***

                15


-  Ты  иногда  думаешь, что  говоришь?

-  Иногда.

-  А  надо  бы  почаще!  Что  это  за  ерунду  ты  мне  вчера  буркнула:  отзынь!  Мало  мне  забот, еще  и  твоя  любовь…  Ты  не  такая  уж  дряхлая.  Просто  боишься   любви    или  у  тебя  заниженная  самооценка.

-  Это  у  меня   заниженная?!  Уж  скорее  завышенная.  Ты  разве не  заметил, сколько   раз  я  повторила, что  знаю  все?

  Но,   оказывается  -  офигеть!   - я  знала  далеко  не  все.  И  чтобы окончательно  закрыть  эту  тему:  любовь  и  метро –  я  вам  сейчас  кое-что  расскажу,   про  один  свой  недавний  и  абсолютно, как  снег на голову,   опыт,  который   поразил  меня  не  столько  сам   по  себе, сколько  присутствующим  в  нем, очевидным,  элементом  магизма.

      Где- то   с   год   назад   я   купила   для   одной  своей родственницы,  только  что  вышедшей  на пенсию,   в  подарок  книжку  Джейн Фонды, в которой   эта  неунывающая  американка   убеждала  приунывших и  неуверенных ни  в   чем  россиян, что  любовь,  обычная,   физическая любовь,  с возрастом  не  уходит из жизни,   ни  в  50, ни в 60  ни  даже  позже, если  человек  сам  того не  пожелает.
    Я  свой  подарок   бегло  пролистала,   порадовалась  за Джейн и,  ничего   особенно нового для себя  не  обнаружив,   остановилась  на  одной  заинтересовавшей  меня   теме  -   тантрический  секс.
   А  заинтересовалась  я   этой темой  вовсе  не потому, что бы  этот секс каким - то образом  меня  привлекал.  Нет.  Просто я  в  него не  верила.  Прочитала и  не поверила опять.

   Дело  в  том, что   энное   время  тому  назад,  проливая  обильный  пот в  газете  « Семья»,  я,   как десантник,  была  заброшена  начальством  во  вражеский  стан  буддистов  с  заданием,  как  следует  проучить  этих пришлых  разбойников,  чтоб  неповадно  им  было угонять   сбитую с толку  советской   властью  исконную    паству  с   традиционных пастбищ  русской православной церкви.
   И  согласилась  я  на  это не  потому,  что  я  русская  и православная  ( хотя и  то,  и  другое имеет  место  быть) и  не потому, что у  меня  какой - то особый   зуб  на  Просветленного  Гаутаму  ( вот  если  бы  меня откомандировала  разбираться  со  свидетелями   Иеговы,  дело другое,  тут бы  я,  действительно,  камня  на  камне  не  оставила от  этих свидетелей)  - нет,  просто  мне самой   было любопытно  узнать,  что же заставляет не китайцев, ни японцев, и даже ни калмыков  вдруг сменить  свою корневую культурную парадигму  и  записаться в  чужой  монастырь. 

  Для  начала, как водиться  я  освежила в  памяти все, что относится  к   теме -  от  Рериха  до  Книги  Перемен. Потом, пообщалась  с новообращенными, побегала  вокруг  храмов и  мест сборищ, подышала  атмосферой, понаблюдала, послушала  и,   не обнаружив   ничего  настораживающе  - криминального,   кроме  вполне  убедительного  объяснения  этого феномена,  наконец,  отправилась к  буддистскому  начальству.  Располагалась  его  штаб квартира   на  Беговой.  Круглолицый  человек  с  непроницаемыми  –  а  как в  них проникнешь, если  они,   практически,  щелки?  – глазами   повел  меня к  другому -  европейцу. У   этого  глаза  были   нормальные,   и   даже, на  мой  вкус, весьма  привлекательные, голубые  и  умные, но  он  почему-то  оказался   то  ли  англичанином, то  ли  американцем  и  меня  это заинтриговало.   Я  подумала, что,  наверняка,   этот  залетный пастырь  наших    неофитских   московских   гаутам    какой -  нибудь   црушник  или  МИ-6.  Мы  разговорились.  Выяснилось, что  у  него жена  индианка. Слово за слово, и  от  общих вопросов  национальной и религиозной принадлежности  мы  перебрались  к  частному – кришнаиты  и  нравственность. 

  Когда-то  я  писала об  этих ребятах  в  « Союзе»   и знала, что  к  ним  наша  православная  церковь  предъявляет   конкретные претензии.  Де и  хитоны - то у  них   неприлично  яркие,  оранжевые, и  колокольчики  нахальные  и  вообще они  тунеядцы  распущенные, каких  свет не видывал. Хиппи, что  с них взять!   Рассказывать  нашим  отцам  и  иерархам,  что не  нам  бы  кришнаитов  нравственности учить – это все равно что  (по крайней мере,  в те  годы так было)  - показать  им  портрет  Толстого на  ночь.  Я  как-то пробовала,   хватит!   Поэтому   на  сей  раз   мое   стремление  сводилось к  простому: я   хотела  заручиться  дополнительным  свидетельством, того, что  ничего  нового  к  нашему  освященному  веками,  потаенному,   русскому  безобразию  эти   пришельцы   не  добавляют.  Не  заметили,  как  перешли  на  личности. И   вдруг  выяснилось, что  мой   харизматичный   визави  всего лишь  три  раза  за всю  супружескую   жизнь   вступал  в  половой контакт  с собственной женой. Да  и   в  эти   жалкие  разы  с  одной -  единственной  практической  целью  -  рождение  детей. Я  потеряла  дар  речи.  Я  не поверила  своим   ушам. Я   уставилась на него, сквозь  дым ароматических  палочек,  стараясь   разглядеть  правду. А что бы вы, на моем месте, почувствовали?  Сидит  напротив   эдакий    Джеймс Бонд и  уверяет вас, что  за  20  с лишним  лет  он  всего  три  раза спал с женой!  А  с  кем  же  он  тогда спит?!

     С женой.  Только  не  тем,  привычным  для  неискушенных  людей   скучным и  грубым образом,  о  котором  Сомерсет  Моэм сказал когда-то: поза  нелепая, а  расход окаянный  -  а  утонченно,  бесконтактно.  Они  с женой   занимаются   чистым  тантрическим  сексом.

Ну,  знаем, читали…  И   вы  предлагаете  мне  в  эту чешую   поверить?!

 После  этого  его  заявления  я  только  укрепилась  в  мысли, что он  - црушник.  Но – подумала, что  это, в  принципе, не  мое дело. Меня сюда не ФСБ  направило,  и   вообще, если   бы  кому-то  что-то  по-настоящему нужно  было в  нашей  забытой  богом стране,  я  бы  сейчас не о  буддистов точила  свое  стилус,  а   работала  нормальным парламентским корреспондентом, как  и   намеревалась  когда – то,   в  годы  Перестройки,  мне  это  намного ближе.
   Однако  мысль  о  тантрическом  сексе,  видимо,  каким - то  образом  все-таки  зацепилась  за  мою  извилину  и  вот…

    Но – я  на минутку  отвлекусь  от  секса,  чтобы  дорассказать   вам  историю  про  свою  статью.  Как  вы  сами  понимаете,   я  ее  написала.  И  как,   разумеется,  ничуть   не  сомневаетесь,   всесторонне  осведомленные о  моей  глупости,   совсем   не    так,  как   повелело  высокое  начальство.   Оно - то получает  за  свою  верноподданническую  службу хорошие деньги, а  мне  какой  резон  идти   на  сделки  с совестью  и   плодами  просвещения?  Поэтому я  изложила всю ситуацию  ровно   так, как  я   ее  и  увидела, то есть  - нейтрально.  Объяснила,  что  просветленными  у  нас   становятся, главным образом,   не от  хорошей жизни. А  потому  что  в  Советском Союзе  было  много  смешанных  браков   и   когда  Союз  распался,   и  люди встали  перед выбором своей  религиозной  и  культурной принадлежности,   во многих семьях  воцарился форменный разлад.  Папа, скажем,  иудей,   мама – мусульманка, куда  податься  ребенку? А если  к  тому же папу  на  его фирме  кормят  иудеи, а  маму на  ее  –  татары? А   ребенка  пока  кормят   папа   с   мамой   и   ему   совсем  не хочется, чтобы  они   из-за  него передрались?  Вот  тут   буддизм  и возникает  как неизбежный  -  третий  выбор  из  двух. Ну,  и хорошо.  Хоть  какой-то  выход. Пусть  будет.  И  чего, спрашивается, православной  церкви  этот  вопрос  будировать? Но у меня - то  было  задание  на куски  этих  буддистов порвать.  А  я, получается,   не  только не порвала,  а, вроде бы,  даже  и  согласилась  с тем,  что они полезны.   Ну, и?  Разумеется,   мне  мой  мизерабельный  материал  завернули, гонорар   не  заплатили, в   список  неблагонадежных занесли.  И  merde  и  sheet!

      Ну,  все,  пожаловалась.  Теперь   давайте   о   хорошем  –  о сексе.

     Итак   я  все  это  припомнила,  Фонду пролистала, книжку подарила и -  из   височных  долей,  из   гиппокампа,    весь  этот    тантрический   секс   веселой  метелочкой   для  сметания   пыли   вымела.   Зачем  мне  помнить  о  том, чего  не  существует?
А на следующий,  буквально,  день,   качу  я  в метро  ( ну,  люблю  я  в нем покататься)  читаю  книжку ( ну,  люблю я  книжки в метро почитать) -  и вдруг  чувствую…  Как – будто  я  не  в метро  и  не  с книжкой, а  - в постели  и  с  мужчиной.  И даже не  в  постели,  а где-нибудь  в  лесу или парке,  такое впечатление.  Я  замерла  в  изумлении  и  любопытстве. Украдкой сфокусировала  взгляд  на  соседа,  но  не  очень,  как  раз   настолько, чтобы  разглядеть,   кто  же  там  такой  находится  рядом, от   кого в  моем организме происходят   столь    волшебные  превращения?  Оказалось,   мужчина,   что  надо,  ни стар и  ни  молод,  и  вроде,  даже  привлекательный.  А  дальше  все   пошло  так,  как  и  должно  идти  с мужчиной  (по моим  ультра - ощущениям)  все  согласно  партитуре,   с первой  ноты  и  до заключительного аккорда.  О-О-О!!!
На следующей  остановке  он  вышел.  Я  следом.

 Не за  ним.  Хотя  кто - то,  наверняка,  именно  это и  подумал.  Нет, просто мне тоже  надо  было  на  этой станции  выходить. Меньше всего мне  сейчас хотелось  видеть  этого  человека. Больше  всего понять:  что же  такое со мной  только  что  произошло?
    Все выглядело  так,  будто ко мне подключили какие - то провода и   все, что  я   привыкла  получала  в  нормальном,  человеческом,  живом  контакте,  передали  по  ним.  On - line   трансляция.  Это  как? Нормально? 
    Я  вспомнила  про   свой   затянувшийся   climax.  Ну  и  что? Все   что ли,    в   этом  кульминационном   моменте,   за  здорово  живешь,  отовариваются  бесконтактным  сексом  в  метро?  Подумала, что, наверное,  со мной что-то не так.  Может  быть,  я  чересчур озабочена  своим   либидо?   Но  если бы я  была  так  уж  им  озабочена, какая   проблема  решить  этот   чисто технический  вопрос?  Желающие  помочь  моему  мужу  и  по сей день находятся. Так   в  чем   дело? Я   усиленно  морщила  лоб: вот  именно -  в чем?

   Сидела  себе, читала, никого  не  трогала…   И   ведь  не  про любовь читала, а  об  вполне  себе  отвлеченных материях… 

   Мне  припомнился  один  давнишний  рассказ одного американского писателя, о том, как  изобрели  прибор,  посредством которого все чувственные  ощущения одного  человека  могли  легко  передаваться любому  другому. И  как  некий  больной  и  старый  богач – а прибор, естественно, стоил очень дорого – подключился с  его помощью к одному бедному,  но  молодому,  здоровому  и  жизнерадостному  чернокожему,  и некоторое  время  счастливо кайфовал, пока  того не  убили в драке.  Ну,   соответственно и  богач   тоже  приказал  долго  жить. Я  подумала, что,  может быть, этот  прибор  -  жалкое подобие  того, с  чем я  только что столкнулась?  Как  и  все, что  изобретает  человечество,  начиная   искусственной   челюстью  и  заканчивая  смартфоном  -  модернизированная  версия  шумерских  глиняных табличек? 

    Или,  возможно,  это  явление  сродни    какой  -  нибудь  энергетической   акупунктуре?   Стоит  кому-нибудь по неосторожности  наступить на  твое   разболтавшееся  и  нечаянно  выпавшее  нервное  окончание  и  записанное  в тебе  оживает,  начинает   прокручиваться?  Но  какому  неуклюжему танцору    и зачем   понадобилось  бы  на него  наступать?

   Словом, я   шла  ошеломленная   и пыталась  осмыслить  только что полученный  новый,    необычайный опыт.  Размышляла   об  этом миракле,   о  том,  что    в   природе, как ни  крути,    есть   нечто такое, о   чем обычные люди,  вроде  меня, конечно  же, догадываются   и,  быть может ,  даже   априори   знают,  но   по-настоящему, положа   руку на  библию,   никогда  не  признают  до  тех  пор,  пока  им  самим, лоб  в  лоб,   вот  как  мне сейчас,   не придется  с  чем-то  подобным   столкнуться.   И,  наверное,  кто-то   даже  мечтает  о  подобной  встрече, активно  ищет  ее, а  я  вот, наоборот,  никогда не  искала и  не ищу,  и  даже   побаиваюсь  всякой  чертовщины,   всегда готова шарахнуться  от  нее в  сторонку,  однако  периодически,   в той  или иной  форме,   во  что - то такое,   инфернальное,  как  балда,    вкапываюсь.  И  что теперь? 

   Да  ничего!   Я  шла  и мысленно хвалила  Джейн  за  то,  что  она  не врет.  И  радовалась  тому,  что, сколько  ни   живи,  а   источник  жизни   не  иссякает,  все   обнаруживается   что-то  новенькое.  Жизнь  продолжает  обескураживать  своими  сюрпризами  и  загадками.   Но  - спроси   меня,  хотела  бы  я  повторить  этот  чистый,  как  слеза  пионерки,  контакт?  - и  я  отвечу  решительное:   нет!   Во - первых, я   не  любитель стерильности.  Во-вторых,  мне  вовсе  не   кажется  таким  уж  чистым  заниматься любовью  не понятно с кем,  не  понятно где   и не  понятно  зачем.  Моей  душе гораздо  ближе  тот     неказистый,  с таринный   способ,  каким   всегда   любили   женщин  наши  отцы  и  деды.

          Дорогая, сядем  рядом, поглядим  в  глаза  друг другу…

Поза:  ты  -   сверху,   он  -   под    тобой   или,  наоборот,  он -  сверху,  ты  - под   ним.  Можно, стоя  на  коленках,  можно  лежа   на  боку…. Ничего сверхъестественного.  Все  в   проверенных  временем,   ласковых   рамках      старушки   Камасутры.

      Думаю, на  этот  раз православная церковь  меня  бы   одобрила.


               
                ххх

      это  с  ним  я  засыпала,  как  на Родине;  с  ним  каждый оргазм  свидетельствовал  мне  о присутствии  Бога;  его  ребенок  напоминает мне о лучшем, что  было у меня в   жизни;  с  ним я хотела  однажды сесть  в  машину и катить, катить на  край  света -  на восход, на закат, туда, где   трепещут  на  соленом  ветру,  взмывая  к   ультрамариновым  небесам   манящие  с  детства   бом – кливер,  фор -  марсель,  грот -  брамсель -   и  прочие  натруженные  в  морях,  но  никогда  не  выцветающие,   крылатые   паруса …

    Почему наш  географ  не  сумел расквитаться  с  реальностью?  Почему он спятил?

    И  я  сейчас, кажется,  тоже  того-с…

    Иначе,  чем  объяснить, что  мы  заказали путевки,  купили билеты, настроились   отпраздновать   тридцатилетие  своей  судьбоносной  поездки непосредственно  на   историческом  месте,  в   чудесном  краю,   в  Абзахии;  бросили  деревню,  вернулись  в Москву,   ни на минуту  не переставая предвкушать, как   замечательном  проведем  время  вместе, купаясь  в  море  и   воспоминаниях,  как  отдохнем,  наконец…   А  вместо  этого  все отменили, да  к  тому  же  еще  и  - развелись?

    Как  такое  могло  с нами  случиться?

   Я раз за  разом  прокручиваю  происшедшее, стараясь разгадать истинный смысл той  внутренней бури, которая разметала  нас  с мужем по разным комнатам, заставила  меня  содрать с  его  пальца обручальное кольцо, зашвырнуть в  дальний  угол  свое. Завизжать  не своим  голосом:
   – Все правильно!  Знай,   я наперед, чем   для  меня  обернется  наш  брак, я бы  никогда, слышишь,   ни-ког-да! -   не села  в тот поезд тридцать лет назад.  Это была ошибка!  Это была  грубейшая  ошибка  с моей стороны.  Это -  не супружество, это -  вот  именно  что  брак! Стопроцентный брак…

    Неужели  это орала я?

   Неужели  это  я   без устали,  дурным голосом, перемежая литературную речь  нецензурной,   выкрикивала,   как глашатай на центральной площади,   длиннющий, как  дорога в ад, список претензий  к  нему, возмущений,  обид,   накопившихся  за   целую жизнь;  разворачивала  этот  злосчастный, заскорузлый   папирус,  найденный  в Сиракузах?

   Как – будто   и    не    было у   нас  с ним никогда никакой  единой  системы ценностей;  ни  общей   политической платформы;  ни дружбы, ни   уважения, ни признания  друг  друга  равноценными людьми;  а всегда  мы  были   только  находящимися   в  вечном,  враждебном  противостоянии   друг с другом   Мужчиной   и  Женщиной,  Адамом  и  Евой,  Марией  и  Иосифом,  Иваном да  Марьей...
Вот именно, что   Иваном  да  Марьей!   Он  и  Она, всегда  только так и никак  иначе. Только в  такой  последовательности  и   никакой  другой.
Она  и  он  – это  исключительно,  если  требуется   пропустить даму  вперед,  туда,  куда  запускают   наименее  ценных членов экипажа.

О,  кей,  строители будущего!  Построили?  Всем  вашим детям в нем живется  одинаково  хорошо?

 И  что он мне  на это ответил?  Естественно: 

     -   Дура!

 Я  и  без тебя  знаю, что   я  -  дура,  и  -  что с того?  Что  решает  эта простая констатация факта?  Да,  я  обленившаяся  ученица  из  « Школы для  дураков» Саши  Соколова,   корнями   уходящего в   Иванушку - дурачка,  сменившего  печь - самоходку    на  горные  лыжи и  роликовые коньки, но  разве  тебе  это о  чем-нибудь говорит?!   Тебе, который  считает, что  сказки – это для детей, а   Соколов -  слишком сложно,  художественно.

  Что этот писатель, собственно,  хотел  нам  сказать? Что человеку нужна свобода?  Ну,  так  бы  и сказал!  Человеку нужна свобода.  А еще  человеку  нужно чувство  собственного  достоинства.  А для  этого ему  еще  нужны и деньги.
 
    Он так и сказал. 

     А еще  он  сказал, что  Я -  не последняя буква алфавита,   что  усердно вдалбливала  в  нас  советская  наша  школа, а  большая палка  без точки. Потому что,  какая же может  быть точка в  этом зыбком  мире  неразрешенных вопросов, оборванных   концов и  смутных обещаний?

 … И вот эта  сухая  палка   Ай    бредет  себе  по   зыбкой  пустыне мира и вдруг – вот те раз! –  натыкается  на  нашу толстенькую  – чай,  кириллица! -  букву  Йа.
-  Откуда путь  держишь?  -   пытливо   спрашивает   усталая    Ай,   невольно  любуясь   округлыми  формами  встречной  странницы – сама - то  она  -  доска два  соска.
- Да оттуда же,  откуда и  ты,  - приветливо отвечает ей  Йа.  –  По большому счету, неизвестно откуда…
- Какая  ж  ты право славная! – не может  удержаться  от  восхищения  Ай. – Мордастая   такая!
- А  это   потому, -  польщено    усмехается   Йа,  что,  в   отличие  от тебя, я никогда не  трачу  свои    калории   на  протесты.  Что  –  нибудь   эдакое  продемонстрировать, это,  изволь,  пожалуйста.  Но вот  чтобы изнурять себя пустым   протестанством…
- Отчего  же пустым? –  обижается   Ай.  -  Мои протесты  всегда  наполнены  очень  даже   конкретным  содержанием.  Я  всегда знаю,  чего  хочу,  и могу это запросто обосновать.
- Но  обосновать -  то мы все  не  дураки  и  запросто  можем, -   усмехается  Йа. -  А как  это, то, чего ты хочешь -   получить? -  вот  в  чем загвоздка.
- Да  никакой  загвоздки!  Просто надо  твердо идти  к своей цели и все.
-  И какова же  цель?
- Обоснуй  – вот это и будет  твоя  цель.
-  Какая  ты  умная! – заходится  в  язвительном  хохоте  Йа. – Ты что же это,  наших людей не знаешь? Да  стоит  им  прознать  про мою великую  цель, как  они тут  же  к  ней  сами  ломанутся.  И возможно,   даже   обгонят меня по дороге.
-  Вот, вот!  Я и  по  твоим  щекам  об этом  сразу догадалась, что не  очень-то ты жалуешь спорт, - усмехается, в  свою очередь,    Ай. – А жизнь, милая леди,  это соревнование!  Тут  побеждает  сильнейший.
-  Рассказывай,   Андерсен!  -  по- ленински    прищуривается  Йа.  -  А допинг? А договорные  матчи?..  Нет, сударыня! Побеждает тот, у  кого численное превосходство.
-  Воюют  не  числом, а  умением.  Это,   между прочим,  ваш Суворов сказал.
- Сказал,  потому  что  ему в  ваших  Альпах голову совсем  заморочили!  - топает ногой  Йа.
 - Мы  ему  голову заморочили,  а он  нам  башню снес…

  Так  они  погутарили,    погутарили   еще  немножко о  том о сем,  эти  Ай  и  Йа,  тонкий  и толстый  или наоборот,  и -  разбрелись  каждый в свою сторону.  Ай  отправилась  на Запад, а  Йа -  на Восток.  А третья буква  Аййа, образовавшаяся  в результат этой  незапланированной дипломатической встречи в верхах -   осталась.  Потому что в  этой  зыбкой  и таинственной пустыне,  только по недоразумению именуемой  миром,    так  уж устроено, что если  две буквы случайно встретились и  не убили друг друга, то непременно от этого контакта должен  родиться  кто-то третий. 

   И вот  этот  третий   живет   себе   поживает   в   этом  странном  мире нерешенных вопросов, оборванных концов и смутных обещания -  и  не тужит.  Потому что, чего  же  ему  тужить? Он  тут родился  и  плавает  в  разного   рода  неопределенностях,  как  рыба в воде.  И вот он,  значит,  так себе  плавает,  плавает,  пытаясь обнаружить  хоть какие-нибудь  опорные дефиниции  под  ногой,  но  тут  появляется ( условно говоря)   кошка  и -  хрям - хрям   его,  без всяких  абсолютно  обоснований.

 Потому что,  какие же могут быть дополнительные обоснования, а тем более,  изощренные философии,   когда  в  желудке  сосет?
  Конец 1 серии   всеземно  известного  сериала «Все умрем или все поженимся».   Продолжение следует  третьего дни,   в  5  часов вечера,  на  3д  голубом  экране,   в  городском саду,   аккурат  над оркестром.

 Вот сейчас расскажи я ему все это и что он  мне на это скажет? 

- А  ты  суп  сварила?

   Господи!  И  как  только  я  могла  три -  дцать  лет! -  отмотать  с человеком, который  ни  бельмеса  не  смыслит  в  том, что мне по-настоящему дорого и  за  что у меня болит сердце?
  Стоит ли удивляться, что он  меня  ни капельки   не уважает?   И не слушается  совсем.  А  только  помыкает  мною и командует,  на том,  видишь ли,   идиотском   основании,  что  он -  мужчина. 

-  Какой  ты  мужчина?  Ты  - старик!  Изволь  слушаться! Мне надоела эта    дедовщина.

Нет!

Почему он  не умер  десять лет  спустя  после  свадьбы? Почему я не погибла пятнадцать лет  тому  назад  при загадочных обстоятельствах?

 И это повод отказаться  от поездки,  как  я  это сделала?!

 Звонят друзья, звонят  родные, они  обеспокоены.

  Я пытаюсь объяснить  свой  абсурдный поступок им, а  заодно и самой себе.

  - Понимаете, он  последние годы  совсем от  рук  отбился, совсем  меня не слушает.  Уверен,  что  все  знает гораздо  лучше. Я ему  говорила,  не трогай эту сумку  с  колесами, я  ее не  возьму. Я   возьму  другую,   легкую. Но он же  упрям,  как черт! Нет, с колесами тебе будет  лучше.

     Это тебе лучше с  колесами!  У твоей  сумки колеса хорошие. А   у  моей   - сломаны,  они   разъезжаются,   и  я от  этого  постоянно нервничаю.  Представляете, вдруг они  отвалятся по дороге? А  я  уже не  так молода  и  не  так здорова, чтобы  таскать  неподъемные  вещи.  Я и так  уже натаскалась в деревне.  Я   выложила  целую  дорожку   бетонной  плиткой, чтобы  он  ногами  в  траве  не  путался,    я  вывихнула  себе  ключицу,  перетаскивая  тяжеленный  диван.     Я…  –  тут  следует  подробное  перечень  всего   того,  что  я   сделала   и   что   мне  еще  предстояло  сделать  для   нашей  поездки   в  том  случае,   конечно,  если  бы   она  состоялась.  Этот список  друзей  и  родных  на   том конце  провода,  безусловно,  впечатляет.  И  они  сочувственно охают. Но  я   на  достигнутом   не останавливаюсь. 

  -  У меня в прошлом году от  этого отдыха в деревне  скрючило  кисти рук , понимаете,   тенденит  ,  сухожилия.  А  в   этом – прихватило  колено  - далее следует   подробное  перечисление  всего, что у  меня  болит и отваливается или уже   отвалилось  в  результате  такой  жизни с  моим  отбившимся от моих  скрюченных  рук  мужем.

Друзья и   родные  охают  еще   встревоженнее,  но,  захваченная  собой,  я  не обращаю  на   их  страдания   ни  малейшего  внимания  и  безжалостно  гну свое.  – А  какая у нас медицина  сами знаете!  Я  в поликлинику  не  иду – он  ворчит. Схожу  – опять не   так.  Как – будто  это я виновата,  что  от нашей государственной медицины  никакого  прока,  кроме расстройств  и огорчений.  Одна  врачиха  в  военной поликлинике  без всякого обследования,  только для того, чтобы н е дать  нам  бесплатную путевку в военный санаторий,  поставила  мне  диагноз  – рак.  Другой сегодня  в нашей районной  поликлинике  тоже  без  всяких анализов  заявил,  что  моя  вздыбившаяся  на почве  отдыха  в  деревне  косточка  -   это  не рак.  – Мажьте  мазями  и   ждите  талончик на  узи.   А  талончик, возможно, будет   через  неделю, а может, и  через  две,  а то  и   месяц придется  подождать. -  А может,  доктор,  сначала  все  же  узи,  а  потом мази?  Извините, что в рифму.

 Эти  гиппократовы  оборотни  даже  карту  нормально оформить не  в состоянии .  Одну  потеряли.  Вторую,  которую  я  им  принесла из старой поликлиники,  посоветовали  выбросить. Третью не заполнили совершенно.
Прихожу делать  узи, а   на столе  -   чистый бланк.  И  узистка   начинает мне по этому  поводу  читать длиннющую   нотацию.  Чего  вы  мне  их  постоянно  читаете?! Что   вы  меня  воспитываете?!  Это  моя  работа?   Я  должна  ее  выполнять?  Я   у  вас  тут зарплату получаю? Ах, она у  вас  маленькая!   Ну, так  увольняйтесь.  Или  обращайтесь  в   свое  изолгавшееся  министерство. Или  там  такие  же  работают?

 Я, между прочим,   с  журналистикой  завязала  именно на  этой теме   –здравоохранение. По  заданию  «Литературки»  написала  статью о положении  дел  в   этой отрасли  народного  хозяйства,  так  этим литератором  в   ней  тоже  что-то  не  понравилось. Что же? Главная мысль?  Скрести  советскую  медицину с коммерцией и лавочку можно закрывать. Не будет  у  нас  никакой  социальной  медицины.  Но  так оно  и  вышло. Вместо государственной  медицины  у   нас  теперь  две   частные  – одна  для богатых,  другая  -  для   бедных.  Обе одинаково  хорошие.  Я   на эту  статью  неделю   угрохала   и   пришлось  ее  в   мусорную  корзину  выкинуть.  Что б  так  не  только   самим  докторам, но  и  детям  их,  и  внукам  зарабатывать!

  И  после  этого  мой   муженек  считает, что  это  я, видишь ли,   с эскулапами  ругаюсь.  У   меня  агрессивный  характер.  Отлично!  Тогда,  чтобы  я  не  была  столь  уж  агрессивной,  может быть,  тебе  следовало  бы  озаботить  заработком  денег?  Чтобы   я  могла    спокойно  прийти   к   этим альтруистам   в   белых  халатах,  заплатить   и  не  париться?

Ты  же мужчина?

 Я  вспоминаю  все. И  какая   у   меня  оскорбительно маленькая  пенсия. И что за  всю  жизнь  со  своим   мужем   я  только  однажды была у  маникюрши  –  накануне свадьбы.  А  стригусь   я   с   самого  миллениума,   между  прочим,  сама. И   всех  в  доме  тоже  стригу. И  всегда  стригла:  и его,  и собаку, и  ребенка. И  что я  всю  жизнь  с  ним с  утра до ночи  пашу и пашу. Пашу и  слышу  только  одно:  что пахать нужно еще  больше и еще лучше.  Последнее, конечно,  явное   преувеличение.  Но  друзья  и  родные понимают, что  такое  нервный срыв. Наконец,  я опять возвращаюсь к проклятой сумке.

     - И  вот он  снял  эту  чертову  сумку с антресолей, осмотрел колеса и говорит:  я  ее отремонтирую. Представляете?  Отремонтирую! А  я  уже осатанела  от  его  вечных ремонтов. У нас  все вечно  разваливается, и он все ремонтирует  и  ремонтирует. Жизнь  заканчивается, а мы все строим, красим, белим, ремонтируем. Мы еще ни  разу не пожили в нормальных условиях, когда  все  необходимое есть.

-   Ну,  что ты так уперлась в эту сумку? – раздается  робкий голос на том конце провода. – У нас есть  хорошая дорожная сумка  с  колесами. Мы могли бы вам дать.

-  Я уперлась, потому что  мы  и  сами  могли  бы  ее купить!  –  взвизгиваю  я.

– Наш  патрон  профинансировал  нашу  поездку.  И сейчас мы  можем себе это  позволить.  Но разве  это  придет ему  в голову? Он  же  привык  постоянно экономить! Экономить  и  ремонтировать.  Ремонтировать и экономить. Вы что не  понимаете?..  В этом же вся суть! 
 
 Мне,  кажется, что  на том конце  провода  меня   не очень-то   понимают. И я продолжаю, чтобы  раз и  навсегда,  как следует,   все прояснить.  - Ну, ладно,  фиг  с  тобой!  - говорю я. -  Ремонтируй! – я  уже не  могу с ним больше спорить, я   выдохлась. – И  вот он  поехал в  Леруа  Мерлен,   проболтался  там  полдня,   потом вернулся  и заявляет  радостно: -  Я  нашел катушку для удлинителя…
  Аудиоволны,     ударяющие   в  мою барабанную перепонку,  рассыпаются испуганным  молчанием. То  есть  оно  в  нашем  эфире  и до этого  присутствовало, но  сейчас  становится  особенно  красноречивым.  Как - будто человека  из- под  тишка   ударили   и  он присел, затаив  дыхание.

- Эй,  ты меня слышишь?!

– Слышу, слышу -  задышали  часто, значит слышат. Но понимают ли?  А  что тут  не понять?!  Мой престарелый  муж  впал в  маразм.  И  я  вместе с ним.

  Ну, почему, почему  он  не  купил   мне   в   Леруа    эти  чертовы  колеса для  сумки,  за  которыми  отправился?  Почему  не купил  новую сумку? Зачем он вообще достал  эту  сумку с  антресолей?!  Чего постоянно  сует свой длинный  нос  во все дела?..

Не  надо  было  отпускать  его  в  магазин.  Но  как  его  не  отпустишь?! Если он меня совсем,  совсем   не  слушает?

Почему он  меня  не  слушает?  А если слушает, то  не  слышит?  И чего все-время  наставляет, как   маленькую? И зачем  все  время ворчит и  грызет за каждую  копейку,  хотя  прекрасно знает,  что, если  мне  приспичит купить этот  долбанный   коврик  за  130  рублей,  я  его  все- равно куплю. И  никого спрашивать  не буду. Потому что   дом  должен быть  домом, а не  казармой. И  в  моем доме   должно  быть  чисто,  светло и  уютно.  Я  требую порядка!  Ты   слышишь? По -  ря - док!  Ordnung,  оrdnung!  Меня  так воспитали, понимаешь? 
Ну, почему  ты  меня  не  понимаешь? Ты, который  раньше  всегда меня  а понимал? Почему  ты  ведешь себя,   как  отмороженный старик?!

 На меня   наваливается  усталость, от  которой  не  избавиться  ни лежа, не сидя, ни  чайком, ни  душем. Даже  велик  и  тот  уже не помогает,  колено болит.  Эта  усталость,  как  радиация,   пронизывает все  кругом. От нее опускаются  руки  и, как  ветошь,   расползается  мозг.

 Зачем  я  засоряю  людям  уши   таким  количеством  глупых  вопросов?   А то я  не знаю ответа на них!

   Он  и есть старик.

  Он – старик, а  я  –  не   молодая  и   потрепанная  жизнью  дочка старика.   И  собственно, так  у  нас  с  ним  всегда  и  было. Потому  что у  нас брак  по Фрейду. Он  женился  на  ребенке, который по всем законам природы  у него, старого холостяка,  к  тому времени  уже  должен  был  бы  быть. А  я  вышла замуж   за  отца,    которого, по  -  настоящему,  у   меня  никогда  не  было. 
Продублировала  его  тем,  какого  хотела  бы  иметь  сама,  располагай  мы  возможностью  выбирать   себе   отцов.  У  нас  -  компенсаторный  брак.

 И  еще  есть  такая  штука -  возрастная  психология  называется. А  с ней  рука  об   руку  марширует   физиология.  Добавьте   сюда  тяжелую  операцию  на  сердце, груз   прожитых  лет,  нелегких  лет  и –  картина  в полный  рост. 
Так  чего  же  я  от  него  хочу?

 Но ведь  все  эти  нелегкие  годы  могли  бы  быть  гораздо  легче!

 Почему  он  не стал  требовать   свою  комнату  у  сестры? 

 Почему  не  помог  мне  трудоустроиться  с нормальной зарплатой, как  это  делают все  нормальные мужья?  Ведь  у   него   есть близкий   друг  со  связями.

Мы стоим  один  напротив  другого, упершись  глазами,  тяжело дышим.  Я -  женщина, он - старик  - паритет сил. Мы  можем   убить  друг  друга прямо сейчас.
   - И вы  представляете, что он мне  на это отвечает?

    Как я  мог  тебя  трудоустроить?  Ты же  ничего не смыслишь в технике!

  - Я,  которая   полтора  года   тянула  лямку   в   КБ!  Да  у  нас  в  стране  редкий   чел  способен   написать  внятную  инструкцию.
    Однажды  у  меня сломался принтер. Денег,  как всегда,  ни копья. Я взяла словарь  технических  терминов,  перевела  с  английского и  спокойно,  пошагово отремонтировала  этот принтер  по  инструкции. По нашим инструкциям  такое  возможно?!

   Зачем  мне  разбираться  в  технике? Я  -  высококлассный  журналист. Мое дело  разбираться  в  тех, кто  разбирается  в  технике.

   -   Вот  в  тебе  я,  в  свое время,   разобралась?  Я  тебя  как специалиста уважаю. А  ты   почему  меня  не уважаешь?  Потому  что   я – женщина?  Или потому что  я -   неудачница,   не  способная  заработать даже на  буханку  приличного  хлеба?  Да   я   бы  заработала,  легко,  если  бы  во  время   бросила   тебя …

 Но  я   этого не  сделала. И  теперь  меня  никто  не  уважает: ни мать, ни отец, ни  собственный ребенок.

   - Ты  представляешь, каково  это, когда  тебя  презирает  собственный  ребенок?!