Абсолютный ноль. Глава 8

Я просто катался по городу и слушал хорошую музыку, ту, которая по-настоящему отражала мое внутреннее состояние. Я курил в окно, а моя левая рука сжимала револьвер, ствол которого упирался прямо в ребра моим страхам.
Наша власть несправедливо оценивает тебя, даже если хочешь убить кого-то. Завали кандидата в меры и получишь максимальный законный срок. Выйдешь только через четверть века. Убей младенца – пять лет. Может быть, они думают, что жизнь без наказания с чувством вины страшнее? Не думаю, что чьи-то мысли могли зайти так далеко.

Поручи я работу револьверу — начнется война. Во мне произойдут страшные, окончательные изменения. Я не хотел этого, но все что мне было нужно, я практически похоронил. Новый шанс маячил перед глазами и я был в одном привычном шаге от того чтобы пройти мимо. Мне было привычно насрать. Я повернулся к водиле, убавив музыку.

— Я заберу диск. Припаркуйся.

Тот остановил машину, заехав на автобусную остановку. Он вынул диск и протянул его мне. Я понимал, как много слов в мой адрес он придумал и не мог произнести. К счастью, он был не прав. Для всех мы разные. По крайней мере, я хотел бы верить в это. Я открыл пепельницу, держа его на мушке, и положил в нее сто рублей. Я чувствовал себя братом-дегенератом Большого Криса, из «Карты, деньги, два ствола».

— Лицензия все-таки – с грустью сказал мужик.
— Нет ничего более уникального чем, жизнь. Ведь так?

Я был смешен в своем пафосе и не верил, что буду стрелять. Меня утомила игра в гангстера. Что если и заложник не верил. Похоже на то. Нужен был какой-то логический финал. Кульминация. По больше эмоциональной игры. На остановке были свидетели, человек пять. Я наделся, что они не увидят, но с другой стороны хотелось, чтобы мое актерское рвение оценил некто беспристрастный. Теперь ствол упирался ему в висок.

— Так немного понятнее? Да?
— Да.
— А так, — я взвел курок.
— Я понимаю.
— Тебе нравится твоя жизнь?
— Да.
— Врешь!
— Нет, не вру! Я не вру, это правда.

Вот опять я услышал страх в голосе. Значит, я правильно действовал. Главное не переигрывать.

— А чем, черт возьми, она тебе нравится? Ты чем-то увлекаешься? Тебе что-то захватывает так, что очко сводит?
— Ну, я… я…
— Может ты пидрила?
— Нет.
— А хотел бы попробовать?
— Я не знаю, что тебе ответить.
— Вот ****ец! А еще полчаса назад ты мог охуенно отвечать! А я был ****ым наркоманом?

Я убрал пушку и закатился смехом. Я смеялся, пока не стало больно.

— Ты чертов безнадежный имбецил. Ты вообще в курсе, что живешь?

Я вышел из машины, хлопнув дверью. Я шел не оглядываясь, но не чувствовал и не слышал преследования. Я сел в трамвай, доехал до конечной остановки, прошел еще порядка километра и взошел на мост. Под ним рвала и метала река. Ироничность момента сошла на нет. Боль осталась.

Мы в болоте и боимся шевелиться, боимся добра, боимся себя. Нельзя стать примером, потому что никто тебя не слушает. Одни высмеивают общество потребления, другие мечтают стать им. Неужели деньги – это все, что нам осталось? Как бы хорошо было не видеть, до чего довел нас технический прогресс.

Находясь в здравом уме нельзя любить людей, но как еще можно противостоять отчуждению и безразличию? Воспитание наше не справляется с массовой культурой, с противоречиями между теми кто «пипл, который хавает» и теми, кто мнит себя окультуренными. Нам всем не хватает здравого смысла. Я хотел бы жить в этой стране в 70-е или 80-е – это было более разумное время. Мы не были столь развращены тем, что сейчас называют свободой слова. Рабами были – рабами и остались, безумства прибавилось, только и всего.

Я человек, который в своем высокомерии и мнительности достиг абсурда. Человек ли я? Люди ли мы? Где эта ****ая разница? Знания и человечность? Что это – человечность? И какова плата за нее? С чего стоит начать, чтобы стать хоть немного веселее, разумнее и человечнее? Где взять терпение? Все это вопросы восприятия и за пониманием проблемы должны последовать пути ее решения. Вот, пожалуй, главный вопрос: хотим ли мы решения наших драм? А может сдохнем со скуки без них? Просто делай. Наверное, нужна установка. Просто делай. Это как работа. Кто-то ведь любит свою работу? Любите и делать добро. Хватит уже получать удовольствие от массового морального обоюдного садизма! Хватит!

И в следующую секунду револьвер утонул в реке.