нам нужен кислород. 19

Большая дубовая дверь неприятно заскрипела. В тишине пустых длинных коридоров раздался пугающе громкий звук. Сгорбленный человек в белом халате медленно вошел в кабинет и плотно закрыл дверь.
- Знаю. Тебя надо смазать. Потерпи. Скоро сюда придут совсем другие люди. Они не станут церемониться с тобой. – Человек обратился к двери тихим вкрадчивым голосом. Затем он медленно подошел к столу и погрузился в большое потрепанное кресло, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу. В такой позе он походил на животное, спрятавшееся в своей норе, которое равнодушно ожидает конца. Взгляд блеклых серых глаз был устремлен на закрытую дверь. Ярко-красные цифры на дисплее больших настольных часов сменяли одна другую, но никто не входил в кабинет, и ничто не нарушало тишины. Постепенно выражение лица сидящего становилось все отрешеннее. Тревога и напряжение плавно исчезали, позволяя мышцам расслабиться. Теперь в этом человеке было трудно узнать насмешливого и циничного профессора Андрея Лучинского. Воображение рисовало перед ним картины из его долгой жизни, по большей части на фоне марсианского пейзажа. Он вспоминал, как прилетел на Красную планету, руководил размещением Первой базы, оперировал космонавтов, исследовал марсианскую паранойю, выращивал органы-трансплантанты и чинил андроидов. Как ученый и практик, он достиг небывалого уровня. Возможно, он превзошел самого Рофаля. Стремление быть лучшим никогда не давало угаснуть костру его тщеславия. Единственное, что удручало профессора, - его одиночество, но он тосковал не о друзьях или родных. Ему не с кем было соревноваться. Здесь, на Марсе, как профессионал, он не имел ни конкурентов, ни равных ему собратьев по науке. Чувствовать себя гением среди заурядностей чрезвычайно скучно для Лучинского. Случайная встреча с Паралюшем развеселила его. Как он подозревал, приезд Паралюша был случайностью. Сначала тот попытался совсем неумело сыграть на его тщеславии. После первого отказа и пустячного разговора, уже в комнате Паралюш прибегнул к открытому шантажу в надежде получить желаемое. Вторая попытка еще больше позабавила профессора, знающего истинное положение дел. Получив второй отказ, Паралюш пожелал ему спокойной ночи, и они расстались. На рассвете Лучинский пришел лично проводить Паралюша и не удержался, чтобы не похвастаться одним из своих маленьких секретов.
Он все-таки нашел Октанию. Профессор отвел Паралюша в специальную комнату, которую он называл «мой маленький музей». Когда-то эта была всего лишь подсобка. Маленькая, тускло освещенная, она имела форму полусферы. В ней профессор бережно хранил разные части тел, как искусственных, так и человеческих.
- Я всегда любил коллекционирование – резюмировал Лучинский, наблюдая за реакцией нежданного посетителя при виде странного и в некотором смысле неприятного зрелища. Различные биомеханизмы, которые вживлялись в человеческое тело, хранились в прозрачных цилиндрических футлярах, а настоящие органы - в колбах со специальным раствором. Центральное место отводилось двум полкам, расположенным одна над другой вдоль стен. На них действительно, как в музее, был выставлен длинный ряд голов, мужских и женских вместе.
- Посмотри на них. Лучшие образчики. Их лица реальны так же, как твое и мое. – На лице профессора появилось что-то наподобие улыбки. Паралюш не особо удивился при виде необычного музея, зная о многих странных привычках профессора. Он не мог сдержать возглас при взгляде на то, что давно искал. Короткие каштановые волосы, зеленые глаза, тонкие розовые губы, правильные черты, - голова Октании покоилась на постаменте среди прочих экспонатов.
- Это она,  – выдавил из себя Паралюш и, сам не зная почему, смутился.
- Я так и знал, что она понравится тебе. Поздравляю, мальчик. Этой мой лучший экземпляр. Знаешь, почему я так горжусь ею? Ее лицо ассиметрично. Понимаешь?  – Лучинский ядовито хихикнул.
- Да.
- Даже ты не смог различить в ней андроида. Она прекрасна. Только не проси отдать голову.
- Можно я заберу ее голос?
- Голос? Почему бы и нет. – Профессор пожал плечами и осторожно взял голову обеими руками, чтобы поставить ее на столик.
- Профессор, можно попросить Вас еще об одном одолжении?
- Угу. – Лучинский ловко проделывал манипуляции с головой, пытаясь вытащить из нее карту аудиопамяти. Он стоял спиной к Паралюшу, поэтому не мог видеть его взволнованного лица, но вполне мог догадаться о сути просьбы.  – Сегодня я на удивление добрый.
- Не отправляйте ее со следующим грузом. Никогда не отправляйте ее обратно.
- Гадкий мальчишка. Ты требуешь от меня нарушить не одно Правило и только потому, что тебе так хочется.
- На Земле ей дадут новое тело, отправят в какую-нибудь лабораторию, а здесь…
- Ты  все равно никогда больше не увидишь ее, ни там, ни здесь. Я не вожу экскурсии в мой маленький музей.
- Не важно. Важно, что она будет здесь и…останется такой, какой я ее буду помнить. Всегда. В ней ничего не изменится. 
Профессор водрузил голову на прежнее место и повернулся к Паралюшу: Держи, - и протянул ладонь, на которой лежал маленький микрочип. – Не отправлю, черт возьми.
Паралюш радостно схватил чип и спрятал его в нагрудной карман комбинезона: «Спасибо, профессор».
Перед самой отправкой, когда Паралюш подошел к марсоходу, он обернулся и предупредил его.
- Хочу, чтобы Вы знали. Дневник действительно существует. Я помогу расшифровать записи Дневника, если потребуется. Я расскажу все, что знаю о секретной деятельности Первой базы, если Учитель хотя бы упомянул об этом.
- Я понял, Эвальд. Поступай, как сочтешь нужным.
Лучинский противно хмыкнул. Это был первый звук за то долгое время, пока он сидел в кабинете. Он не выполнил свое обещание – добавил еще один контейнер в список погрузки в последний момент. Зануда Капитан Скрипко допытывался у него, почему так вышло, но профессор лишь пожимал плечами. В конце концов, груз отправили, но на другом корабле. Лучинский не мог удержаться от искушения, ведь это была его последняя маленькая месть Рофалю, точнее, его ученику. И в тоже время в голове профессора повторялась одна и та же фраза «останется такой, какой я ее буду помнить». Паралюш будет помнить ее целиком, со всеми изгибами стандартного тела, с ее запрограммированными жестами, короткими волосами и зелеными глазами. Эта встреча оставила неприятный осадок. Все-таки Рофалю удалось одержать вверх над ним. Лучинский не сомневался, что Паралюш сдержит обещание. В таком случае вся его научная деятельность лопнет как пузырек с воздухом. Он окажется под запретом, никому не нужный, лишенный наград, всеми забытый, как Рофаль.  «Зачем, зачем?» - профессор недоумевал, но его мысли становились все туманнее, взгляд расплывался, сознание путалось. Наконец, его голова поникла, подбородок коснулся груди, руки опустились на колени. 
Заступив на очередное дежурство, первым делом Капитан Корпуса всегда изучал сводки сообщений:
 «Успешно стартовала грузовая ракета М-45».
«Изменен график последних стартов из-за надвигающейся на район пылевой бури».
«Профессор А. Лучинский скончался в 4.30 утра по земному времени».
«Иногда бездействие тоже дает результат» - подумал Айронс и сел в свое любимое кресло, скрестив руки на груди. – «Лучинский все-таки опередил меня. Не сомневаюсь, что он уничтожил все следы, и выкручиваться придется мне одному».