25 поколений мышей. Гл 5-2 Ты там ля-ля поменьше

    Донецк. Квартира Владимира Сергеевича

- Ну что, наработался? - встретила мужа вопросом Настасья. - Да ты, я вижу, в зюзю! И с кем это ты бухал? - С Катькой небось?
- Женщина! Так-то ты меня с днём рождения поздравляешь? - Владимир Сергеевич придерживался рукой за косяк входной двери. Его здорово водило.
- Гляди, Вовик, как бы твой день рождения не стал твоим последним днём. Ишь морда красная, небось давление за двести.
- Ну что ты все бухтишь и бухтишь, ровно пила циркулярная. Постели-ка мне, что-то я и впрямь себя неважно чувствую. Ты это... часикам к пяти накрой поляну, вдруг придёт кто.

Настя подхватила мужа под руку и потащила в спальню.
- Ложись, горе ты мое луковое. Ну какой дурак придет к тебе? Все твои дружки-менты поразбежались, а если кто и остался, то такие же старпёры как ты. То давление у них, то ревматизм, а туда же - к рюмке тянутся.
- Насть, а старшенький наш звонил отца единоутробного поздравить?
- Да звонил, звонил. Так тебя понесло на завод, хотя там уже никто не работает. И брательник твой, Ефим, из Израиля по Скайпу звонил, поздравить тебя хотел. Обижается, что ты с ним не связываешься.
- Понимаешь, стыдно мне с ним общаться. Он ведь сто пудов был прав, обзывая меня дебилом за то, что я в Израиль побоялся ехать, когда он звал. И в Киев к детям не поехал. Всё за свой статус директора цеплялся. Гордость мне, видите ли, не позволяла послать всё нафиг. А теперь что? Не могу я, Настя, - с тоской сказал Владимир Сергеевич - привык быть на людях, делать что-нибудь. А чем теперь заниматься? Зачахну ведь без работы. Да и растащат, разворуют всё с завода. Что я тогда хозяевам скажу, если вернутся они да спросят с меня.
- Не вернутся они в наш "бандитский Петербург". Тут то война, то разборки. Ментов нет - разбежались. А нам, донецким, всё мало. Мало, что всё теперь есть. И жратва, и одежда, и электроника и машины...
Я позавчера вынесла свои картины на бульвар Пушкина. Там, как и прежде, много художников. Только не продают свои картины, а раздают желающим. Кому теперь деньги нужны?
Ну вот, сижу я, значит, замёрзла уже. Народу совсем немного останавливается. Теперь все боятся по улицам ходить, быстрей-быстрей домой торопятся. Вдруг появились титушки[Титушки - молодые спортивные парни, вооруженные битами и арматурой. По фамилии их организатора - Титушко.]. Ну, народ врассыпную, кто куда, а художникам свои картины бросать жалко, собирать их стали. Тут эти твари достали какие-то трубы, вроде насосов, только побольше, и стали обливать столики и картины чем-то. Я слышу - бензином пахнет, испугалась. Бросила всё и через кусты на другую сторону бульвара ломанулась. Оглянулась, а там уж полыхает всё. Даже не знаю, наверное там и люди горели. Я бегом в подземный переход. И не надо это никому. Этих титушек безнаказанность только больше подстегивает. Соседки говорят, это украинская хунта их специально готовит, а затем через линию разграничения укры пропускают их к нам.
Больше никогда в жизни не пойду там с картинами сидеть! - Настя расплакалась - что ж мне теперь склад из картин дома устраивать. Вон уж и так все углы заняты ими.
- Давай, Насть, выпьем, чтоб на душе веселее стало. Вижу, поздно уже, а ни одна зараза даже не позвонила, не то, чтоб в гости прийти. Пьют, небось, дома в одиночку. "Тихо сам с собою...". Ты это, кстати, ля-ля поменьше. И с соседками и по телефону, да и по скайпу тоже.
- Ладно, пугальщик. Наливай вон. Пропадать, так с музыкой!


Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2015/12/05/1496