Пионерский лагерь

Дед колдовал в сарае над старым ульем. Сначала хотел распилить его на дрова, потом, подумав, решил все-таки отремонтировать и послал внука в дом за тряпкой, чтобы отмыть накопившуюся внутри грязь.

Бабушка ушла в магазин, поэтому Ваня, открыв скрипучий шифоньер, стал самостоятельно искать что-нибудь подходящее для этой цели. Выбрав старенькое кухонное полотенце, Ваня дёрнул его из стопки и выронил попутно из шкафа что-то красное. Подняв лоскут с пола, обнаружил, что это пионерский галстук, он видел такой же на старой фотографии в альбоме. Галстук был выстиран, отутюжен, а острые концы, растрепавшиеся от носки, аккуратно заштопаны нитками.

 Интересно, чей он? Взяв тряпку и неожиданную для себя находку, Ваня отправился к деду.

– Дед, а чей это галстук? Твой или бабушкин?

– Сатиновый? Бабушки, это она полвека хранит старые вещи, – ответил дед. – Лучше бы в музей школьный сдала.

– Вы оба были пионерами?

– Были. Правда, меня не сразу приняли.

– Почему?

– Я с Петькой подрался накануне приёма в пионеры. Он мне синяк под глаз посадил. Анастасия Степановна, наша учительница в третьем классе, сказала, что драчунам не место в рядах пионеров, потому, что они должны быть примером для всех ребят. И нас с Петькой не приняли.

– А из-за чего у вас ссора вышла?
 
– Ну, ты спросил! Не знаю, столько лет прошло. Помню, очень мне обидно было, что не стал в тот день пионером.  Когда пришёл из школы, залез на чердак, чтобы меня никто не видел и ни о чём не спрашивал.

 А весной, 19 мая, в День пионерии, нас с Петькой отдельно принимали.
 
– Дед, а ты был летом в детском оздоровительном лагере?– спросил Ваня, устраиваясь рядом на скамейке. – Как там, интересно было?

– В наше время эти лагеря назывались пионерскими, – уточнил дед.
 
– Тебе мама путёвку покупала?
 
– Никто мне никаких путёвок не покупал. Не на что было, – покачал головой дед и начал вспоминать.

После окончания шестого класса я решил уехать из дома к отцу. С отчимом отношения не ладились, а бабушка прибаливала и водилась с малолетними внуками. Брат Яша тогда только родился, а Юре было около двух лет. Мать работала дояркой, поэтому уезжала рано утром и возвращалась затемно. Всем было не до меня.

 Денег на дорогу не было, поэтому я решил набрать черники, продать её и таким образом выручить какую-то сумму. Эта ягода рядом с Николаевкой не росла, поэтому я решил отправиться в бор на Данилово озеро, которое находится на границе Кыштовского района и Омской области.

Путь был не близкий, но хорошо знакомый, так как мы с матерью и односельчанами возили в Курганку, которая находится рядом с озером, молоть зерно.

Рано утром я отправился пешочком в путь. Миновал Большеречье, Скирлу, Малокрасноярку и после обеда был уже рядом с озером, в тридцати километрах от дома.

Прошёлся по сосновому бору: черничника много, а ягоды – кот наплакал, неурожай, видно, заморозком цвет побило.

– И ты в такую даль зря ведро тащил? – посочувствовал Ваня.

– Какое ведро? – удивился дед.

– Ты же хотел ягоды собирать, – пояснил внук. – Как без ведра?

– Зачем посуду тащить за тридевять земель, когда её можно самому на месте сделать, – возразил дед. – Надрал бересты с берёзы и сделал ёмкость, или корзинку из травы сплёл, дело нехитрое. Научу тебя как-нибудь.
 
Поел я черники с хлебом, который  из дома захватил, и начал думать о ночлеге. Вышел к озеру и увидел на противоположном берегу палатки и костёр, там был пионерский лагерь.

– И ты пошёл к ребятам?
 
– Нет.

 – В лесу остался ночевать? Один? – изумился Ваня. – А если бы на тебя волки или медведи напали?

– Не напали, – смеётся дед. – Летом чего их бояться. Пропитания много, все звери своими делами заняты. Это сейчас в маленьких деревеньках, где осталось по нескольку дворов, в Казанке Омской области, в Николаевке, откуда я родом, медведи стали к людям выходить. Когда-то их выгнали с места проживания, а теперь поля заросли, люди разъехались, зверьё  начинает возвращаться в свои родные места, осваиваться.
 
Так вот, отыскал я на берегу Данилова озера отрытую землянку в крутом берегу. Не знаю, кто её соорудил, она закрывалась деревянной дверью, а внутри стоял топчан. На нём я и переночевал. А утром на берегу меня ребята из лагеря увидели, расспросили, откуда я взялся, и позвали с собой. Сказали, что у них завтра кончается лагерная смена, и вечером будет праздник Нептуна. Я не стал отказываться и пошёл к ним в гости. Вторую ночь я спал уже в палатке с ребятами.
 
– А дома-то тебя не потеряли? Ты позвонил, чтобы не беспокоились?

– Нет, никому ничего не сказал, ушёл молча. Обиженный. А позвонить я не мог. Ты что, считаешь, что тогда сотовые телефоны у всех в кармане лежали? Их тогда ещё не было, а проводной телефон находился в пяти километрах от нашей деревни, где была почта. Если захотел с кем-нибудь поговорить, то надо было сначала послать телеграмму с приглашением на переговорный пункт в определённый день и час, не позднее, чем за 4-5 дней. Потом идти к этому часу за 5 км на центральную усадьбу.
 
– Ничего себе, какие сложности! Как вы только жили без мобильников и интернета!

– Хорошо жили, не скучали. Большую часть времени я в лесу или на речке пропадал, это гораздо интересней, чем картинки в ящике смотреть.

– Ну, в чём-то ты, конечно, прав, – согласился Ваня, – трава не пахнет, по лужайке побегать нельзя и в виртуальную речку не нырнёшь…

– Вот-вот, – обрадовался дед, – не нырнёшь! А я в Даниловом озере по несколько раз в день купался.

– Повезло тебе! А что было дальше?
 
– Кто-то из ребят, очевидно, рассказал про меня. На следующий день ко мне подошла воспитательница, спросила, откуда я родом, и почему здесь оказался. Доложил всё, как есть.

А вечером был праздник. Кто-то из старшеклассников нарядился Нептуном, другие были его слугами. Подробности того вечера стёрлись из памяти, помню только, что Нептун задал мне три вопроса, на один из них я не ответил, и в ту же минуту оказался в озере: слуги морского царя наказали меня за незнание.

Праздник завершился костром, для которого был заранее набран сухой валежник. Костер был огромный, пламя поднималось в высоту не меньше чем на пять метров! И мы вокруг него скакали как дикие обезьяны, было очень весело!
 
На другой день пришёл автобус, который привёз новую смену ребят, а отдохнувших в лагере забрал домой, в Усть-Таркский район.
 
– И ты с ними тоже уехал?

– Нет, меня оставили в лагере на новую смену, при условии, что буду помогать пасти овец.

– Откуда в лагере овцы? – удивился Ваня.

– Привезли из хозяйства, чтобы их можно было периодически забивать на мясо. Ребят надо было чем-то кормить.
 
Мне нравилась роль пастуха. Я выгонял овечек на берег протоки, которая соединяла Данилово озеро с рекой Тарой. Животные паслись, а я валялся на солнышке, загорал, изучал окрестности.

Когда Тара разливалась, часть паводковых вод попадала в озеро, а при низком уровне – течения в протоке не было, вода застаивалась и сплошь зарастала кувшинкой и  болотным аиром. У этого растения корешки прямо в воде плавали, разветвлялись, а сверху над поверхностью воды торчали только острые листья. Красота неописуемая: воду не видно, сплошные заросли зелёных растений и ярко-жёлтые цветы кувшинки!
 
– Получается, что свой отдых в лагере ты сам оплачивал? – сделал вывод Ваня.

– Можно и так сказать. Только я об этом тогда не думал. Возвращаться домой не хотелось, а тут кормили, и дело для меня нашлось.
 
Однажды я наблюдал, как  молодой парень пытался сыграть роль забойщика овец. Смех, да и только! Не мог ни шкуру снять, ни тушу разделать.

Дело для меня было знакомое, мы весной и летом часто кололи овец, когда шла заготовка дров или сенокос, поэтому я подошёл и помог. И потом, когда на кухне меня просили, самостоятельно справлялся с этой обязанностью.
 
– Чем ребята в лагере занимались?

– Утром была обязательная зарядка, на линейке говорили о планах на день, а вечером подводили итоги, отмечали лучших. Ребят учили ориентироваться на местности, разжигать костёр в сырую погоду, ставить палатку, шалаш… Под музыку совершали ежедневную церемонию подъёма и спуска флага.

 Один раз, помню, механизм  сломался, и флаг поднять не смогли. Желающих рискнуть среди ребят не нашлось, так как высота тонкого деревянного шеста была больше двенадцати  метров. Я вызвался помочь. Снял ремень, закрепил его в виде кольца на шесте и надел на ноги. Опираясь ремнём на древесину, я поднялся на руках вверх по шесту и увидел, что верёвка, на которой был закреплён флаг, соскочила с блока. Вернул её на место, и неисправность была устранена.
 
– Тебе было страшно?

– Если и было, то самую малость. Мне тогда показалось, что высота этого шеста метров двадцать, не меньше. А в жизни у меня был богатый опыт верхолаза.

– Где?

– В лесу. Мы постоянно с друзьями бегали в лес качаться на деревьях. Найдёшь тоненькую берёзку, заберёшься наверх, она под тяжестью тела начинает наклоняться, и ты летишь вниз – дух захватывает от полёта!

– Ну, ты, дед, настоящий экстремал! А если бы верхушка надломилась?

– Так однажды и случилось, я тогда ещё в начальных классах обучался. Слетел вниз без парашюта, упал на спину – больно было, но обошлось без переломов, лёгкий был.

– Ты тоже зарядку делал и обучался как все ребята?

Дед засмеялся:

– От физкультуры не отлынивал и на линейку ходил, а что касается лесных наук, сам, кого хочешь, научу разным премудростям. Я ведь родился и вырос в лесу, много чего умел и знал: как в лесу голодным не остаться, что можно есть, что нельзя. Как капкан или петлю на зверя поставить, рыбу поймать… Вот ты, например, знаешь, как разжечь костёр в бору после дождя?

– Щепочки поискать сухие, веточки, бумагу сухую взять…

– Нет у тебя бумаги!

– Ну, не знаю…– задумался Ваня. – Бересту бы надрал.

– А в бору берёзы нет! – не унимался дед.

– И как тогда быть?

– Надо набрать старую сосновую хвою, жёлтую, сложить её кучкой и поджечь, а потом уже тоненькие веточки подкладывать. Если даже дождь неделю идет, хвоя все равно хорошо загорается, потому что иголки тоненькие и пропитаны смолой.

Вот так целый месяц я и прожил в пионерском лагере. Друзей новых завёл. Один из приятелей дал мой адрес своей сестре из деревни Неупокоевка, и мы с ней почти год писали друг другу письма… Вернулся домой в августе.
 
– Ох, и попало тебе, наверное, от матери и бабушки! Сильно ругали? – поинтересовался Ваня.

– Нет, обрадовались, что домой вернулся. А если бы стали ругать –  сбежал бы совсем.

– Чем ты ещё в то лето занимался?

– Сразу после лагеря мы подрядились с ребятами колхозный скот перегнать на забой в сторону Чанов. Сели на лошадей и вперёд!

За неделю до сдачи, остановились в маленькой деревушке, чтобы животные отдохнули и набрали вес, потерянный при долгом перегоне. Помню, запасы хлеба у нас к тому времени закончились, и мы, надоив молоко от коров, и пили, и умывались им.

 Когда вернулся в деревню, до дома не доехал, остался ночевать у дядьки, до того устал на коне трястись. В мое отсутствие мать получила из Усть-Таркского района письмо от директора школы, который писал, чтобы они не беспокоились, сын жив, здоров и находится в пионерском лагере на Даниловом озере.
 
– Дед, расскажи, какое оно, это озеро?

– Озеро особенное, там находится «место силы».

– Как понять «место силы»? Нечистой? – предположил внук, вспомнив сказку о попе и его работнике Балде.

– За пять минут здесь не управиться, как-нибудь отдельно расскажу, – ответил дед. – Нас с тобой, кстати, приглашали  в гости родственники из села Муромцево. Предлагали на Данилово озеро свозить. Давненько я там не был. Пока есть возможность, надо соглашаться…