Из дневника 4 декабря 2015, пт

Мар.10:2. «Позволительно ли…» - столь популярная на наших молодежных собраниях постановка вопроса («А можно…»), оказывается, берет начало в фарисейской традиции.

Мар.10:38. Один из предметов для рассуждения – обдумывание своих молитв, особенно повторяющихся.

===

Пастернак в «Мне хочется домой, в огромность» принимает упряжь социализма половинчато, по принципу «несмотря на…, все же, пожалуй, да» – «И по такой – грущу по ней». Новая Москва принимается в духе не столько пушкинского «Люблю тебя, Петра творенье», сколько лермонтовского «Люблю Отчизну я, но странною любовью». Поэтическую технику выражения этого половинчатого принятия детально разбирает Жолковский в «Поэтике Пастернака», исключительно увлекательное чтиво. А ведь многие, ой многие любят церковь, «но странною любовью», принимая упряжь предания как вынужденную дань.

Из постинга Дмитрия Чернышева (http://mi3ch.livejournal.com/3159936.html) узнал, что когда после Второй Мировой войны вся немецкая нация была признана союзниками больной, она прошла денацификацию, самой жесткой формой которой стало принудительное перезахоронение жертв нацизма голыми руками. В перезахоронениях этих участвовало в том или ином качестве большое количество немцев, причастных к злодеяниям фашизма (одни выкапывали трупы, другие раскладывали их по гробам, третьи переносили, четвертые наблюдали как зрители). Понятное дело, мера эта имела сильнейший воспитательный эффект, более мощный катарсис на негативных эмоциях трудно себе представить. В связи с этим я подумал: не будет ли процесс захоронения трупов в начале Тысячелетнего царства, описанный у пророков, иметь неких воспитательных задач?

Впервые обратил внимание: осуждая модель поведения А. по отношению к Б. (выжидание и уклонение от неприятных, но нужных обсуждений), я сам стал придерживаться этой модели в своих отношениях с А. Хочу позже подумать об этом и скорректировать свою линию поведения.