жизни она не ощущала такого душевного подъёма, как сейчас. Казалось, что она вживается в холст, покидая такую мрачную реальность. Каждое движение было наполнено смыслом и чувством. Каждый мазок приносил ей радость. Она создавала что-то новое, уникальное, и это придавало ей сил.

За мольбертом она старалась всё больше сидеть. Подолгу стоять уже не было сил, но это не мешало её вдохновению. Она погружалась в мир красок и форм, забывая обо всём на свете. В эти моменты она чувствовала себя живой, настоящей, способной на многое. На многое, но за короткий отрезок времени.

Сегодня она писала бабочку — большую, красивую, словно сотканную из лучей солнца, бабочку. Она летела по диагонали холста, устремляясь ввысь, к небесам. Небо было безоблачным, наполненным светом. Но внизу крылья бабочки были обожжены — следы неведомого пламени, что коснулось их.

Что могло гореть? Может быть, сухая трава под лучами полуденного солнца, вспыхнувшая от случайного огонька? Или, быть может, душа Наташи, ранимая и чувствительная, обожжённая болью и страданиями мира? Но бабочка продолжала свой полёт, преодолевая боль, стремясь ввысь, к безбрежной синеве, где нет бурь и волнений, где царит вечное спокойствие и гармония.

Девушка писала то, что давно хотела изобразить — слияние души с вечностью. Она вкладывала в каждый мазок свои мысли и чувства, своё стремление к чему-то большему, к чему-то, что выходит за рамки обыденности. И вот, наконец, картина была закончена. Бабочка, как символ надежды и стремления к идеалу, парила в небесах, символизируя собой победу над трудностями, которые ей пришлось испытать...

                *
   
Сергей и Жанна сидели в небольшом кафе на набережной Неаполя. Вдали величественно возвышался силуэт Везувия, окутанный лёгкой дымкой. Прошло всего три дня с тех пор, как они прилетели в Италию, но уже успели почувствовать здесь себя как дома. Для Сергея эта страна стала почти родной — сколько раз он бывал здесь, сосчитать трудно.

Он достал из кармана телефон и открыл почту. На экране появилась бабочка, одиноко парящая в воздухе. Обожженные крылья придавали картине печальный вид, но в то же время в этом было что-то завораживающее.

Внезапно сердце Сергея заныло, и на него накатила грусть. Он быстро, как всегда, написал: «Спасибо». Потом, немного подумав, прибавил: «Прости меня, если сможешь».

Сергей прислушался. Откуда-то издалека доносились звуки фортепиано. Кто-то тихонько перебирал клавиши, словно пробуя их на ощупь. Звуки приближались, и вскоре Сергей отчётливо услышал мелодию — это была «Лунная соната», которую он очень любил.

Солнце медленно садилось за море, окрашивая море и город в багровые тона. Вокруг царила атмосфера умиротворения и спокойствия. Но посланий от Наташи больше не было...

                2015 г.*)