Глава 51. Кто чёрен, а кто бел

      — Жди меня здесь. Только без глупостей, — предостерёг девушку Салазар, щуря неземные очи. — Обычно я не бываю таким добрым, у меня давно не осталось жалости к людям. Вот что ты со мной вытворяешь, красавица. Из-за тебя я становлюсь сентиментальным. Но моему терпению, как и любви, предел есть. Я не Данте, с которым ты могла обращаться как угодно, и он всё прощал. Я умею быть жестоким и мстительным. Имей это ввиду, — он прокрутился вокруг себя, превращаясь то ли в птицу, то ли в тучу, и вихрем нырнул в одно из мерцающих зеркал.

      Эстелла осталась наедине с мёртвым Данте. Заламывая руки, она плакала, сквозь ледяную сферу глядя на его милое, родное лицо. Вместе с тем, в ней горела отчаянная, сумасшедшая надежда человека, которому уже нечего терять. А вдруг Салазар поможет? Неужели не обманет? После вероломства Кларисы Эстелла уже никому не доверяла. Да и Салазар, хоть визуально и был схож с Данте, казался ей воплощением тьмы.

      Но, несмотря на лихорадочное состояние, в девушке проснулся холодный расчёт. Если Салазар действительно к ней что-то испытывает, она попробует им поманипулировать. Грубо — играть на чувствах влюблённого мужчины? Наверное. Но в Эстелле не было жалости — слишком много боли причинили ей некоторые люди. Другого выхода нет. Она убедит Салазара, что останется с ним, и он спасёт Данте. А потом она придумает как отсюда сбежать, хитростью или лаской — не имеет значения. Может и до кровати дойти — Эстелла этого не исключала. Придётся поставить на карту всё. Но Салазар, хоть и опаснее, но приятнее как мужчина, чем тот же Маурисио.

      По ощущениями Эстеллы колдун отсутствовал долго — каждая минута для неё была равноценна суткам. В реальности и получаса не прошло, как Салазар явился вновь, держа в руках стеклянный шар, похожий на глобус.

      — Я уж думала, ты не вернёшься, — облегчённо вздохнула Эстелла.

      Он глянул на неё саркастически, водрузив шар на столик у стены.

      — Выходец из семьи с шестью поколениями аристократов всегда держит слово, — сообщил маг, высокомерно задрав нос.

      Проведя над Данте рукой, Салазар уничтожил прозрачную сферу.

      — Это магический лёд, — объяснил он. — Я заморозил тело, чтобы не произошло необратимых процессов.

      — То есть ты знал, что Данте можно оживить?!

      — Ну-у, скажем, я не исключал такой вероятности, — протянул Салазар. — Я не собирался его убивать. Я не желаю ему смерти, это Клариса затеяла какую-то свою игру у меня за спиной. Кстати, а куда она делась? Насколько я понял, вы пришли сюда вместе.

      — Не знаю, — всхлипнула Эстелла. — После того как я… я убила Данте, она сказала, что ошиблась, полагая, будто в него вселился кто-то посторонний, сказала, что у него этот… магнетический сомнамбулизм, как у прадедушки Ландольфо, а потом Клариса исчезла. Я даже не заметила когда.

      Салазар промолчал, эффектно поведя бровью, и переместил тело Данте на пол, усадив его спиной к одному из зеркал. Он уложил юноше на грудь маленькое зеркальце, что принесла Эстелла, то самое, благодаря которому они общались. Чуть помедлив, маг стянул с руки волшебный перстень и надел его Данте на безымянный палец, поверх обручального кольца. Изумруд, ярко вспыхнув, увеличился в размерах.

      — Всё-таки я не понимаю, что он с ним сделал, — раздражённо бросил Салазар. — Перстень реагирует на него даже мёртвого, а на меня — ни в какую, даже после Обратного Ритуала Крови. А где меч? — перевёл он взгляд на Эстеллу.

      Эстелла, подняв артефакт с пола, отдала его Салазару. Щелчком колдун отчистил его от крови и, поставив стеклянный шар, который принёс с собой, на середину комнаты, рассёк его мечом пополам.

      Фьють! Эстелла резко отпрянула — из шара выпрыгнуло что-то серебристое и очень красивое. Лошадь! Она грациозно скакала по комнате, постукивая прозрачными, как хрусталь, копытами. Такой восхитительной лошади Эстелла никогда не видела. Она сверкала так, будто состояла из алмазов; грива и хвост её развевались флагами, а на лбу торчал длинный рог.

      — К-к-кто это? — спросила Эстелла, изумлённая и напуганная. Ей захотелось погладить дивное животное, но она не решилась.

      — Это единорог, — Салазар воткнул меч в раму одного из зеркал. — Прекраснейшее из магических существ. Он появился у меня недавно — его привела Клариса. Много лет он был статуей, находился под чарами одного алчного мага из Эфиопии. Единорог этот непростой, если потереть ему рог, оттуда посыпятся алмазы. Но не всякого человека он подпустит к своему рогу. Да и алмазы нам не нужны, я привёл его для другой цели, — Салазар выудил из кармана плаща очень красивую палочку. Кручёная, изящная, очень хрупкая на вид, она казалась сделанной изо льда.

      Наколдовав на ладони несколько больших орхидей, маг присвистнул, подзывая единорога. Тот недоверчиво покосился на него, но подошёл. Осторожно понюхав цветы, единорог стал есть их у Салазара с руки.

      — А я думала, животные чувствуют людей и к плохим не идут, — съязвила Эстелла.

      — У меня обычно хорошие отношения с животными, — сделал вид, что не заметил её иронии, Салазар.

      После того как единорог умял орхидеи, Салазар, положив волшебную палочку на открытую ладонь, продемонстрировал её животному. Фыркая, единорог ткнулся в палочку мордой, но та признаков жизни не подала.

      — Не понимаю, почему палочка не работает, — пробормотал Салазар мрачно. — Что эта ведьма с ней сделала?

      Видя покорность единорога (тот не проявлял агрессии), Салазар приложил волшебную палочку к его рогу. Тот вспыхнул, и от палочки наконец потянулся длинный серебристый луч.

      — Бинго! — удовлетворённо воскликнул Салазар.

      Но единорог взбесился — не любил, когда трогали его рог. Заржав, как самая обычная лошадь, он встал на дыбы. Салазар увернулся, направив луч волшебной палочки в зеркало, спиной к которому сидел Данте. В гневе единорог бросился за лучом. Бамс! Перепрыгнув через Данте, он протаранил зеркало рогом, но то лишь исказилось, как гладь воды от прикосновения. Изрыгнув в единорога струю едкого зелёного дыма, оно мигом успокоило животное. И единорог, будто одурманенный, лёг на пол с Данте рядом.

      Салазар взмахнул палочкой, направляя её магию на зеркальце, что лежало на Данте. Пыххх! Оно задымилось. Ба-бах! Тысячи осколков разлетелись по комнате, а на груди Данте вспыхнуло алое пламя.

      — О, боже! Что это?! — вскрикнула Эстелла, хватая себя за волосы и вытягивая их руками.

      — Спокойно, — односложно промолвил Салазар.

      Пламя всё росло и росло, волна за волною превращаясь из бесформенной массы в некую фигуру. Эстелла узрела очертания птицы. Широко раскрыв крылья, та, искрясь и пылая, реяла над Данте. Но вскоре огонь, что охватывал её, уступил место яркому свету. Птица больше не горела — она сияла как драгоценность, и её чёрно-алое оперение отливало золотом.

      — Это же Янгус! — ахнула Эстелла, наблюдая удивительное зрелище. — А я не знала, что она волшебная!

      Сев на Данте, Янгус открыла клюв и приложила его к ране на груди юноши. Теперь вспыхнуло и тело Данте — из клюва птицы полился нежно-голубой свет. Зеркало позади, растревоженное единорогом, стреляло зелёными лучами. Янгус, залечив раны Данте, взмыла под потолок и влетела прямо в зеркало. И то загорелось, посыпались перья. Широко растопырив крылья, Янгус догорала внутри рамы.

      Несмотря на страх, Эстелла невольно залюбовалась — картина была восхитительна. Она ожидала, что птица, сгорев дотла, превратится в кучку пепла, но, когда все перья, вылетев из зеркала, опустились на Данте, словно укрыв его тёплым одеялом, из дыма сложился силуэт женщины. Эстелла глазам своим не поверила, решив, что на нервной почве у неё начались галлюцинации. Но силуэт становился всё чётче, проявляясь постепенно: тонкая фигурка, жемчужного цвета платье, рыжие волосы, небесно-голубые глаза, изящные руки.

      Когда женщина вырисовалась в зеркале целиком, пламя погасло. Сделав шаг вперёд, она вышла из рамы, и Эстелла закрыла рот руками. То была Ия!

      Эстелла и опомниться не успела — потрясения сегодня сыпались, будто из рога изобилия, — как с губ Данте сорвался стон. Он протяжно вздохнул, а чёрные и алые перья, что укрывали его, исчезли, впитавшись в кожу, и на теле юноши не осталось ни шрамов, ни ран.

      Задыхаясь от счастья, Эстелла рванула вперёд, к Данте, но — цап! — Салазар резко удержал её под локоть. Руки у него были ледяные, а хватка железная.

      — Данте! Данте! — крикнула Эстелла.

      — Похоже, кто-то забыл о нашем договоре, — зло выдавил Салазар ей в ухо. От прежней мягкости в его голосе и следа не осталось. Он был в гневе, жгучие глаза ввалились и на фоне бледного лица вид создавали устрашающий. — Я выполнил свою часть уговора, а ты свою — нет. Не думай, красавица, что я спас Данте лишь ради тебя. У меня есть ещё причины. Во-первых, я так и не знаю, что он натворил с перстнем. Во-вторых, хочу позлить Кларису, а то она совсем распоясалась.

      Сев на край стола, Салазар потянул Эстеллу на себя, приставив к её горлу острые когти.

      — Будешь дёргаться, и я изуродую твою нежную шейку, моя красавица, — сказал он, чуть прикусывая зубами мочку её уха.

      Пальцы у него были длинные, аристократичные, унизанные перстнями и кольцами. Эстелла боялась Салазара, но тело инстинктивно реагировало на этого мужчину — в груди и животе всё бурлило. Но то — просто желание, жажда ласки и не более. А сейчас это чувство капля за каплей подавлял стыд. Данте жив, и Ия здесь. Нет-нет, она же не Мисолина, она приличная девушка и не будет вести себя, как похотливая кошка, прыгая от одного мужчины к другому. И любит она Данте. Пусть Салазар хоть двести раз похож на него внешне, с Данте он не сравнится. И он пах мускатом. Пряный запах страсти, пьянящий, дурманящий, но неродной, нелюбимый.

      Глядя на оживающего Данте, Эстелла заливалась слезами счастья. Он дышал тяжело, судорожно хватая губами воздух. Наконец ресницы его дрогнули, и он открыл глаза. Обвёл взглядом потолок и приподнялся на руках. Увидел единорога, что лежал в паре шагов. Очи Данте, яркие и синие-синие — чистейшие сапфиры — затуманились, в них мелькнула мука, когда он приметил Салазара в обнимку с Эстеллой. В антрацитовых же очах Салазара Эстелла поймала тень злобной паники. Данте взглянул и на Ию — та стояла на одном месте, молча и неподвижно, как скала.

      — Я видел сон, — произнёс Данте тихо. Эстелла не поняла, к кому он обращался, похоже, ко всем. — Пламя, много пламени, я в нём горел. А потом прилетела Янгус и огонь погас. И я вдруг проснулся. Что происходит?

      — Всё хорошо, теперь всё будет хорошо, Данте, — голос Ии напоминал звон рождественских колокольчиков.

      — А где Янгус? — Данте растерянно погладил единорога по гриве. Изумруд на его пальце сверкал и вращался в оправе.

      — Янгус — это я, — просто сказала Ия, подходя ближе.

      — Что-что?

      — Янгус — не птица, это заколдованная женщина, — объявил Салазар издали.

      Когти впивались Эстелле в шею, выпуская ей под кожу струйки магии. Девушка дрожала, маг это чувствовал и злился ещё сильнее. У Эстеллы шею свело от боли, но она ощущала, что Салазар издевается не только над ней, а над собой тоже — сердце у него стучало, как у кролика при виде удава.

      — Янгус — это я, — повторила Ия.

      Присев рядом с Данте на корточки, она погладила его по волосам — те искрились, будто засиженные светлячками. Данте покосился на женщину, не понимая, какого дьявола она к нему лезет.

      — Ты спас меня трижды, Данте. В первый раз, когда не позволил охотнику застрелить меня в лесу. Во второй раз, когда напоил своей кровью. И в третий раз, когда вытащил из этого подземелья. Тот человек, — Ия опасливо взглянула на Салазара, но он смотрел в затылок Эстеллы, — многоликое чудовище, способное обернуться и в дряхлого старика, и в красивого юношу. Он сделал меня своей пленницей. Пленницей этого дома, прекрасного и страшного. Но когда я попыталась отсюда выбраться, он превратил меня в птицу и выпустил на волю. А ты взял меня к себе. Все эти годы я была рядом с тобой и оберегала тебя, Данте. Но когда, после казни на площади, мы попали сюда, этот человек больше не захотел меня отпускать. Я видела, как он разговаривал через зеркало с той девушкой, — она указала на Эстеллу. — Я мало понимала суть происходящего, тогда я ничего помнила — магия уничтожила мою память. Но однажды колдун отвлёкся и я связалась с девушкой через это зеркало, посоветовала ей найти женщину, которая умеет превращаться в кошку. Я боялась женщину-кошку, но предполагала, что она знает ответы на многие вопросы. К несчастью, я не думала, что то зеркало имеет свойство хранить все разговоры в своей памяти. Так колдун узнал, что я беседовала с Эстеллой. Он кричал, будто я испортила его планы, и заколдовал меня, введя в глубокий сон. Но ты пришёл снова, Данте, и спас меня. А когда Эстелла свела меня с женщиной-кошкой, я опять попала в западню. Я поняла, что эти двое заодно. Они преследуют меня уже много лет. Женщина-кошка хотела меня убить, и я чудом спаслась. Я нашла в её доме волшебное зелье, с помощью которого можно было превратиться в животное. Выпив его, я снова стала Янгус. И тогда я вспомнила, кто я на самом деле. И я снова нашла тебя, Данте, — Ия ласково обняла его за плечи, но он дёрнулся, выражая недовольство, — ненавидел тактильный контакт с посторонними. Она глубоко вздохнула. — Я знаю, Данте, у тебя была тяжёлая жизнь, и во многом это моя вина. Но я счастлива, что хотя бы в обличье Янгус я находилась рядом с тобой и оберегала тебя. Я не волшебница и никогда ею не была, но, напоив меня своей кровью, ты отдал мне и часть своей силы. Я могла ею пользоваться, только будучи птицей. А сегодня я вернула эту силу тебе, и отныне все чары сняты и с тебя, и с меня.

      Данте только глазами хлопал, слушая речи женщины, а в груди потихоньку, как вода в котле, закипала ярость. Янгус, даже Янгус оказалась двуличной, как и Эстелла, как и остальные. Все, все, кого не возьми, — лжецы и предатели!

      — И зачем вы мне это рассказываете? — сурово буркнул он.

      — Ах, Данте! Ты стал такой взрослый и красивый, хоть у тебя печаль в глазах, но я тебя узнала, увидев там, в лесу, когда ты спас меня от стрелы охотника. Тебя нельзя ни с кем перепутать. Ты и младенцем был необыкновенный, я любовалась тобой и всё думала: а каким ты вырастешь, — Ия глядела на него с восторгом. — Ты настоящий красавец! Наверное, ты разбил немало женских сердец.

      — Хватит городить чушь! — рассвирепел Данте, отползая от Ии подальше. Эта женщина или ненормальная, или с кем-то его спутала. — Что вы несёте? Вы знали меня младенцем?

      — Конечно, знала, — ласково улыбнулась Ия — она выглядела совсем молодой, а глаза — нежно-голубое утреннее небо — лучились радостью. — Как я могла не знать родного сына?

      — Что-что?! — Данте от гнева раздул ноздри.

      — Меня зовут Йоланда Риверо, и я твоя мать, Данте.

      Наступила тишина. Эстелла проглотила комок в горле, мысленно полагая: у неё, наверное, сейчас глаза похожи на блюдца. Тело онемело от мёртвой хватки Салазара, а тот упорно прижимал девушку к себе, боясь, что она сбежит.

      — Ну всё, баста! — выплюнул он, поднимаясь со стола и грубо спихивая с себя Эстеллу (она полусидела на его колене). — Мне надоела эта дешёвая мелодрама. Моя красавица, нам пора, — обратился он к Эстелле, проведя языком по линии от её уха до подбородка.

      Эстелла невольно ощутила блаженство. Всё-таки Салазар умел сделать приятно женщине. Но она старалась не поддаваться — её чувства к нему: дрожь от страха и толика животной страсти — поверхностны. Он хороший любовник и внешне похож на Данте, поэтому она на него ведётся. Но любит она Данте.

      — Ты просила доказательств моей любви, красавица, — голос Салазара шелестел, как ночной ветер, ласкающий траву, — ты их получила, не так ли? Я не только воскресил этого глупого бастарда, но и вернул ему его мамашу. Я специально отправил Данте спасти Янгус в тот день, когда она едва не погибла от стрелы Гаспара. И много лет она хорошо выполняла свою тайную миссию — оберегала этого безбашенного. Но я всегда хотел, чтобы она осталась для всех мёртвой до конца своей никчёмной жизни. Ламберто умудрился сделать ублюдка, не изволив даже жениться на этой, без рода, без племени, — презрительно фыркнул Салазар в сторону Йоланды. — Мои потомки опозорили нашу фамилию. Но я выпустил её сегодня, чтобы она спасла своего сына. Я сжалился над тобой, красавица, когда ты здесь его оплакивала. Я же не камень, у меня тоже есть душа, хотя люди в это не верят. Я не в силах видеть, как моя любимая женщина страдает. Мне нравится, когда ты улыбаешься.

      Единорог, отойдя от дурмана, который напустило зеркало, вышагивал по кругу, цокая копытами и тряся гривой. Данте меж тем поднялся на ноги. Его мутило и шатало, голова шла кругом от количества магических манипуляций, которым он подвергся за последнее время. Йоланда протянула к нему руки, но он резко дёрнулся. Эта женщина ему чужая, к тому же лишила его Янгус, лучшего друга — та оказалась и не птицей вовсе. И теперь эта святоша считает, будто выполнила материнский долг. Никогда, никогда он её не простит!

      Данте отошёл от Йоланды, сжимая зубы. При виде Эстеллы в объятиях Салазара к глазам подступили идиотские слёзы. И почему мерзкий колдун и Эстелла не убили его? Он помнил, как сам попросил девушку о смерти, она ударила его мечом, и всё почернело. И вдруг он очнулся, а на груди и раны нет. Ноги у Данте подкосились, и он плюхнулся в ближайшее кресло. Сердце болезненно билось: Эстелла его не любит. Она променяла его на Маурисио и издевалась над ним вместе с Салазаром, а теперь стоит и обнимается с ним же. У Данте голова шла кругом от отчаянья, ревности, обиды. Хотя… может, Эстелла и права? Он никогда не будет нормальным человеком, он чересчур странный, чтобы вписаться в этот мир. Куда бы он не попал: в среду простолюдинов или латифундистов, гаучо или аристократов, он чужак. И как он может осчастливить эту женщину, столь красивую и чувственную? Для неё он — ничтожество. Эстелла так и останется его несбыточной мечтой, счастьем, которого он ненадолго коснулся рукой, но не удержал. Она подарила ему небеса, став смыслом его жизни, а он для неё только эпизод, подростковая влюблённость.

      Данте осмелился взглянуть на Эстеллу, и в животе всё перевернулось, когда он увидел острые когти у её шеи и чёрные очи, сверкающие дьявольски. Салазар держал её, как вещь, сам вид его говорил: «Она моя, моя собственность!».

      Ощутив на себе взгляд, Эстелла подняла ресницы, и палец с обручальным кольцом вмиг задымился, по телу побежали мурашки, а татуировки нестерпимо заныли. Эстелла мысленно целовала Данте и смотрела так, будто прощалась. Он почувствовал на губах что-то тёплое, мягкое — нежнейший первый поцелуй. Из кольца брызнул дождик.

      Почему Чары Любви ещё действуют? Ведь Тибурон уверял, что главное — это взаимность. Кольца перестанут реагировать друг на друга, если один из пары разлюбит. А Эстелла его ненавидит! Она творила жуткие вещи, поила его некой гадостью, даже хотела убить. Почему же кольца живы?

      Заметив эти молчаливые переглядывания, Салазар толкнул Эстеллу вперёд, едва не рыча от злости и стреляя из когтей красными искрами.

      — Ну-ка, шевелись! Мне ничего не стоит взять своё слово обратно, раз ты не хочешь вести себя как положено! — зашипел Салазар. — Не вынуждай меня злиться, красавица, — после паузы смягчил он тон. — Умоляю, не надо. Ты не знаешь, какой я бываю в гневе. Прошу тебя, радость моя, не нарывайся. Я не хочу причинять тебе боль. Не доводи меня ради своего же блага. Идём!

      Данте внимательно смотрел на эту парочку — Эстелла еле перебирала ногами и плакала, но шла вперёд, а Салазар что-то говорил ей в ухо. Что именно — Данте не слышал, но червячок сомнения заполз в его сердце: Эстелла не выглядит счастливой. Салазар её мучает, обманывает. Может быть, наложил какие-то чары. А она любит Маурисио. Бедная его девочка! Хотя уже не его…

      Когда руку обдало огнём, Данте взглянул на неё — поверх обручального кольца был надет и волшебный перстень — сияя, он выпускал язычки фиолетового дыма. Откуда он взялся? Ведь Салазар забрал его.

      Хитрый колдун тем временем грубо подтолкнул Эстеллу к одному из зеркал.

      — А ну-ка отпусти её! — рыкнул Данте.

      — Прости, что?

      — Отпусти её, я сказал! — Данте встал на ноги. Пошатываясь, он двинулся на Салазара, как бык на красную тряпку. Глаза его потемнели — сапфиры превратились в опалы. Сейчас они с Салазаром напоминали братьев-близнецов, кроме единственной детали, которую заплаканная, измученная Эстелла мигом уловила: в глубине глаз Данте не было жестокости — сквозь них проглядывала его душа, душа маленького, брошенного всеми зверька; у Салазара же в глазах отражалась чернота, омут, без дна, без края, что затягивал в пучину ада, откуда нет выхода. В ответ на возглас Данте он расхохотался.

      — А ты знаешь, выродок, что эта женщина моя? И любит она меня, — процедил Салазар. От ярости у него ходили желваки, и он так обнял Эстеллу, что она чуть дух не испустила.

      — Это не имеет значения, — угрожающе выпячивая грудь, Данте подходил всё ближе. В сердце образовались пустота и невыносимое чувство обречённости. — Любит она тебя или нет, это не даёт тебе права её мучить. Отпусти её.

      — Чёрта-с два! Она моя, моя, это моя женщина! Я её люблю и никому не отдам! — и Салазар припечатал Эстеллу спиной к ближайшему зеркалу.

      Хлоп! Девушка вскрикнула — к ней потянулись зелёные, утыканные мелкими листьями и цветами, стебли некого растения, и обвили её всю с головы до ног. Данте буквально затрясло от гнева. Он должен спасти Эстеллу, вырвать её из лап этого чудовища!

      — Кстати, отдай мне перстень! — потребовал Салазар королевским тоном.

      — Зачем?

      — Потому что он мой!

      — Твой? Докажи! Я лично не знаю, кто ты такой. Я отдавал перстень Тибурону в день свадьбы с Эстеллой, а вовсе не тебе.

      Салазар так захохотал, что чуть не пробил в полу дыру, крутанувшись вокруг себя на каблуке. Плащ со свистом повторил траекторию за ним.

      — Хозяин перстня — я! Но если тебе нравится видеть на мне Сущность того глупого старика, прошу, — щёлк! Он щёлкнул пальцами. Утонув на миг в серебряном дыму, вынырнул уже в облике Тибурона.

      Эстелла, у которой рот был закрыт дурацким растением, только глазами похлопала. Этот человек лжец! Он не похож на Данте — лишь принял его облик. А она ещё что-то испытывала к нему. Эстелла почувствовала внезапное отвращение.

      — Я умею принимать любой облик, — сказал колдун низким баритоном и, щёлкнув пальцами, вновь обернулся в Салазара. — Я коллекционирую чужие Сущности. Настоящий Тибурон давно мёртв, с того дня, как обвенчал тебя и Эстеллу. Но он наложил свои Чары Любви не только на вас, но и на меня, паршивый старик! У меня давно на него зуб, он не впервые ломает мне жизнь. Так что, красавица, Чары Любви связывают тебя не только с Данте, но и со мной, — он усмехнулся, кольнув Эстеллу взглядом — у той были злые глаза. — Тибурон думал, что любовь к тебе заставит меня стать добрым и всепрощающим и положить голову на алтарь наших семейных легенд. Но он ошибся, я никогда больше не буду страдать, потому что ты, красавица, останешься моей навсегда. Но мы отвлеклись. Лучше верни мне перстень, Данте, не раздражай меня.

      — А не много ли ты хочешь? И перстень тебе, и Эстеллу тебе! Мне кажется, тебе надо умерить аппетит и выбрать что-то одно. Мы могли бы поторговаться. Я отдам перстень, если ты отпустишь Эстеллу, — в ярких глазах Данте вспыхнуло нечто необъяснимое, печальное и решительное. И Эстелла вспомнила тот страшный день на Пласа де Пьедрас, когда Данте едва не казнили. Там, во всеуслышание произносил он слова, которые людям явно не нравились; он шёл на смерть с высоко поднятой головой и был так прекрасен, что она любовалась им. И сейчас Данте выглядел таким же: красивым, гордым, сильным. В его голосе сквозила тоска, но вместе с ней и больное упрямство, попытка вырвать Эстеллу из лап врага. И девушка расплакалась. Он всегда её защищал, всегда приходил на помощь, готов был умереть за неё. Единственный из всех. Остальные только её мучили. Да, её сердце не ошиблось, выбрав этого дикого мальчика. Данте достоин, достоин её любви!

      — Решай что тебе дороже: Эстелла или этот дурацкий артефакт, — Данте с вызовом скрестил руки на груди. — Давай заключим сделку.

      — Не собираюсь я заключать с тобой сделок! — взбеленился Салазар. — Перстень я тебе вернул, чтобы спасти твою никчёмную жизнь, когда эта дура Клариса надоумила Эстеллу пырнуть тебя мечом. Я вытащил тебя с того света в очередной раз, но что-то я не слышу слов благодарности. Отдай мне перстень! Он мой! И Эстелла моя, я люблю эту женщину и не собираюсь её терять! Всё, всё, что находится в этом доме, создано мной! — Салазар широким жестом обвёл комнату, но лицо его исказил страх, неподдельный, искренний, отчаянный, когда он посмотрел на Эстеллу. Та, по-прежнему примотанная стеблями к зеркалу, не сводила влюблённых глаз с Данте.

      — Данте, прошу тебя, уйдём отсюда, — тихо взмолилась Йоланда. Она наблюдала за этой сценой, стоя возле единорога, который закрывал её собой.

      — Умолкните! — огрызнулся Данте. — Проваливайте куда хотите, я вас не держу! Без Эстеллы я никуда не пойду! Так что? Тебе нужен перстень? Да или нет? — сняв украшение с пальца, Данте поиграл им, подбрасывая на ладони и дразня Салазара. У того глаза чуть из орбит не выпали от бешенства, пока перстень, сияя, прыгал у Данте в руках. — Отпусти Эстеллу и разойдёмся миром. Тем более она тебя не любит.

      — Она любит, любит меня! — вскричал маг — раз, и, воткнув когти себе в щёки, расцарапал их в кровь. Раны следом и исчезли, но, очевидно, что он переставал владеть собой. — Неужели ты ещё на что-то надеешься, жалкий выродок? Посмотри на себя и на меня и сравни нас: ты считаешь, что из нас двоих она выберет тебя? А-ха-ха-ха! Не смеши меня, чучело! Погонщик скота и аристократка! Хороша парочка!

      — Я знаю, что Эстелла меня не любит, — жёстко отрубил Данте. — Но она не любит и тебя. Это заметно по её лицу, — он бросил на Эстеллу отрешённый взгляд. — Неужели ты не видишь, что она плачет? Нельзя заставить женщину любить себя, причиняя ей боль и доводя до слёз. Она любит Маурисио Рейеса, и мы это изменить не в силах.

      Эстелла замотала головой так, что у неё мушки перед глазами полетели. Она попыталась крикнуть, опровергнуть слова Данте, но мерзкое растение закрывало ей рот, и она вцепилась в него зубами, перегрызая стебель. А Салазар покатывался от хохота.

      — Маурисио Рейеса? А-ха-ха-ха! Да ты совсем болван! Как можно любить труп? Этот человек давно сдох! Магия одного из моих артефактов убила его.

      Данте перевёл ошарашенный взгляд с Салазара на Эстеллу. Теперь ясно, почему она в таком состоянии — девушка оплакивает смерть Маурисио.

      — И ты смеешь говорить, что любишь её? — с болью усмехнулся Данте. В груди всё горело, будто в неё насыпали раскалённых углей. Да, Эстелле он не нужен, она оплакивает Маурисио Рейеса, но он, Данте, не уйдёт, пока не вырвет её из лап этого мерзкого колдуна. — Человек, который любит, не обращается так с объектом своей любви. Любовь — это не обладание и жажда власти. Я раньше тоже не знал, что такое любовь, хотя думал, что знаю. Я был уверен, что она приносит счастье. Но я ошибался, любовь — это жертва. И мука. Когда ты любишь, тебе достаточно, что твоя любимая улыбается, что ей хорошо, даже если она не с тобой. Нельзя заставить полюбить. Эстелла тебя не любит, она не любит и меня. Она любит Маурисио Рейеса, а ты причинил ей боль, убив его. Ты сделал её несчастной. И самое ужасное, что ты этого не понимаешь. Ты не умеешь любить!

      — Да что ты там вякаешь?! Ты, пустоголовый болван, который не видит дальше собственного носа! Ты считаешь, что вправе учить меня, величайшего чёрного мага, жизни? Я не могу без неё! Я люблю Эстеллу! И пусть это проклятые Чары Любви, происки Тибурона, от которых я не могу избавиться, но она останется со мной, — голос Салазара сорвался в вопль, и глаза налились кровью.

      — Если ты правда её любишь, отпусти, — спокойно ответил Данте. — Пожертвуй своим «я не могу без неё» ради счастья Эстеллы. Прекрати её мучить. Дай ей шанс решить самой, чего она хочет.

      Эстелла с остервенением вгрызалась в мерзкое растение. Оно было горьким на вкус, и её подташнивало, но так хотелось Данте обнять, зацеловать всего и никогда, никогда не отпускать.

      В этот момент Салазар повернулся к ней, подошёл вплотную. В глубине его глаз застыли гнев, страсть и мольба. Он долго изучал лицо Эстеллы, потом скрипнул зубами.

      — Проклятье! Ну почему так всегда? Ты, красавица, — единственная, чьи мысли я не могу прочитать! Глупые Чары Любви! Мерзкий Тибурон, даже сдохнув, разрушил моё счастье в очередной раз, — голос его дрожал, ушли из него злоба, жестокость, ненависть. Сейчас он звучал мягко и надрывно. — Но ты обещала, что останешься со мной, красавица, если я докажу тебе свою любовь, если верну этого бастарда к жизни. Но твои глаза твердят иное, хотя должны объясняться мне в любви…

      Он вдруг с силой рванул стебель цветка, распутывая девушку. Остатки растения упали на пол, развалившись на куски.

      — Говори! Скажи мне правду! Чего ты хочешь, красавица?! — выпалил Салазар, вплотную приблизив лицо к её лицу. — Ты ведь любишь меня, правда?! — схватив Эстеллу за плечи, он крепко встряхнул её.

      — Ты знаешь ответ на этот вопрос, — шепнула она так, чтобы слышал только он.

      Он прильнул губами к её губам. Поцеловал жадно, медленно, но Эстелла была холоднее мрамора. Увидев воочию, что этот человек не похож на Данте, а просто умеет принимать любой облик, она перестала реагировать на него, как на мужчину. Салазар чуть прикусил зубами её подбородок, потом резко отстранился.

      — Ты свободна, — сказал он в полной тишине.

      Эстелла ушам своим не поверила. Она беспомощно переводила взгляд с Данте на Салазара и обратно. В сапфировых очах Данте, сейчас неистово-ярких, сияла любовь, глубокая, чистая, нежная и мучительная. На ресницах Салазара застыли хрустальные капельки. Сощурившись, он внимательно оглядел влюблённых и отвернулся, привалившись спиной к зеркалу.

      — Убирайтесь, — заявил он мрачно. — Верните мне перстень и вон отсюда! Никогда больше не хочу вас видеть, семейка бастардов!

      Но Данте не успел отдать перстень — одно из зеркал раскололось и из него выползла огромная жуткая каскавела. Йоланда в ужасе вскрикнула, а Эстелла инстинктивно прижалась к ней. Взгляд Данте, пошарив по округе, упал на меч, чья рукоять, украшенная драгоценными камнями, поблёскивая, торчала из рамы ближайшего зеркала. Салазар, скрестив руки на груди, стоял неподвижно.

      — Ну вот мы и с-снова вс-с-стретилис-сь, — прошипела змея, стуча трещоткой об пол. — Моя любимая с-с-семейка.

      Данте, выхватив меч, подался вперёд.

      — Какие мы с-с-смелые! — открыв пасть, каскавела бросилась на юношу, но тут единорог, который до этого занимался тем, что пробовал на зубок цветы в горшках, заржав, вспрыгнул на змею, копытами придавив её к полу.

      Она зашипела, извиваясь, а Данте уже занёс меч, целясь отрубить ей голову, как — хлоп! Вяло щёлкнув пальцами, Салазар обратил змею в Кларису.

      — Идиоты! — встав с пола, женщина отряхнула чёрное платье, верх которого кроем напоминал мужской фрак, и обернулась к Салазару. — Мог бы вмешаться и раньше. Или тебе понравилось смотреть, как эти выродки меня убивают?

      — Именно так, — равнодушно отозвался он.

      Эстелла, покинув объятия Йоланды, схватила Данте за рукав и потянула его к себе, давая понять, что ей страшно. Данте подошёл, хотя ноги заплетались — было очень тяжело находиться с Эстеллой рядом. Но какая разница, что чувствует он? Главное — защитить её, вывести отсюда живой и невредимой. С пренебрежением отбросив меч в угол, Данте потрогал кончиками пальцев Эстеллу за волосы, не решаясь на большее. Йоланду же он проигнорировал, не одарив и взглядом. Единорог встал перед ними, закрывая всех троих от опасности.

      — А я-то думала, ты умный и сильный, — цокая каблуками, Клариса подошла к молчаливому Салазару. — Я всегда любила тебя за твои ум и несгибаемость. Ради тебя я готова была на всё! А ты раскис из-за глупой соплячки. Променял меня на эту безмозглую, — она сверкнула на Эстеллу ярко-жёлтыми глазами-лимонами. Девушку чуть не сбило с ног, такую волну ненависти она ощутила. — Она даже не ведьма, обычная пустоголовая овца! Ты меня разочаровываешь, Ло.

      — Закрой рот и никогда не называй меня Ло, — выдавил он сквозь зубы.

      Подойдя к Салазару вплотную, Клариса ударила его в грудь кулаком. Цап! Он схватил женщину за горло, вонзив когти в её шею.

      — Никогда, никогда больше не смей меня бить, идиотка! — рыкнул он, припечатав её к стене. — И пойми наконец: я тебя не люблю! Никогда не любил и любить не буду! Много лет назад я любил Софию, но она вышла замуж за другого. Теперь я полюбил Эстеллу, и она тоже рвётся к другому. История пошла по кругу. Ирония судьбы, не правда ли? — горько усмехнулся он. Вытащил из шеи Кларисы когти, стряхнул с них кровь.

      — Они обе не любили тебя, но я тебя люблю! — она поднесла руку к горлу, залечивая рану. — Зачем любить тех, кто этого недостоин, тех, кто не подарит тебе счастья? Ведь есть я! Я красивая и сильная, я талантливая колдунья. А они даже не волшебницы, какие-то ничтожества! Ну погляди на меня, почему я тебе не нравлюсь, Ло? — вскинув голову, она пошла на него грудью.

      — Хочешь знать почему? — хмыкнул Салазар ядовито. — София — женщина, которую я любил, когда мне было девятнадцать, и Эстелла — женщина, которую я люблю сейчас, они особенные. У обеих есть то, чего нет у тебя — чистая душа. А ты лгунья и убийца. Ты интриганка. Ты убила Рубена де Фьабле и отравила его мать, назначив виновным беднягу доктора Дельгадо. Ты пыталась чужими руками убить Йоланду, чтобы насолить своему брату и Роксане. Ты убила Либертад и Сантану, потому что они раскусили твою причастность к смерти Луиса Парра Медина. Ты убила Виктора, ожидая, что Данте кинется спасать его, позовёт на помощь других батраков, и они поймут, что это он поджёг Рене и Сильвио. Ты убила Хорхелину, втираясь в доверие к Либертад. Наконец, ты обманула Эстеллу, убедив её ударить Данте мечом. Между тобой и женщинами, которых я любил и люблю, — большая пропасть, — высокомерно подчеркнул Салазар, будто гордясь своей неразделённой любовью. — Они обе достойны любви, потому что неспособны на подлость. А ты — змея. Но удовлетвори моё любопытство, прошу тебя, Клаудия Мариса. Меня терзает несколько вопросов. Первый из них: зачем ты руками Эстеллы пыталась убить Данте?

      Эстелла напряжённо прислушивалась к беседе — она тоже хотела услышать объяснения. Данте, свесив руки, стоял рядом. Он мечтал её обнять, но не решался. Наверное, ей будет неприятно, ведь Эстелла думает о Маурисио. Йоланда гладила по гриве единорога — тот не возражал.

      — А я не понимаю, зачем ты его спас?! — выплюнула Клариса. Из глаз её брызнули слёзы ярости. — Ты же мне говорил, что ненавидишь Данте, что он незаконнорождённый ублюдок, которому не место в родословной нашей семьи.

      — Ты тоже незаконнорождённая, отпрыск потаскухи Виситасьон. И тебе тоже не место в родословной нашей семьи, — выдал он издевательски. Клариса чуть не задохнулась. — Так я жду ответа на свой вопрос, не уходи от темы, Клаудия Мариса: зачем ты пыталась убить Данте?

      — Потому что я ненавижу всю эту семейку! — она обернулась к Данте, Эстелле и Йоланде и выпалила им в лица: — Да, именно так! Я вас ненавижу, ведь вам дозволено всё! А меня выбросили, как тряпку, не дав мне права на достойную жизнь. Эта дрянь, моя мамаша Виситасьон, меня кинула, а эта сука Роксана заняла моё место! А гадёныш Ламберто опозорил всю семью. Убил сына Алсидеса Альтанеро и чуть не угодил на виселицу, а потом связался с этой мышью! — она ткнула пальцем в Йоланду. Та от волнения кусала губы. — С тех пор, как я узнала, что она жива, я искала её, дабы она не явилась к своему сынку. К сожалению, Ищущий шар не находит животных, только людей. Если бы я знала, что она обернулась в птицу, я бы давно выпустила из неё кишки! Чёрт возьми! Как эта простушка могла меня провести?! — Клариса так топнула ногой, что сломала каблук и чуть не упала. — Дочка безродного барона Риверо. Она всегда была недостойна нашей фамилии, недостойна породниться с семьёй Фонтанарес де Арнау. Да ещё и выродила ублюдка! А знаешь почему я хотела твоей смерти? — выбросив туфли в угол, Клариса босиком пошла на Данте, но единорог, угрожающе выставив рог, преградил ей путь. — Я много лет за тобой охотилась. Сначала следила из любопытства, надеясь, что при такой жизни ты сам сдохнешь или тебя прибьют. Жаль, но этого не произошло. Когда я увидела тебя уже взрослым, меня удивила твоя схожесть с ним, — она ткнула пальцем в Салазара, — с мужчиной, которого я любила всю жизнь. А когда мой Ло втюрился в глупую Эстеллу, — Клариса уколола девушку ненавистным взглядом, — я решила ей отомстить. Она позарилась на мужчину, который принадлежит мне, а я такого не прощаю, не будь я Клариса Манли. Для этой тупицы самым страшным была твоя смерть, поэтому я договорилась с Роксаной и мы заманили тебя в ловушку на свадьбе Луиса и Сантаны, — она весело расхохоталась. — О, я была уверена, что ты не выберешься из инквизиторских лап, но ты вышел сухим из воды, — Клариса вздохнула с сожалением, — потому что эти двое провернули твоё спасение за моей спиной.

      — Никто не просил тебя портить мои планы, — Салазар, овладев собой после сцены с Эстеллой, вновь принял саркастически-язвительный вид, крутя меж пальцев волшебную палочку. Та поблёскивала в ответ.

      — Сегодня, Данте, я решила убить тебя руками Эстеллы и мечом, который сама и подарила в надежде, что неумение обращаться с магическими артефактами сыграет с тобой злую шутку, — продолжила Клариса, игнорируя насмешки Салазара. — Я хотела, чтобы Эстелла страдала, лезла на стену, обвиняя себя в твоей смерти. Но ты, ты опять всё испортил! — она переключилась на Салазара, растопырив пальцы и потрясая ими у его лица. — Я тебя люблю до безумия! Однажды я спасла тебе жизнь, но ты неблагодарный и у тебя нет мозгов. Теперь я окончательно это поняла.

      — Меня терзает ещё один вопрос, Клаудия Мариса, — Салазар явно забавлялся её гневом, перекатывая в ладонях волшебную палочку. — Сегодня палочка наконец-то заработала, когда я приложил её к рогу единорога. Но до этого она была недействующая. А это сильный артефакт. Что ты с ней сделала?

      — Я? Я сделала?! — чуть не лопнув гаркнула Клариса. — Это всё он! — она указала на Данте. — Я не виновата, что перед тем, как отдать палочку, он повесил её себе на шею вместе с перстнем. Они контактировали друг с другом и перстень забрал из палочки всю магию. Когда я получила её назад, она уже была недействующая. Чтобы узнать в чём дело, я пролистала Книгу Прошлого и поняла, что натворил Данте.

      — Книгу Прошлого, которую ты у меня стырила, любительница чужих артефактов, — ухмыльнулся Салазар. — Выходит, перстень не слушается меня даже после Обратного Ритуала Крови, потому что забрал магию из палочки. Две силы смешались внутри перстня и неизвестно как на него повлияли…

      — Мне на это плевать! — отрезала Клариса. — Плевать и на перстень, и на палочку, и на твои Сферы и фамильные проклятия! Мне нужно только одно — твоя любовь, — она обвила руками его шею. — Забудь обо всяких дурах, они тебя недостойны, и люби только меня, мой драгоценный чёрный маг.

      — Нет, — заявил он мрачно. — Ты такая насквозь фальшивая, что не вызываешь у меня ничего, кроме жалости, Клаудия Мариса.

      Но упрямая ведьма будто не услышала яда в словах, отчаянно прильнув к его губам. Салазар на поцелуй ответил. Бросив волшебную палочку на стол, он прижал Кларису к себе. Эстелла на мгновение подумала, что эти двое стоят друг друга и наконец-то всё закончится. Не тут-то было.

      — Эстелла… Эстелла, — забывшись прошептал Салазар.

      — Ах ты, дерьмо! — отпихнув его, Клариса схватила волшебную палочку со стола и как шпагу воткнула её Салазару в грудь.

      Эстелла не удержалась от вскрика, когда он упал навзничь. Вместо крови из раны Салазара полилась серебристая жидкость. Стекая на пол, она сверкала мириадами звёзд.

      — Какая ты глупая, — молвил он хрипло, и лицо его преобразилось. В одно мгновение он будто постарел на несколько лет, став наконец похожим на знаменитый портрет прадедушки Ландольфо. — Чтобы убить меня, размахивания волшебной палочкой мало. Сначала попробуй уничтожить все Сущности, которые живут во мне. Знаешь сколько я их выпил? Это никому не дано посчитать! И запомни, я никогда не буду твоим. Потому что я люблю Эстеллу! Эстеллу! — и он захохотал.

      Данте, Эстелла и Йоланда шокировано молчали. Единорог стучал задним копытом по полу. Клариса стояла неподвижно, сверху вниз глядя на палочку, торчавшую из груди Салазара и на лужу серебряной крови. Но когда очи колдуна застыли, почернев ещё сильнее, она рухнула на колени возле него. Салазар, верно, уже не дышал — его объяло зелёное свечение, а рана на груди закрылась, втянув в себя волшебную палочку. Эстелла пребывала в оцепенении — она впервые наблюдала, как умирает настоящий чёрный маг.

      — Я тебя люблю, мой дорогой, — прошептала Клариса, гладя его по щекам. — Я этого не хотела, не хотела, чтобы всё так закончилось. Но теперь ты не достанешься никому, ты будешь только моим…

      Рыдая, она легла к нему на грудь. И тут Данте подался вперёд. Вот она, эта женщина, что ползает рядом с мёртвым Салазаром, — причина всех его несчастий. Это она с рождения ломала ему жизнь. Она и Салазар, и этот мерзкий перстень виноваты в его мучениях!

      Данте пошёл прямо на Кларису. Та его не увидела, лёжа на Салазаре лицом вниз. У Данте не было никакого плана — инстинктивно он размахнулся и швырнул изумрудный перстень Кларисе в спину.

      — Подавитесь своим перстнем! Ненавижу вас, твари!

      Пыхххх! Данте едва успел отскочить и закрыть рукой лицо. Вокруг Салазара и Кларисы всё полыхнуло. Пошёл чёрный дым. Он рос и рос, заглатывая их обоих в свои сети. Клариса и головы не подняла, так и продолжала обнимать Салазара. Когда дым укрыл их целиком, они исчезли внутри него, будто проглоченные неведомым призрачным чудовищем. И всё погасло. Только волшебный перстень, обугленный и чёрный, лежал посреди комнаты.