Ленинград. История любви

     Ленинград!
     Почему же такая радость обуяла меня при переезде в этот город? Дело в том, что в Донецке мы часто бродили в поисках какой-либо старины. Пытались найти любые истоки сегодняшнего дня в отголосках прошлого. И не находили этих отголосков.
     И, вдруг, я оказываюсь в городе, где со всех сторон раздаются не отголоски уже, а целые мелодии. Уже историей донецких поисков я был заряжен на усвоение этих мелодий!
     Эрмитаж, Русский музей – вот первые мелодии моей любви! Я бродил по ним часами. Одновременно в электричке читал литературу по русской и зарубежной живописи. Постепенно, в результате того и другого, я стал подолгу останавливаться у отдельных произведений. Появились любимчики. Среди картин. Среди художников.
     Живопись эстетизировала меня. Я эстетизировал окружающее пространство. Брал в библиотеке института книги по правилам речи, правилам поведения за столом. Проводил практические занятия, посещая после занятий недорогой ресторан на Васильевском острове.
     В поле моего зрения попала и архитектура. Казанский собор, Исакиевский собор. Дом книги. Это старая. Из новых – аэропорт Пулково. Как он звучал! И архитектурными изысками. И звуками высококачественных динамиков под куполом.
     Скульптура началась для меня с композиций Аничкова моста, конной статуи Петра у Исакиевского собора.
     Но, несмотря на узнаваемость для меня этой архитектуры и скульптуры, зарождающейся любви к живописи, город оставался для меня чужим, холодным. И лишь через год, когда мы с Людмилой, выйдя из театра, отправились прогуляться к Исакию.  Возле этого величественного собора, я вдруг почувствовал, как вдруг потеплело у сердца. И с этого момента количество мест в городе, которые становились узнаваемыми и любимыми, стало прирастать.
     В особенности в Царском Селе. Ещё в начале моей учёбы, октябрьским дождливым днём, я оказался в царскосельском парке. Зонт был со мной, и я мог позволить себе гулять долго. Интуитивно, я выбрал именно тот маршрут для прогулки, которым потом пользовался на протяжении всей жизни. И глазам моим открылись и царско-сельские пруды. И архитектурные сооружения на их берегах. И скульптуры вокруг них. С первого же мгновения запала в душу скульптура «Молочница», визитная карточка Царского Села. Но я просто ахнул, когда мне вдруг открылся вид Екатерининского дворца!
     По мере моего просвещения, сердце теплело и от воздушности Камероновой галереи отражавшейся в воде Большого пруда. И от изящества Мраморного моста. И от многих зданий в самом городке. Непонятной особенностью города было то, что все главные аллеи его расходившиеся, как лучи, отправной точкой имели статую Ленина. Соразмерную административной значимости городка, но не соразмерную значимости площади на которой он слегка возвышался. Он выглядел прямо таки пигмеем по отношению к размерам площади. Было ощущение, что скульптура светит не своим светом. Так оно и оказалось! Ленин, словно луна, светил отражённым светом.
     Царскосельский храм! Именно его место занимала нелепая скульптура. Впервые я увидел его фотографию лишь в 1992 году в книге «Царское Село» С.Н. Вильчковского в репринтном издании 1911 года. Я и представить не мог себе в 1992 году, что новая Россия сможет воссоздать и этот храм! Сейчас, бывая в Царском селе, я подолгу брожу у стен этого собора.
     Сам институт большей своей частью располагал учебными зданиями, создававшимися совершенно для иных целей. То есть, старую архитектуру можно было впитывать в себя прямо во время занятий.
     Мой отец три года во время войны провёл в ленинградском военно-ветеринарном училище. И я специально бродил между зданий по улочкам вокруг здания, где располагалось училище. А располагалось оно, ни много, ни мало у площади Мариининского театра! Где отец не раз бывал в числе других курсантов. Так их благодарили за чистку снега у театра.
     Так любовь расцвечивалась и привязанностью к отцу.
     Любовь к городу прирастала и любовью к людям, населявшим его. В институте генетики и разведения животных, куда я бегал, чтобы приобщиться к науке и, где, с 1982 года обучался в аспирантуре, я познакомился с Володей Шестаковым, выпускником кафедры генетики в Ленинградском университете. Именно он, снял излишнюю боязнь, обеспечил мои посещения занятий на кафедре генетики. Володя работал в паре с Олегом Юрченко. Олега я видел даже чаще, чем Володю. Последний всё время отвлекался.
     Я стал посещать театры. Постепенно научился попадать на ведущих актёров, а не на вторые составы. Вошли в круг посещаемых привозные выставки живописи, эстрадные концерты. В институте стал вести занятия известный в стране музыкальный критик Владимир Файертаг. Занятия посвящались джазовой и рок музыке. Из этих занятий мы узнавали и о предстоящих концертах джаз и рок музыки. В том числе и о гастролях иностранных коллективов.
     Со второго семестра уже я начал заниматься игрой на шестиструнной гитаре и в хоре института. В первом же семестре съездил с хором на гастроли в Харьков.

     Летом – помимо Таллинна – съездил со студентом потока Ясоном Тарабукиным к нему в деревню в Республике Коми. Тогда уже я знал, что мне придётся, возможно, жить в столице этой республики.
    Надо признать, что к концу первого года пребывания в Ленинграде я довольно прочно с ним сроднился. И почти все установившиеся связи живы и по сей день. Что обеспечивает мои довольно частые поездки в нынешний Санкт-Петербург и Царское Село.
     Чем же я обязан в своей жизни Ленинграду?
     Ленинград мне дал то, что – по-видимому – мог дать только этот город. Уникальное сочетание специального образования и общекультурного развития. Это, в свою очередь, позволило в жизни вычленять к своему вниманию всё только по гамбургскому счёту. Не теряя времени на пустяки. Это делало собственное развитие более эффективным. Позволяло многое охватить своим вниманием, многое успевать. Я думаю, этот славный город и теперь продолжает влиять на меня в этом отношении, когда я в нём бываю.