Исповедь

               
                РАССКАЗ
               

                Сам себя никогда не обманешь!
                Только сердце осколками ранишь.
                И не склеишь свое отражение,
                И ни в чем не найдешь утешения...
               
                Володя Веров      

      
      В сумраке больничной палаты находились двое: изможденная болезнью старая женщина и ее посетитель, слепой мужчина лет пятидесяти.   
      Тишину нарушил торопливый шепот умирающей. 
       -  Гришенька, родной, прости меня. Перед смертью хочу покаяться.
       -  Да полно Вам, Анна Георгиевна. Все образуется, поправитесь. Не стоит волноваться. 
       -  Нет, Гриша, чувствую, что не сегодня, так завтра умру. Я так виновата перед тобой.
       Григорий Андреевич Шумов, доктор химических наук, вытер платком слезившиеся незрячие глаза, нашел на ощупь морщинистую руку своей тещи, погладил ее сухую потрескавшуюся кожу.  Он знал, что утешать было бесполезно, конец уж близок.
       -  Как же ты будешь один? – прошептала старуха.
       -  Да, как-нибудь…
        Вот уже три года он абсолютно слеп, и привыкнуть к этому, скорее смириться, никак не получается. Надежда увидеть яркие краски жизни теплилась внутри сердца. Ему, зрелому мужчине, ученому, предстояло жить в полном одиночестве беспомощным инвалидом. «Как же так получилось?!» - на мгновение задумался он.
         -  Ты ведь в школе был первый красавец, - начала свою исповедь старуха, - а умница – каких поискать еще надо. Мы, учителя, сразу поняли, что ученым будешь. И на моих уроках литературы равных тебе не было. Но химия – твое призвание. Дочка моя, Ленка, влюбилась в тебя без памяти. Но куда ей было до тебя. В меня пошла, красотой не блистала, а училась хорошо. А ты ее и не замечал вовсе. Сохла она по тебе.   
          Григорий Андреевич, слушая хриплый голос своей тещи, невольно вспомнил школьные годы. Приятная теплота наполнила душу. Учился он легко. Кабинет химии был вторым домом. Любимый предмет преподавала Вера Алексеевна, классный руководитель. Строгая и требовательная, любимчиков не терпела. Видя интерес Гриши к  химии, она позволяла ему чаще других бывать в лаборантской, дополнительно заниматься по вузовской программе, читать книги из ее библиотеки. Результатом этого явились призовые места на олимпиадах.  А потом он неожиданно влюбился в черноглазую девочку Свету. Глаза их встретились, как казалось, навсегда. Девушка сразу понравилась его родителям. На выпускном вечере они решили, что будут вместе поступать на химфак, а на втором курсе обязательно поженятся. Мечты их были простыми и красивыми.  От светлых воспоминаний Григорию Андреевичу на какой-то миг показалось, что он вновь стал видеть.
         - Гришенька, ты меня слушаешь? – переключила его внимание старуха. – Как только ты стал дружить со Светланой, Ленке моей стало совсем худо: есть стала мало, а говорить еще меньше. Вот тут-то «добрые люди» и рассказали про бабку-ворожею. Боязно, а все же поехала. Деревня – глухомань настоящая. Бабкин домик на дальней окраине. Руки и ноги ватные, сомнения царапают душу, но порог всё-таки переступила. А дальше… помню только колючие, холодные глаза, черную воду и запах пепла.
           «Да, да именно запах беды, вот что тогда я ощутил, но не придал этому никакого значения, - мелькнуло в голове Григория Андреевича. - Разве я мог допустить, подумать, что живой моего Светлячка больше никогда не увижу». Кладбище, горе родителей вновь предстали пред его глазами. Пьяного водителя наказали, но Светлану это не вернуло. Время лечит. Боль со временем утихла. Студенческая жизнь закружила, закрутила, как омут. На кладбище приходить стал все реже и реже. А потом встреча с одноклассниками на вечере выпускников, и Ленка…
          -  Гришенька, я ведь не сразу поняла, что натворила. А когда узнала о смерти Светы Рощиной, будто током пронзило. Поехала в деревню, но порог ведьмы переступить не смогла. Оправдание нашла: дочь родную спасаю, кровиночку свою счастливой хочу сделать! Понадеялась, что это единственная жертва.
           -  Лена, Лена…, - произнес Григорий Андреевич. Он вспомнил, что не замечал дочь Анны Георгиевны. Она была какой-то блеклой, неприметной. И вдруг неожиданно на вечеринке его необъяснимо потянуло к ней. С этого дня они стали встречаться.
           -  Вы стали встречаться. Смотрели влюбленно друг на друга. Доченька моя расцвела, похорошела. А ты, Гришенька, так нежно за ней ухаживал, что я успокоилась. «Все правильно сделала», -  говорила я тогда себе. Да и про ведьму забыла. Через год вы поженились, ты с блеском защитил кандидатскую, Леночка работала в поликлинике. Скоро появилась у вас и своя квартира. И пора бы мне нянчить внуков, но ведьма снова напомнила о себе: Лена оказалась бесплодной. Думала, узнаешь – бросишь, но ты оказался благородным.
               Григорий Андреевич вспомнил, что тогда ему молодому ученому, известие, что у их не будет детей – трагедией совсем не показалось. Он уже начал серьезно подумывать о докторской диссертации. А вот о детях не думал совсем. Глядя на заплаканные глаза жены, он недоумевал: «Чего ей не хватает? Зачем нужны пеленки, распашонки, соски… Вдвоем им и так хорошо. А самое главное - никто и ничто его не отвлекает от любимой науки». Думал он в то время, а сейчас: «А ведь старуха права! Как жить одному. Кто подаст стакан воды? Кто закроет незрячие глаза?»
            -  Гриша, - голос умирающей вернул его в реальность, - я ведь должна была вслед за Леночкой уйти, а вот видишь, сколько еще прожила, видно, долг платила за любовь свою слепую…
             На какой-то миг он опять перестал слушать хриплый голос старухи, вспоминая, как мучительно и долго угасала Лена. Не смогли помочь ни деньги, ни связи, ни его имя. Григорий Андреевич, доктор, наук, заведующий кафедрой, любимец студентов после смерти жены как-то сразу осунулся, стал угрюмым и нелюдимым. Как только не обхаживали женщины вдовца, он так и не посмотрел ни на одну из них. А потом пришла новая беда - он стал терять зрение, и Анна Георгиевна переехала жить к нему.
            - Все ведьма проклятущая! Она и зрение у тебя отняла, - продолжала предсмертный монолог старуха. - Я ведь переехала тогда к тебе грех свой замаливать. Думала, что буду за тобой ухаживать – искуплю. Гриша, родненький, прости. Разрушив чужое счастье, свое не построишь. Сгубила я жизнь твою…
               Последние слова дались умирающей с большим трудом. Она судорожно вздохнула, закрыла глаза, вытянулась, рука безжизненно повисла.
               Григорий Андреевич услышал наступившую тишину, почувствовал присутствие смерти.
               - Один, совсем один.  Что она бормотала про ведьму? Чепуха какая-то. К Светлане бы сходить. Может удастся уговорить соседа, чтобы свозил на кладбище, - думал Григорий, покидая палату.
                Ссутулившись, помогая себе тростью, он брел по длинному больничному коридору на встречу с настоящим, в котором его уже никто не ждал.