В бой идут одни

Ты стоишь на обочине потрескавшегося Мира. Один…

Исчерканные витрины поражали воображение повторяющимися кадрами. Было четкое ощущение того, что киноленту жизни «зажевало». Киномеханик не торопился исправлять сложившуюся ситуацию (запускать новый «фильм» было слишком рискованно), и Ты вгрызался глазами в уже известные (до дыр просмотренные) картинки. Собирать крошки этого черствого «Заоконного» было по крайней мере не разумно, но…«Кто не рискует – тот…»

И, забывая про все запреты Бродского, Ты выходишь из «комнаты». Выходишь из скорлупы. Тысяча ветров ударяет в лицо. Но Ты стой! Стой! Ты еще успеешь упасть. Стой…В тебе нуждаются, слышишь?

Спасай.

Первый шаг отрывал ноги. «Вдох-выдох». Первоначальный план действий провалился в черную дыру памяти. И Ты (ошалевший безумец, великий глупец) разрывал толпу немыми криками о «дыхании». Умолял спасти и спастись, склеить и склеиться! Найти. И найтись…Жесты, мимика и полные жизни глаза! Тебе казалось, что ты Бог убеждения, и вот она - Мечта. Но…

Люди в панике разбегались. Труппа переезжала на новую съемочную площадку, оставляя Тебе свои серые декорации. В каком-то нелепом порыве благодарности тебе оставили парочку Масок – «белые вороны» нынче не в почете. Оставили и ушли.
На лице застыла гримаса отчаянного непонимания. Ты был уверен, что сможешь. Ты точно знал, что должен спасать. Оторванные ноги отказывались двигаться. Ватное тело ватой валилось на землю. Глупый, глупый… Губы кровоточили невысказанными словами…Сердце камнем висело в груди. Великий и глупый. Непонятый…

«Не выходи из комнаты, не совершай ошибку…»

Ты стоишь на обочине треснувшего Мира. А люди, упиваясь своей бездарной игрой, спешили отснять новую «Жизнь». Ты точно знал, что должен спасти их – жаль, что они об этом не знали…