Чайная пара

Весеннее солнышко грело, но не могло растопить ледяную колючку на пояснице бабы Вари. В стареньких валенках с галошами, с повязанным на бёдра вытертым пуховым платком, в ватном жилете копошилась она на грядках. С петрушкой и морковкой беда – мелки уж очень семена. Пальцы не держат. Ничего, спешить некуда. Где густо, где пусто – посадила и эти травки.

- Баб Варь, баб Варь! Завтра тебе велено в контору прийти, - далее уже не разобрала, что прокричал ей внучок Антоновны, давней подруги бабы Вари.

     Белёсая головёнка словно мячик то подпрыгивала, то опускалась над рулём велосипеда. Да и ноги пока не доставали педали как положено, над рамой. Приспособился: ногу под раму, криво изогнув. И так ловко крутит педали, пострелёныш. Да ещё штанину закатал до колена, чтобы не закрутило цепью.  Мелькнул, только его и видели!

     Что хотел сказать? Ничего не поняла. Зачем в контору? Может, надумали газ провести? Ведь мимо двора проходит газопровод. Там всего-то ничего подключить. Да очень уж цену кусучую запросили. Нету таких денег у бабки. А кто смог заплатить, рады теперь радёшеньки. И готовят не на привозном баллонном газе, и о дровах не думают на топку. Обращалась баба Варя к властям, чтобы помогли. Ответили, что вопрос будет рассмотрен и дадут ответ по существу. Да так и забыли. Не до старух. А вот, видно, вспомнили, коль в контору пригласили.

     Ближе к вечеру почтальонка стукнула в калитку.

- Семёновна! Эй, баба Варя!

- Аюшки! Иду! Чё случилось?

- Ничего не случилось. Завтра в контору к двум дня приходи.

- Зачем, не знаешь?

- Не знаю. Там узнаешь. И тёть Насте и бабе Шуре велено передать. Собрание какое-то.

Отбарабанила своё и унеслась с газетами по улице. Какое собрание? Ничего не понятно.  Ладно, гадать не надо. Завтра недалеко, ждать недолго.

     Достала из шифоньера нарядный платок из тонкой шерсти. Красивый! С цветами по кайме. Кофту и юбку, что только по праздникам одевала, развесила на грядушке кровати, чтобы отвиселись. Гладить не хотелось. Комната наполнилась запахом нафталина. А как без этого? Чуть зевни – моль побьет. А так – ни-ни! Боится моль нафталина. Не трогает одежду.

      На следующий день с самого утра волновалась, по какому же случаю начальство зовет. Рано придёшь – неудобно. Опоздаешь – главное  пропустишь. 

       После обеда нарядилась, ровно невеста. Пошла неспешно помаленьку, опираясь на корявый свой посох.

     Доковыляла. Чистым носовым платочком промокнула бисеринки пота на лбу.

     В коридоре уже сидело несколько старух с какими-то кулёчками в руках. Тихо перешёптывались.  Увидев Варвару Семёновну, приветливо закивали головами и велели зайти к секретарше.

          К секретарше так к секретарше. Поскреблась в дверь:

- Можно?

- Проходите. Фамилия?

     Деловая. Голову даже не подняла, в бумаги смотрит.

- Монина я. Варвара Семёновна. Велено было явиться…

- Распишитесь! – Ткнула пальцем, указывая, где подпись ставить.

- А чё это?

- Памятный подарок. А у меня – строгая отчётность! Давайте!

     Баба Варя аккуратно вычертила на документе свои каракули. Секретарша вручила пакетик с подарком, завёрнутым в рыжую обёрточную бумагу.

     Баба Варя неспешно достала содержимое пакетика: чайную чашку с отбитой тоненькой ручкой и треснутое блюдце со сколом. Недоуменно посмотрела на секретаршу, а та досадливо закатила глаза:

- А я здесь при чём? Наверное, при транспортировке разбили…

Заплакала старуха:

- Ценный подарок… точно как жизнь моя. Спасибо! А с чего это так расщедрились?

- По случаю дня Победы вдовам погибших воинов решено памятные подарки… вот. Подождите в коридоре. Сейчас чаепитие будет.  Из военкомата представитель встретится со вдовами. Школьники выступят с подготовленными номерами. С минуты на минуту приедут.

- Чаепитие? Да сыта я.

     Завернула бережно дар в бумагу, в пакетик, ленточкой перевязала, как было. И ушла, к груди прижимая свёрток.

     Дома вымыла чайную пару, на стол поставила. Неспешно воду согрела, заварила чай душистый.  Печеньки аккуратно на тарелочку выложила.
За ней наблюдал Вася с увеличенной фотографии в простенке. Куда ни повернётся баба Варя, везде её находит взглядом муж. Он – молодой, да она… А что она? Тоже хороша! Вместе в баньке парились. Друг дружке мочалкой спины докрасна мыли. И миловались, и водицей брызгались… Длинные волосы Васенька помогал расчёсывать. А волосы у Вари хороши: густые, длинные. Обычно под платком спрятаны, в косу тугим узлом уложенные на затылке. А вот распущенными прядями только муж любовался. Лицом любил зарываться в русую желанную духоту волос, пахнущую мылом и сеном. Дыханием щекотал, волновал… Вася-Василёк, цветочек синеокий! Млела Варя в руках его сильных.

     Ах, как пить хочется после баньки да ласк неуёмных. Вася сахару наколол. Сахар крепкий как гранит, сладкий-сладкий. С маленьким кусочком вприкуску можно выпить несколько чашек. Да только чашка одна на двоих. И та – с отбитой ручкой.

     Вася налил чай Варе в чашку, а себе – в блюдечко. Вкусно прихлёбывает маленькими глоточками. Ни словечка не говорит, молча всё, молча. Да Варя его и без слов понимает. Радуется, словно после долгой разлуки. Вася! Василёк мой…

     Не слышала баба Варя, как к дому подъехала машина с представителями из военкомата. Хотели торжественно вручить Варваре Семёновне награду мужа за заслуги в Великой Отечественной войне. Только не нужна была ей Васина награда – они теперь были вместе.  Навсегда!

     На столе стояла чайная пара с васильковым рисунком и ещё не остывшим чаем.