Значит, не было бы и меня... Глава 36

 Несчастный Васька сидел в сыром и холодном подвале. Ему было страшно и холодно. В свои годы он понимал, что возможно уже никогда не увидит ни маму, ни сестру, ни Степана Гавриловича. Васька живо представлял, как за него переживает Ульяна и плачет Настасья, как председатель проводит рукой по усам и, думая о нём, хмурит брови.
Наверху послышался  какой-то шум. Васька вжался в стену и закрыл глаза, представляя, что всё это просто страшный сон и, он сейчас проснётся у себя дома в своей кровати.
- Auf den Ausganq!* – послышалась немецкая речь.
*На выход!
Зажмурившись от света, Васька по жестам понял, что ему нужно идти. Каждый шаг давался ему с трудом, замёрзшие ноги не слушались и были какими-то ватными, очень хотелось кушать, а голова шла кругом.
Оказавшись на улице, Васька прищурился, белоснежный снег отражался от солнца и слепил глаза.  Он замер и прикрыл лицо рукой, но тут же ощутив удар в спину, понял, что ему надо куда-то идти.
Ели перебирая ногами, Васька брёл по скрипучему снегу. Глаза постепенно стали привыкать к свету и, он узнал дорогу, по которой его ведут.
Издали дом председателя никак не изменился, но подойдя ближе, Васька всё же увидел отличия.
Над домом развивался немецкий флаг со свастикой, на крыльце стояли немецкие солдаты, а окна, почти все были заколочены досками изнутри.
Войдя в дом, в котором он когда-то жил, он его не узнал. От домашнего уюта не осталось ровным счётом ничего, всё, что было когда-то дорого хозяевам этого дома: фотографии, иконы, личные вещи валялись затоптанными на полу. Даже удочка, та самая, которую подарил ему Степан Гаврилович, была сломана и лежала под стеной. 
 Ощутив ещё один удар в спину, Васька упал на пол посреди комнаты прямо к ногам сидящего на стуле немецкого офицера.
- Как тэбя зват? – с акцентом спросил офицер.
Васька поднял голову и посмотрел на его бездушное лицо.
- Глухой что ли? Тебя спросили! Отвечай! – прокричал знакомый мужской голос из угла комнаты.
Васька с трудом перевёл взгляд и узнал Ивана.
Тот выглядел сегодня не очень после бессонной ночи и был очень злым.
- Я Васька… - тихо ответил мальчишка.
- Was machst du in den Wald? – по-немецки спросил офицер.
Васька непонимающе посмотрел на него, а затем на Ивана.
- Тебя спрашивают, что ты делал в лесу? – перевёл Иван.
Васька молчал, не зная, что ответить.
- Ты сейчас доиграешься в молчанку! – взбешённо произнёс Иван.
Один из немецких солдат, стоявших у дверей, направил на него автомат. Васькина душа ушла в пятки и он, ели держась на ногах, трясся от страха.
- Хворост собирал…., - чуть слышно произнёс он.
- Зачем тебе хворост? – спросил Иван и перевёл его ответ по-немецки.
- Костёр разжечь, чтобы согреться, - снова ответил Васька.
Иван, почесав затылок, перевёл его слова офицеру.
- Где живёшь? С кем? И где мать и председатель? – спросил Иван, перекинувшись несколькими фразами с немцем.
- Живу, где придётся. Когда было тепло, в лесу ночевал, а мать с сестрой и Степаном Гавриловичем уехали, а я…..  Я потерялся, тогда много народу бежало, вот я от них и отстал, меня в другой обоз посадили, места не было…..  Я их не нашёл, в соседнем селе соскочил и назад…. А что… тут я хоть дома….  Даже не знаю, живы ли…., - шмыгнув носом, придумал на ходу Васька.
Иван скорчил недовольную физиономию и с ненавистью посмотрел на бедного паренька.
- А ешь ты что? – спросил Иван.
- А что придётся…. Ворую я, - не мигнув глазом, ответил мальчишка.
- Ворует он, значит! – зло произнёс Иван и стал прохаживаться по комнате вокруг Васьки.
Немецкий офицер внимательно слушал их диалог, иногда требуя перевода слов от Ивана.
- А ботинки на тебе, немецкие, откуда взялись? – в лоб с ехидной улыбкой спросил Иван.
Васька не растерялся и ответил:
- Я ж говорю, ворую. А что ещё делать….
- Так это ты тушенку из мотоцикла покрал! – обрадованно вспомнил Иван.
- Может и я, - безразлично согласился Васька.
- Ещё раз у тебя спрашиваю! Где этот чёртов председатель! Поговаривают, что он с партизанами связался, - снова повысив голос, спросил Иван.
- Я уже говорил, уехали они все…. А я потерялся, - повторил Васька.
Иван скорчил недовольную физиономию, видя, что офицеру этот мальчишка уже стал не интересен.
Тот сидел на стуле и открыто зевал, потягивая сигару.
- А живёшь где? У кого? Только не говори, что в лесу! Замёрз бы там уже давно, как собака! – закричал Иван и достал из-за пазухи пистолет.
- А кто пустит переночевать, там и живу. А в лесу, я днём иногда костёр развожу и греюсь, - ответил Васька и прямо посмотрел в красные от злости глаза Ивана.
Иван краснел и пыхтел, как самовар.
Тут офицер встал и, накричав на Ивана по-немецки, недовольный удалился из комнаты. Иван виновато опустив голову, что-то ответил ему тем же немецким и, зло сверкая глазами, посмотрел на бедного Ваську.
Офицер, хлопнув дверью, вышел из комнаты, а вслед за ним покинули комнату ещё двое солдат с автоматами. Только один остался дежурить у двери.
- Из-за тебя, маленький гадёныш, меня понизили и утратили доверие! Я думал, через тебя выйду на председателя, а потом и на партизан! Ты! Да ты! Я тебе всё равно не верю! Ты врёшь и извиваешься, как твоя тётка Катерина! – почти на ухо прокричал он Ваське, тыча в него пистолетом.
Васька не знал, что теперь с ним будет и стоял, опустив голову.
- Уведи его! – прокричал Иван и добавил что-то по-немецки.
На мальчишку направили автомат и вывели на улицу. Васька приготовился к самому худшему…. Но оглянувшись через некоторое время, он понял, что его отпустили. Он стоял один посреди улицы, вооружённых людей вокруг не было и Васька задумался, что ему теперь делать и как попасть в землянку к родным.
Оставаться на виду было опасно, Иван и немцы могли передумать в любой момент и Васька не спеша побрёл в сторону коровника, подальше от бывшего дома председателя. Ему всё время казалось, что за ним кто-то следит, но оглянувшись, он видел, что рядом никого нет.
Как и любой местный мальчишка, он хорошо знал своё село. Отыскав в заборе лаз, он очутился около коровника. Увидев немцев с автоматами, прохаживающихся по совхозному двору, Васька сначала даже опешил, но выждав нужного момента, он сделал несколько шагов и, отодвинув деревянную доску в стене, залез в сам коровник. Большинство загонов пустовало, а внутри, как показалось Ваське, было холоднее, чем на улице, аж пар изо рта шёл. Но выбора у него не было, ему нужно было где-то переждать день, чтобы, когда стемнеет вернуться в землянку. Зарывшись в стог сена, Васька поднял воротник на фуфайке и стал дышать себе в грудь, пытаясь согреться своим теплом. Он сильно вымотался и устал от своих приключений, в животе всё бурчало и очень хотелось есть. Но он понимал, еду взять ему негде, нужно потерпеть до вечера, а там он доберётся до землянки и мама накормит его кашей с тушенкой. От этих мыслей у него еще сильнее урчало в животе и ему ничего не оставалось делать, как ждать. Кое-как угревшись, Васька стал дремать в стогу сена.
(Продолжение следует)http://www.proza.ru/2015/12/07/890