25 поколений мышей. Гл 12. Замкнутый круг, блин!

Донецк. Квартира Бабенко

Вся семья Бабенко собралась на маленькой кухне. Бабуля или "Мама дарагая", как в шутку называли её оба зятя, залезла за открытую входную дверь балкона в свой уголок, где её никто не трогал, и она сама никому не мешала. Дмитрий сел спиной к чулану. Его жена Лика еле вместилась на табуретке, старшая дочь Тамара, жарила на сковородке картошку с салом, а младшая Ёлка украдкой курила сигарету в приоткрытую балконную дверь. Все напряжённо молчали.
Наконец, Дмитрий не выдержал:
  - Чего молчите? Вчера вас хоть к ране любого прикладывай, всё расписывали по скайпу перед Ефимом и Алей, Люсей и Виктором, как у нас хорошо, как нам подвалило счастье жить при коммунизме. Что у нас всё есть, мы ни в чем не нуждаемся, а вот у хунты дела плохи, народ недоволен, что Порошенко вот-вот сбросят. Там АТО, дескать, и по сей день не окончилось. А когда Гудкевичи отключились, вы чуть друг другу волосы не повыдирали. - Дмитрий грохнул по столу так, что чашки в шкафу зазвенели. - Может, хоть сами себе признаемся, наконец, что мы натворили?
  - Слушай, пап, - отозвалась его дочь Тамара, единственная из семьи настроенная проукраински. - Какой смысл теперь драки кулаками махать? Помнишь, в мае 2014 вы с мамой были в гостях у Гудкевичей в Израиле. И ты дяде Ефиму доказывал, что Донбасс всех кормит, а украинская власть его обворовывает. И что нужно присоединяться к России. Потому что у них и пенсии выше, и товары лучше. Я тогда помалкивала. А вспомни, как Ёлка наша по всем пророссийским сходкам моталась. Дядя Ефим тогда постоянно твердил, что это добром не кончится. Что будет война. А ты тыкал ему под нос Крым, который отжали у Украины без единого выстрела, и говорил, что никакой войны не будет. Что Россия, дескать, соплёй Украину перешибёт.
А ведь дядя Ефим оказался прав - война пришла на Донбасс. Погибли тысячи людей, разбомблены города и селения. Появились беженцы. Обычные люди превратились в переселенцев, оторвались от своих корней и бежали куда глаза глядят, как Люся с Виктором. Побросали свои квартиры, работу, друзей, могилы родственников. Когда начались обстрелы, мы тоже убежали на Сумщину. Оформили там три пенсии: твою, шахтерскую, мамину и бабушкину. И можно было бы жить, но тебе не нравились люди, которые поддерживали Украину и сами себя считали украинцами. Это ты постоянно вызывал их на конфликт, забыв, что мы по паспорту тоже украинцы, хоть и русскоговорящие. И кто нам мешал говорить по-русски? Да говори сколько влезет!
А в Донецке тем временем соседи пугали всех бендерами и укрофашистами, но кто их хоть раз вживую видел? Да, памятник Степану Бандере где-то поставили, и улицы его именем назвали. Но ведь никто не преследовал и не вешал "москаляку на гилляку", русский язык остался  разговорным языком.
А потом нас жадность задавила. Почему, имея в Донецке квартиру, мы должны жить в съемной на Сумщине и платить за неё? Да и вещей в Донецке нажита куча, и даже гараж и машина есть.
И мы вернулись сюда.
  - Да, вернулись, - вскипел Дмитрий. - И живём. Даже по две пенсии одно время получали от Украины и от ДНР.
  - Ага, вернулись. Цены были как бешеные, товары российские некачественные, лекарств нет... Бахало кругом так, что обкакаться можно со страху. Люди неделями в сырых подвалах с детьми сидели.
  - Короче, бабасики, - употребил любимое слово Ефима Дмитрий, - чем вам сейчас-то не нравится? Коммунизм, жри от пуза, одевайся как в лучших домах ЛондОна и Парижу.
  - А тем, что одеваться некуда и не для кого. Не то что в театр или кино, даже в парк гулять выйти страшно. Тебя-то не снасильничают, а мне и Ёлке реально страшно. Да и над бабулей могут в шутку поиздеваться, или маму прибить за просто так. Вон Ильиничне из второго подъезда "пятый угол" ради смеха устроили. Пока она не упала и руку не сломала. А на её крики ни одна собака даже носа из квартиры не высунула. Всё ПарАшенко проклятый? Это он нас слил?
Жена Дмитрия, Лика только головой крутила и бросала взгляды то на мужа, то на дочь. А та продолжала:
  - Парашенко, Парашенко... Какой, нахрен, Порошенко! Порошенко, что ли, бегал, как Ёлка, по пророссийским митингам и призывал Россию в Донбасс? А разве это не вы впереди паровоза бежали на референдум об образовании ДНР и присоединении к России? Или это Порошенко насиловал донецких девушек, и водил банды подростков и отморозков по Донецку? Да если хотите знать, этих отморозков не российские власти и не Порошенко воспитали, а донбасские папы и мамы. Они всю жизнь были такими - где бы чего стырить, да водки нажраться, да подлянку соседу устроить. А вы Парашенко, Парашенко. Он, конечно говнюк, ничем не лучше Яныка[Янык - донецкое прозвище сбежавшего президента Украины Януковича], но и сами донбасские не лучше.
Неожиданно Дмитрий вскипел:
  - Да что ты, Томка, нам всем мозги клепаешь, задолбала совсем! Припрётся, а потом мы все ей хреновые.
  - Могу и не приходить - обиделась Тамара.
  - Якый там комунизм? - не совсем в тему вмешалась Мама Дарагая. - Он сыдилы вчора на лавочци, дак Валя з другого пидъйизду розповидала, що оти бандеривци-хвашисты выганяють людэй в кого хата гарна або элитна, просто нэба, на вулицю. Бо нихто ж квартир новых нэ стройить. А ты, Дмытрыку, казав, що рэмонт хочеш зробыты. Зробыш, а хату й видижмуть. Та й хто тоби той рэмонт зробыть, як никому гроши нэ нужни.[Какой там комунизм? Вот сидела вчера на лавочке, так Валя со второго подъезда рассказывала, что те бандеровцы-фаашисты выганяют людей в кого квартира хорошая или элитная, просто на вулицю. Потому что никто квартир новых не строит. А ты говорил, что ремонт хочешь сделать. Сделаешь, а квартиру и отожмут. Да и кто тебе тот ремонт сделает, если никому деньги не нужны.]
Лика остановила мать:
- Шо отэто мама ты херню порешь? Какие бэндэры, какие хвашисты, если у нас коммунизм? Ни бэндеров, ни гибридов[Гибриды - ополченцы, среди которых были и российские офицеры, и местные жители. Да и сама война была гибридной.], все чкурнули[Чкурнули (укр.) - сбежали.] с Донбасса.
  - Мама, папа, - подала Ёлка голос, докурив сигарету и решив прервать разговор, пока он не перешёл в серьезную ссору. Мы можем попробовать вырваться отсюда через Ростов. В любом случае я ни в России, ни в Украине не останусь. Поеду к мужу в Израиль. Или вот в Грецию мне предлагали. А вы, если прорвёмся, останетесь в России.
Еще не остывшая Тома воскликнула:
  - Это ещё если ты из нашего гетто прорвёшься. Кроме того, кому родители в твоей России нужны? Там коммунизма пока нет. Как нет никакой уверенности, что им пенсию будут платить. Скажут: "заработали её в Украине, вот с Украины и требуйте". Мои подруги были в России, рассказывали, что переселенцам там совсем не сладко. Донбасским квартиры не хотят сдавать. Максимум поселят в какой-нибудь летний пионерский лагерь на несколько недель, пусть даже на пару месяцев, а потом скажут - выметайтесь, сами ищите себе жилье. Или депортируют назад в Донбасс.
А что делать моим сыночкам Эмануэлю и Ростиславу? Их аттестаты и дипломы не действительны нигде в мире. Эмануэль без своей Катеньки никуда не двинется. А та без своих родителей.
А ты, Ёлка, как бы в той Греции в секс-рабство не попала.
Так что, хоть круть-верть, хоть верть-круть, а теперь нет для нас другого выхода, кроме как оставаться здесь.  Замкнутый круг, блин!
Все замолчали. Повисла тягостная тишина.

    Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2015/12/05/1542