Павел Никитович Власов и его семья

                (На фото Павел Никитович
                с женой Софьей Ивановной (справа)

    Павел Никитович Власов – мой дедушка,родился в1876 году. Он был младше братьев – Алексея на 7 лет и Александра на 2 года. Знаю я о своем дедушке, к сожалению, очень мало.

    Он был русским офицером. Есть его фотографии в форме юнкера и офицера. По словам Ирины, дети Никиты Алексеевича Власова учились в С.-Петербурге. На снимке юнкера ему около 20 лет, то есть снимок сделан в 1896 году. У моей сестры Риммы хранится семейная реликвия – кубок 1896 года с коронации Николая II на Ходынском поле. Этот кубок Павел Никитович заимел, учась в это время в военном училище.

     По словам моего отца, Павел Никитович участвовал в Русско-японской войне 1904 – 1905 годов.

    Жена Павла Никитовича, моя бабушка, София Ивановна Дубовинская (1876 года рождения), из-под Варшавы, родом из дворян. Видимо, они женились в 1906 или 1907 году, когда дедушке и бабушке было по 30-31 году. Отец мой, Игорь, был их первым ребёнком. Он родился в 1908 году в Варшаве. Есть фотографии дедушки с бабушкой, а также 3-летнего моего отца. Это было в 1911 году. Дедушка в военной форме в звании поручика. На фотографии он выглядит стройным, статным. Бабушка тоже стройная, миловидная.
 
    В каких войсках служил дедушка – мне неизвестно. В октябре 1912 года  в Тамбове родилась моя тётя Ия. Значит, дедушку из Варшавы перевели служить в Тамбов.

    В августе 1914 года Павел Никитович, уезжая на войну, привёз семью к Елизавете Никитичне. Беременная София Ивановна осталась в Кальсберге рожать. Есть семейная  фотография: дедушка, беременная бабушка, шестилетний отец и двухлетняя тётя Ия. На фотографии видно, что дедушка имел уже звание штабс-капитана. Самый младший из детей, Олег, родился осенью 1914 года.

    Где воевал Павел Никитович, мне неизвестно. По словам отца, в 1917 году он оказался в Петрограде, а во время Октябрьской революции был в Красной гвардии. Видимо он пользовался авторитетом у солдат, и они доверяли ему свою судьбу.

    В Гражданскую войну Павел Никитович воевал в Первой конной армии, где дослужился до командира эскадрона. Демобилизовали его в 1921 году.

    До 1915 года семья Павла Никитовича жила в Кальсберге. В 1915 году в связи с наступлением немцев началась эвакуация. Семью Павла Никитовича эвакуировали в Костромскую губернию. С 1915г. по 1921г. семья дедушки жила в Костромской губернии. На слуху у меня от отца остались в памяти, часто упоминаемые им, город Макарьев, река Унжа.

    (МАКАРЬЕВ – город, центр Макарьевского р-на Костромской обл. РСФСР. Расположен на правом берегу р. Унжа, в 53 км к югу от ж.-д. станции Нея  (на линии Буй - Котельнич) и в 184 км к востоку от г. Костромы. Центр лесозаготовок и сплава леса. Основан в 1439, город с 1778.

    УНЖА, река в Вологодской и Костромской обл. РСФСР, левый  приток р. Волги.)
С точки зрения революций и гражданской войны район Костромской губернии был достаточно благоприятным для жизни. Здесь не было активных действий ни красных, ни белых, ни Колчака, ни Деникина, ни Юденича. Это спасло семью от большой нужды. Можно себе только представить, на какие средства жила бабушка Софья Ивановна с тремя детьми на руках. Правда, во время войны, до конца 1917 года, возможно, дедушка получал какое-то жалование, которое  пересылал семье. Во время Гражданской войны эти посылки не могли быть значительными. А цены были такие, что можно только представить. На руках же у бабушки были четырёхлетний Олег, шестилетняя Ия и десятилетний мой отец Игорь.

    По окончании в 1921 году Гражданской войны, после демобилизации из армии, дедушке было предложено для проживания несколько мест. Он выбрал Минск, чтобы быть ближе к сестре Елизавете и брату Александру, проживающих в 40 километрах от Минска, в Радошковичах.

    В Минске дедушке и его семье предоставили жильё. Они получили достаточно большую государственную квартиру в большом деревянном одноэтажном доме на три крыльца. Дом был расположен недалеко от вокзала, на улице Суражской, 10. В квартире было три больших комнаты: 34м2, 18м2 и 16м2, одна маленькая – 9м2, кухня – 9м2 и прихожая – 18 м2.

    Семья Павла Никитовича в это время состояла из пяти человек, в том числе трое детей: Игорь – 13 лет, Ия – 9 лет, Олег – 7 лет. Глава семьи был относительно молод, ему было всего 45 лет, но достаточно жестоко потрепан тремя войнами. Одна из которых, Гражданская – самая страшная. Можно только гадать, как ему русскому офицеру удалось выжить, не попасть под большевистские жернова. Видимо, он хорошо обращался со своими подчинёнными, поэтому они не пристрелили его как многих. По увольнении из Красной Армии дедушка служил в железнодорожной милиции, занимался охраной железнодорожных перевозок. С 1928 года дедушка – пенсионер по болезни.

    Детей дедушка держал в строгости. На стене постоянно висела привезённая с войны ногайка (массивный хлыст, сплетённый из кожи, используемый для погона лошадей при скачке). Отец вспоминал, что, однажды, он с братом решил сделать себе на теле наколки. Были приготовлены иголки, тушь. В самый неподходящий момент появился дедушка и потянулся за ногайкой. У братьев сразу пропала охота колоться.

    С другой стороны, дети воспитывались без особых ограничений. По рассказам отца, дедушка любил и держал в доме собак и других животных. Любил рыбачить, ловить бучами карасей на расположенных поблизости сажалках (прудах).

    (Буч – цилиндрический каркас из проволоки, обтянутый сеткой и имеющий горловину(ы) для входа рыбы во внутрь буча, в котором помещается приманка: жжёные рога и обжаренный хлеб. Буч привязывается к верёвке и забрасывается с берега в нужное место).

    Бучи дедушка плёл сам, Он научил этому мастерству моего отца, который, в свою очередь, научил этому и меня.

    Умер дедушка в 4 мая 1934 года в возрасте 58 лет от туберкулёза. На последнем любительском снимке, сделанном его сыном Олегом в 1933 году, он выглядит на много старше своих пятидесяти семи лет. Войны и связанные с ними лишения не прошли даром.

    Похоронили дедушку на небольшом, ближайшем к дому Немецком кладбище. Со временем кладбище оказалось в центре города. В конце шестидесятых годов безбожные советские власти решили его снести, так же, как в начале пятидесятых годов было снесено русское кладбище на Сторожевке, где была похоронена моя прабабушка по маминой линии, и в конце пятидесятых годов – еврейское кладбище на Сухой улице.

    Его дочь Ия с мужем Николаем организовали перезахоронение дедушки и бабушки Софьи Ивановны, похороненной здесь же, рядом с мужем.

     Бабушка умерла на Покрова, 14 октября 1941 года в оккупированном немцами Минске от воспаления лёгких в возрасте 65 лет. Похоронены они на кладбище «Чижовка». Здесь нашли свой вечный покой их дети Игорь, Ия, Олег, а также сноха Ольга, моя мама, зять Николай Николаевич Шелег. В 2009 году их внучка Римма Игоревна Власова-Гирилович и правнучка Ольга Николаевна Гирилович-Локтеева реконструировали их надгробье и надгробья, рядом лежащих дочери Ии, сына Олега и зятя Николая Николаевича Шелег.

    По воспоминаниям Риммы (ей в 1941 г. было 5 лет) от бабушки всегда исходили спокойствие, доброта, ласковый взгляд.

    Вскоре после смерти Павла Никитовича в квартире образовалось две новых семьи. В июле 1934 года вышла замуж Ия. В 1935 году поженились мои родители. Все три семьи жили очень дружно.

    В этом большая заслуга Софьи Ивановны. Она взяла на себя всё домашнее хозяйство. Дети с получки выделяли ей деньги, а она готовила обеды на всю семью. Все деньги она раскладывала на каждый день по конвертам и, идя на рынок, старалась уложиться в выделенную сумму. Интересна её щепетильность. В конце месяца она раздавала детям сэкономленные деньги. Эта щепетильность, расчётливость, видимо, осталась у нас в крови, на генном уровне.

    Дедушка умер с одной стороны безвременно, а с другой стороны, если можно так сказать, своевременно.

    В середине 1934 года советской властью была организована очередная «охота на ведьм». Однажды, поздно вечером, летом 1934 года, в дом пришёл провокатор и передал привет от Елизаветы Никитичны, живущей в Радошковичах, находящихся в Польше. Папа рассказывал: «То, что это был провокатор, видно было невооружённым глазом. Если бы в это время был Олег, то мы бы его связали». Провокатор, поговорив с Софьей Ивановной, ушел с миром. Утром арестовали бабушку, отца и его брата Олега. Тётю Ию не арестовали, так как накануне она вышла замуж за Николая Николаевича Шелега и уехала с ним на юг провести медовый месяц. Сидеть бы и дедушке в тюрьме вместе со всеми.