Старики

Начало XXI века. Испания. Утомлённая солнцем, сижу на террасе маленькой харчевни и наблюдаю неспешное течение здешней жизни. Сиеста уже закончилась, и городок постепенно оживает. За соседним столиком расположился очень пожилой идальго немыслимой красоты  и стати. То, с каким удовольствием он потягивает херес и раскуривает сигару, визуально свидетельствует, что передо мной идеальный образец счастливой старости. Чего-чего, а на родине такой картины не увидишь по причине практически полного физического  отсутствия долгожителей мужского пола.

Пытаюсь определить возраст красавца. По самым скромным подсчётам выходит около девяноста. Он лет на десять-пятнадцать  старше моего отца,  разочаровавшегося в идеалах марксизма – ленинизма  и умершего в тоске-печали вскоре после распада СССР.

А этот поджарый субъект наверняка пережил гражданскую войну в Испании. В советских учебниках по истории  генерал Франко - сугубо отрицательный персонаж, а ведь он, в конечном итоге,  оказался истинным патриотом своей страны. Несмотря на постоянное давление со стороны Гитлера и Муссолини,  Каудильо твёрдо держал позицию нейтралитета Испании во второй Мировой Войне. Он сохранил сотни тысяч молодых жизней, в отличие от нашего Генералиссимуса, регулярно затыкавшего «пушечным мясом» прорехи своей  стратегии.
      
Пока я занималась сравнением исторических судеб  советского и испанского народов, к объекту наблюдения присоединились ещё трое таких же осанистых, исполненных достоинства и уверенности, язык не поворачивается сказать, пенсионеров. Минут десять они бурно обсуждали  какие-то политические проблемы, тыча в газету сигарами,  затем,  расхохотавшись, как мальчишки, отправились играть в петанк - катать по песку увесистые  металлические шары.

Вечером я снова увидела своих, уже почти любимцев, на танцплощадке нашего отеля. Теперь они были  при полном  параде и под ручку с дамами элегантного возраста, утянутыми в чёрные шёлковые платья.  Партнёрши кидали на своих кавалеров кокетливые взгляды поверх кружевных вееров.

С первыми аккордами музыки компания в полном составе вышла на площадку и приступила к танцам со всевозможной серьёзностью и знанием предмета.
 
Оркестранты и певцы с необыкновенным воодушевлением исполняли танго, фокстроты и вальсы, стараясь угодить важным персонам, и только после их ухода  перешли  к  современным  хитам.
 
Тем временем, разгорячённые танцами ветераны оккупировали в баре большой стол и продолжили вечер за вином и картами.  Эти люди полноценно использовали каждый час, минуту, мгновение заключительного отрезка своего земного времени, а  по-нашему, - «периода доживания» (это чей  же изощрённый ум придумал такое словосочетание?) 


Стариков в Испании наблюдается великое множество, хотя и у нас, на Кавказе, ещё встречаются долгожители. Но как я ни напрягала серое вещество, на память пришли только две встречи с  аксакалами средней полосы России.

Встреча первая произошла несколько лет назад в конце декабря. За окнами нашего офиса, выходящими  на пешеходную улицу, кипела предновогодняя суета. Вдоль сияющих витрин в обе стороны тёк людской поток. Граждане, нагруженные свёртками и пакетами, ощетинившиеся ёлками, бежали, глядя себе под ноги и балансируя на скользкой плитке.
Никто не обращал внимания на  одинокого старика,  разложившего на скамейке под фонарём свой небогатый товар - какую-то, тускло поблескивающую мелочёвку.
    
- Наверное, медали свои вынес на продажу, - подумалось мне, - сколько раз я это уже видела. Только кому они сейчас нужны? Ну, если только барыгам с барахолки. Сейчас один такой подрулит и заберёт всё оптом.
                Но к старику никто не подходил. Прохожие мельком бросали взгляд на «прилавок» и бежали мимо. На голове у продавца рос сугроб, а во мне росло любопытство: что же там такое блестит, никому не нужное? Любопытство победило, и я, утопая в снежной каше, поковыляла к «торговой точке».
 
При ближайшем рассмотрении оказалось, что дед вынес на продажу старые ёлочные игрушки. Потускневшие шарики, клубнички, шишки, разнокалиберные ёлочные бусины, собранные на суровую нитку, - всё это «богатство» спокойно можно было выбросить в мусорное ведро.

Очень пожилой «продавец» в старой форменной фуражке с «птичкой» стоял, сгорбившись,   глубоко засунув руки в карманы драпового пальто с застёжкой на женскую сторону. На поникшем носу зрела сосулька. Заметив мой интерес, он оживился и начал  сметать снег с игрушек.

- Купите, женщина, антикварные игрушки, теперь таких не найдёшь! - бойко начал он, но осёкся и опустил глаза.
 
- Убирайся отсюда вместе со своим мусором, не мешай лёд скалывать!- тётка в оранжевой жилетке с ломом в руках решительно встала между нами.

- Мадам, не встревайте в рыночные отношения, - возмутилась я,  отодвинула  дворничиху в сторону и обратилась к старику, - сколько Вы хотите за всё, оптом?

- Мне много не надо, только на чай и пряники…

- Берите  деньги, а в пакет я сама всё сложу.

- Люди добрые, поглядите: чокнутая у старого дурака  мусор покупает! – не унималась тётка.

- Вот и соседка Маруся сказала, что мусор, и тоже дураком  назвала, а я вечерком её на чай приглашу! Остались мы  вдвоём в коммуналке. Раньше две большущие семьи жили, ругались постоянно, а теперь родней соседки у меня  никого и  нету.  Наследнички-то  ждут, не дождутся, когда  помрём, хотят  квартиру продать  бизнесменам под магазин - больно место хорошее.

Старик ещё что-то говорил о житье - бытье, о здоровье, о дорогих лекарствах и маленькой пенсии. Я молча кивала и думала: почти всех нас ждёт подобная перспектива.


Не слыша ответной реакции, мой собеседник  умолк и собрался уходить.

- Вы не обидитесь, если я дам Вам ещё одну денежку? – осторожно спросила я.

- Ну, я же не нищий, - возмутился дед.

- А это не для Вас, это - соседке! Купите ей конфеты «Коровка». Гарантирую: дураком она  Вас больше никогда не назовёт.  Маруси просто обожают эти конфеты. Пойдёмте, покажу, где они продаются.

В магазине для ветеранов мы купили чай, шоколадные пряники, «Коровку» и крохотную баночку красной икры. Я проводила деда с ценным пакетом до подъезда.
 
- Спасибо, тебе, Снегурочка, - широко улыбнулся  беззубым ртом мой подопечный, - отнял у тебя и время, и деньги!

- Всё нормально, не беспокойтесь! С Наступающим  Вас, и привет Марусе!- бодро ответила я, а сама подумала: - Эх, до чего же несложно и весьма приятно быть тимуровкой и доброй волшебницей!

Сотрудники, изучив при ярком свете мои трофеи, подтвердили дворничихин диагноз: чокнутая. А если задуматься, то добрые волшебники, как правило, - наивные, доверчивые и впечатлительные люди, в общем - чокнутые. Зато злодеи отличаются железной логикой и аналитическим складом ума.


Встреча вторая произошла на выставке-продаже изделий народного творчества. Среди разнообразия  форм и буйства  красок  затерялся прилавок  с немудрёными  поделками из липового лыка.  Скромные на вид, они, как будто, светились изнутри.  Кроме того, все эти ларцы, птички и погремушки «ширкунцы» чудесно пахли чем-то давно забытым, чем-то из детства.
 
За столиком расположился крошечный, сказочного вида старичок, похожий на Врубелевского «Пана», только весёлый. Он плёл из лыковых ленточек  какую-то коробочку, мурлыкал, как кот, и притопывал ножкой, обутой в лапоть.

Я брала в руки, гладила и нюхала каждую вещицу, не зная, на чём остановить выбор.

- Ну, купи хоть свистульку!  Полдня сижу, никто не интересуется, - синие, как васильки, детские глазки в лучах морщинок лукаво глядели на меня из-под белых косматых бровей, - купи:  память будет! Скоро помру, и никто не вспомнит ни меня, ни моё рукомесло…


- А продайте мне, пожалуйста, вон тот сундучок. Я его приспособлю под хлебницу.

- Это, ты,  верно  придумала: в такой таре хлебушек  не сохнет и не плесневеет!

Я придвинула к себе покупку и протянула мастеру деньги.

Сияющие нездешним светом синие глаза гипнотизировали, невозможно было отвести взгляд.

- Спасибо тебе, хозяйка, пользуйся на здоровье! Бери короб, да помни меня! Обещаешь?

- Обещаю, а как же Вас звать-величать?

- Зови, как хочешь, как нравится! Скоро предстану перед Господом – получу новое имя: грешник  или праведник.


Лет семь прошло с тех пор. Хлеба мы теперь едим гораздо  меньше, появились герметичные упаковки,  но короб служит мне верой и правдой:  я храню в нём орехи и сухофрукты.

Каждый раз, открывая крышку, я вспоминаю старичка, его  небесно-синие глазки.
Гляжу через окно в небо, улыбаюсь и говорю: Помню, помню тебя, Иван-Иваныч!


Этих двух моих стариков, таких непохожих друг на друга, объединяет одно печальное обстоятельство: они не выдерживают никакого сравнения с их породистыми испанскими ровесниками.
                И это естественно: революция, волны эмиграции, войны, репрессии выкосили лучших.  Уничтожен цвет нации, её породные представители.               
                Собаководы знают, как  быстро  негативные факторы  могут  уничтожить экстерьер и рабочие  качества любой породы, и какой многолетний, кропотливый труд необходим для её воссоздания.
                С людьми сложнее. Процесс вырождения и вымирания наших мужчин, боюсь, необратим. Продолжительность их жизни – объективное тому свидетельство.

Рабочие качества также оставляют желать лучшего. А уж экстерьер  - это вообще что-то особенное! Смотришь иногда на предвыборные плакаты и не знаешь – плакать или смеяться.  Самый  изощрённый «фотошоп»  не может скрыть признаков вырождения на лицах у желающих «порулить».
 

Читатель посетует: - Нечего равняться на  европейцев: они там с жиру бесятся! А в азиатских странах старики живут ещё похуже наших!


Я Вам не скажу за всю Азию, но китайские пенсионеры меня потрясли. По выходным дням все парки отданы на откуп пожилым людям. Они запускают воздушных змеев, поют, танцуют, занимаются каллиграфией, играют в настольные игры, упражняются в красноречии и стихосложении, и ещё, бог знает, что делают. Красивые, нарядно одетые старики и старушки, передав внуков-правнуков родителям, от души  веселятся, активно общаются и заводят новые знакомства, не обращая внимания на возраст.   

На острове Хайнань, на центральной аллее парка установлена портретная галерея  местных долгожителей, перешедших столетний рубеж. С огромных щитов древние бабки и дедки  весело улыбаются щербатыми ртами. Китайцы смотрят на своих стариков с восхищением, читают детишкам подписи под фотографиями.
                У наших туристов экспозиция  вызывает недоумение  и неуместные шуточки типа – «Доска Почёта маразматиков!».
 

А что Вы хотите? Реакция вполне естественная для граждан страны, в которой отношение к старикам насмешливо-презрительное, а каждый долгожитель  воспринимается государственной машиной как личный враг и злостный расхититель бюджетных средств.


Заметьте, самые помпезные и вычурные здания в регионах – это офисы Российского пенсионного фонда. Чиновники этого ведомства разъезжают отнюдь не на «шедеврах» отечественного автопрома.
                В соответствии с модными веяниями они почти поголовно воцерковлены и регулярно посещают храмы, где истово молятся и, наверняка, знают христианские заповеди, в частности: «Почитай отца своего и матерь …». А может быть, и не знают, а может быть - и знать не хотят…