Значит, не было бы и меня... Глава 24

 Ульяна, Степан Гаврилович и дети ютились в землянке. Когда погода более или менее налаживалась, а солнце заглядывало к ним через ветки, которыми был завален вход, им так хотелось подняться на поверхность и надышаться чистым и свежим воздухом. В самой землянке было сыро, холодно и душно. Только ночью, становилось немного теплее, когда топили незамысловатую печь. 

 Степан Гаврилович уходил за светло и где-то пропадал целый день. Ульяна до сих пор надеялась, что тот вернётся вместе с Катериной, но председатель возвращался один.

- Мама, а когда нам можно будет выходить на улицу? – спросил Васька.
- Не знаю, милый, как Степан Гаврилович разрешит. Сейчас говорит, что немец совсем рядом, опасно очень, - ответила Ульяна.
- А как же там тётя Катя? – спросила Настасья.
- Сама не знаю, что и думать. Вот уже вторую неделю места себе не нахожу, всё о ней думаю, - ответила Ульяна, а из её глаз потекли слёзы.
- Не плачь, мамочка! – в оба голоса произнесли дети. – Мы же с тобой рядом.
Ульяна крепко обняла их и разрыдалась ещё больше. Тревожные мысли о Катерине пополнились переживаниями за судьбу матери и ещё одной сестры.
 
 Вдруг где-то сверху послышался какой-то отдалённый шум и голоса. Все тут же замерли в нервном напряжении, а леденящий, сковывающий страх прокрался к ним в душу. Ульяна быстро затушила лампадку и накрыла её плотной тканью.

- Тише! – шикнула она и застыла, держа детей за руки.

 Наверху послышалась незнакомая речь, треск веток и чуть позже звук работающего двигателя. Немцы были совсем близко от их укрытия. Несколько человек прочёсывали лес, перекрикиваясь между собой. У большой сосны стоял заведённый мотоцикл с коляской.
 Внутри у бедной Ульяны всё перевернулось, она тут же представила перед собой страшную картину того, что их обнаружат и убьют. Костенеющими руками она сжала детские ладошки и, не замечая слёз, хлынувших градом по щекам, стала молиться Богу, чтобы их не нашли. Она боялась сделать лишний вздох, чтобы не обнаружить себя.
 - Alles ist sauber *! – по-немецки сказал один из военных, раздвигая частые ветви одной рукой, а второй придерживая автомат.
 
 Не обнаружив ничего особенного, он направился прочь от землянки к заведённому мотоциклу. Вскоре мотор заревел громче и стал отдаляться.

 Ульяна ещё долгое время прислушивалась, стараясь не издавать ни звука.

- Они ушли? – шепотом еле слышно спросил Васька.
- Это были они, те самые немцы? – спросила Настасья.
- Да, это были они, - тяжело вздохнув, согласилась Ульяна.
- Мне страшно! – произнесла Настасья и обняла мать.
- Не бойтесь! Я же с вами, - чуть громче произнёс Васька.
- Защитник, ты наш! – сказала Ульяна и обнимая сына.
 
 День близился к концу, солнце уже не светило в еле заметные щели. Глаза подземных жителей привыкли к темноте, зажечь лампадку они тоже побоялись, так и сидели на чеку. Когда на улице уже совсем стемнело, сверху снова послышался шорох. Ульяна и дети замерли в оцепенении, а чьи-то шаги всё приближались к ним ближе и ближе. Захрустели ветки, а через несколько секунд в землянку спустился Степан Гаврилович.
- Стёпа, ты это? – безнадёжно спросила Ульяна, боясь, что она ошиблась.
- Я, я. Не боитесь, - ответил Степан Гаврилович.
Ульяна перевела дух.
- Слава Богу, что это ты! – с облегчением произнесла она.
- А что это вы в кромешной тьме сидите? – спросил он и стал искать отсыревшие спички.
Когда он, наконец, зажёг лампадку, то увидел побледневшие лица своих близких.
- Что случилось? – спросил он.
- Немцы сегодня днём тут недалеко были. Мы их слышали, - стала рассказывать женщина.
- Значит, и сюда добрались, – задумчиво произнёс Степан Гаврилович, поглаживая свои усы. – Ну будем надеяться, что не отыщут. Пока бежать некуда.
- Давайте, ужинать, - предложила Ульяна, пытаясь сменить тему.

 Она накормила семью нехитрой снедью и уложила детей спать.

 Сегодня они решили печь не топить, чтобы не рисковать. В землянке было холодно и сыро, а на улице уже был ноябрь, ночные морозцы потихоньку стали учащаться и усиливаться.

- Ты где пропадал целый день? О Катерине знаешь что-нибудь? – с надеждой спросила Ульяна.
Степан Григорьевич тяжело вздохнул и ответил:
- Катерина жива, но как у неё дела не знаю. Советских солдат в селе не осталось, одни немцы. В моём доме штаб свой устроили, будь они не ладны, а наш Ванька у них в полицаях ходит и с Катериной в доме живёт. Кого из соседей расстреляли, кто жив остался, в страхе держат. Учителя школьного Аркадия Павловича… убили нелюди. Из школы лагерь для военнопленных сделали, колючей проволокой обтянули.
- А откуда ты это знаешь? – спросила Ульяна.
- Не хотел тебе говорить…. Но я это… в партизаны подался. Разведка наша работает, вот я чем могу им и помогаю, чем могут, они мне. Кое-какую информацию дают, - признался Степан Гаврилович.

 Ульяна широко раскрыла глаза от удивления.

- Но ведь это же опасно! – как можно тише произнесла она, оглядываясь на детей.
- Опасно, а что делать? Просто так сидеть и смотреть, я не могу. А на фронт не взяли, сама знаешь. Немцы детей и стариков пока не трогают, вот приходиться хоть так своей родине помогать, - сказал Степан Гаврилович и положил на стол сумку.
Затем достал из неё ветхое тряпье, шапку-ушанку и накладную бороду.
- Это что такое? – удивилась Ульяна.
- Это моя маскировка, борода, правда, так себе, свою скоро отращу для правдоподобности. Так я хожу по окраинам села, прикидываясь совсем дряхлым стариком, вот меня и не трогают пока. Признаюсь, в дом Катерины идти боюсь, вдруг Ванька меня узнает! А так, автоматом нацелят, что-то там на своём буркнут и всё. Видят, что и так еле хожу, что с меня можно взять? А взять-то и нечего, - еле слышно рассказал Степан Гаврилович.

 У Ульяны закружилась голова и заныло сердце.
- Как же так? А если с тобой что случиться? Я же этого не переживу! – чуть не плача, произнесла она.
- Не бойся. Я же говорю, детей и стариков они пока не трогают. Правда риск всегда есть, но по-другому никак, – попытался успокоить жену Степан Гаврилович.
Тут Васька заворочался на лежаке. Они оба замолчали. Ульяна подошла к нему, поправила одеяла и поцеловала спящего сына.
- Давай ложиться, мне рано вставать, - попросил Степан Гаврилович.
- Хорошо, конечно, - согласилась Ульяна.

 Теперь в её и без того беспокойную душу закрадывались страшные картинки предстоящего будущего. Что будет с ней и с детьми, если его поймают? Как же Катерина, ведь ей скоро рожать? Мысли были, одна другой беспокойнее. Кое-как Ульяна проворочалась на лежаке, но уснуть не смогла.

*Всё чисто!
(Продолжение следует)http://www.proza.ru/2015/12/04/97