Субботнее приключение, или Харассмент. 20. Пасха

СУББОТНЕЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ,  ИЛИ ХАРАССМЕНТ

РОМАН
Начало:
http://www.proza.ru/2015/03/24/1293

Глава 20. ПАСХА

                Этого не может быть, потому что
                этого не может быть никогда!

                А. Чехов. «Письмо учёному соседу»

     На следующий день Ольга проснулась рано и сразу же вспомнила вчерашнее происшествие. Неужели это случилось с ней?! У неё было ощущение абсолютного неверия в то, что с ней вообще могло произойти нечто подобное. Но не приснилось же ей всё это! Нет, увы!..

     Она тяжело вздохнула от невозможности изменить случившееся или хотя бы ненадолго забыть о нём.

     «Ещё рано. Попробую уснуть. Надо постараться ни о чём не думать. «Если что-то нельзя изменить, надо изменить своё отношение к этому». Кажется, примерно так гласит древняя мудрость. Да и что, в конце концов, случилось? Голова, руки, ноги у меня на месте, я не попала в аварию, на меня не напал грабитель, меня не сбила машина, я не провалилась в открытый люк, и с моими детьми всё в порядке. Почему у меня такое отвратительное настроение? Почему у меня такое ощущение, словно со мной произошло что-то страшное? Разве это не случается со многими другими женщинами? Неужели все вот так переживают?

     Лет через тридцать, когда я буду пожилой дамой, я буду вспоминать об этом, как о чём-то смешном. Возможно, тогда мне станет понятно, что такое старость и как это досадно – не иметь никаких шансов на взаимность. Если, конечно, мне взбредёт в голову влюбиться в какого-нибудь сорокалетнего юнца... Нет, боже упаси! Но, по крайней мере, я стану снисходительной ко всем, кто меня притеснял, использовал и лапал. Да и вообще – где они будут к тому времени?..

     Надо успокоиться, потому что это уже случилось и я не могу ничего изменить. Ничего страшного не произошло. Но впредь я буду умнее. Сегодня праздник, и я не должна вспоминать о чём-то неприятном. Со мной всё в порядке. Вчера я ходила в церковь. Сегодня мы идём к родителям в гости. Всё замечательно!» –  уговаривала себя Ольга.

     Но вчерашние события назойливо прокручивались у неё в голове...



     «Сначала я позвонила Лисовскому по телефону, затем поехала в университет, поднялась наверх, вошла в кабинет… Разве я могла предположить, что меня ждёт? Нет, лучше не вспоминать! Это не укладывается в голове и совершенно не похоже на правду. Но всё, действительно, так и было...

     Забыть и не вспоминать! Запомнить только обещание Лисовского помочь мне, а остальное надо вычеркнуть из памяти и сделать вид, что ничего не было. Ни-че-го! Вот именно!

     А ведь мы ещё не раз встретимся на факультете, я же не собираюсь из-за этого недоразумения отступать с завоёванных позиций. Я столько лет здесь училась и уже третий год работаю. Будет ли уважаемому профессору стыдно или неудобно при встрече со мной – это его проблемы. Сам виноват – я его не провоцировала и вообще выглядела более чем скромно: бордовый джемпер под горло, грудь под ним не видна, косметики – минимум, глазки не строила, не кокетничала – это вообще не мой стиль».

     Несмотря на утешительные разъяснения самой себе, вчерашнюю ситуацию Ольга вспоминала почти с ужасом. Яркая картина её унижения и принуждения пугала своей назойливостью и фамильярностью. Если вчера она почти радовалась тому, что всё обошлось, то сегодня была в отчаянии от того, что это вообще случилось.

     «Вот что значит всегда быть хорошей девочкой! Никакой осторожности, никакого опыта сопротивления. А ведь надо уметь выходить из опасного положения без потерь для себя и без вреда для дела. Так и состарюсь наивной и доверчивой!» – укоряла себя Ольга.

     Она представила, как решительно говорит Лисовскому:

     – Уберите руки! Что вы себе позволяете! Я вам не крепостная девушка! Вы спросили у меня, хочу ли я этого? Это вам хорошо, а мне вовсе нет! Мне неприятно и стыдно за вас!

     «Вот это уж точно было бы равносильно самоубийству во имя достоинства, чистоты и непорочности. А мне ещё надо получить постоянную работу, вырастить детей и прожить свою жизнь, а не ту, которую мне навязывают разные люди и обстоятельства. Сначала какая-то чужая тётка решила за меня, кем мне быть, – кандидатом наук или школьной учительницей, а теперь меня бессовестно эксплуатирует господин Шуляковский. И когда наконец находится человек, который реально может мне помочь, оказывается, что у него тоже есть обычные человеческие слабости, и попробуй осуди его за это! Будешь потом начинать с нуля, и ещё неизвестно, при какой расстановке сил. Ну конечно, когда я состарюсь, ко мне уже никто не полезет обниматься, но и на работу никуда не возьмут».

     Ольга вздохнула и закрыла глаза. Но спать уже не хотелось, а лежать, прокручивая такое неприятное кино, было тягостно. Она встала, прошла на кухню и выглянула в окно.

     Утро улыбалось всем – взрослым и детям, весёлым и довольным, униженным и оскорблённым. Надо жить дальше и заниматься своими обычными делами. Например, готовить воскресный завтрак семье.

     «Господи, ну что же я могла сделать? – продолжала переживать Ольга. – Если бы я была хитрее или опытнее, или хотя бы пугливее, я бы избежала такого приключения. Скорее всего, он не хотел меня обидеть – наоборот, с его точки зрения, я была удостоена «барской любви», а «барский гнев» меня, кажется, миновал. Конечно, всё зависит от того, как он переносит отказ в такой пикантный момент. Зато в следующий раз будет спрашивать даму, согласна она или нет. Хотя... я ведь не знаю, как это на самом деле происходит в кабинетах начальников».

     Праздничный день – долгожданный, светлый, тёплый – надо было провести с другими мыслями. Может, стоит сходить в церковь, чтобы помолиться и успокоиться? Денис, конечно, с ней не пойдёт – он, хоть и крещёный, дороги к храму не знает – неудобно ему, видите ли, ходить в церковь.

     И даже пожаловаться некому. Разве такое кому-нибудь расскажешь? «Жена Цезаря должна быть вне подозрений». А жена подполковника Гончарова – тем более. Да и пример другой Гончаровой – Натальи, жены Пушкина – подсказывал, что нельзя предавать огласке подробности личной жизни. Посторонним, разумеется, всё это любопытно и забавно, но самим участникам бывает вовсе не до смеха.



     За обедом Ольга выпила рюмку кагора – церковное вино было куплено в соответствии с праздником. Помыв посуду, она налила себе ещё одну рюмку. Настроение не то чтобы заметно улучшилось – оно поменялось из подавленного на более-менее нормальное.

     Она взяла свежий номер «Каравана историй», который берегла для выходного дня – даже не пролистывала его заранее, чтобы потом было интереснее читать, – и поудобнее устроилась на диване.

     Красочно иллюстрированные рассказы о сложных судьбах известных  людей – бедных и богатых, незаслуженно терпевших лишения или ещё при жизни получивших славу, любовь и уважение если не всего человечества, то хотя бы своей страны, отвлекли Ольгу от мыслей о собственных неприятностях.

     К счастью, дома никто не догадывался о переживаниях благоразумной жены и матери. Дети вместе с Денисом смотрели на компьютере очередную серию «Гарри Поттера». Вот и хорошо – по крайней мере, целый час её никто не будет беспокоить.

     Ещё одна рюмка кагора, выпитая – в виде исключения – для устранения неприятных мыслей, заставила Ольгу отложить журнал и лечь подремать, пока в доме было тихо. Она подложила под голову подушку и закрыла глаза. Ей вспомнились слова какой-то песни:

                Забуду, забуду, забуду
                Тревогу, усталость и грусть,
                И в это печальное утро
                Уже никогда не вернусь!

     «Вот так и надо: забыть и не возвращаться, даже мысленно, в этот кабинет; представить, что всё это мне приснилось. Типичные происки дьявола накануне великого праздника. Лисовский мне ещё спасибо скажет, когда до него дойдёт, какое он выбрал время для харассмента, как сейчас называют подобные действия. Тоже мне, Белый дом! Однако там в такие игры играл сам президент. Он у них – идол, которому принято поклоняться, но, как выяснилось, даже ему не всё дозволено. А у нас и дом не белый, и начальник не Билл, так что перетопчется!»



     Ей приснилось, что она лежит в бабушкином доме на чердаке. Там есть кровать, на которой можно вздремнуть, если дома шумят дети. Кровать стоит возле маленького окошка, и Ольга, прислонившись к спинке, читает всё тот же «Караван». Потом она засыпает и просыпается оттого, что кто-то навалился на неё всем телом и ей трудно дышать. Ольга пытается кричать, но не может издать ни звука. Она с ужасом понимает, что вырваться не удастся и никто не придёт к ней на помощь...

     Она с трудом отрыла глаза.

     –  Оля, да проснись же наконец! Ты так стонешь во сне, я даже испугался! Тебе что-то приснилось? – спрашивал Денис, гладя её руку.

     Ольга почему-то заплакала.

     – Что с тобой? Тебе плохо? – испугался муж.

     – Нет, ничего, ничего. Просто приснилось... Такой кошмар! Будто меня кто-то душит, а я даже не могу закричать.

     – Вообще-то ты кричала. Правда, не очень громко, но я услышал. Может, ты что-нибудь страшное читала перед сном?

     – Да нет, только вот журнал, но в нём ничего такого...

     – Ну ничего, бывает. Сны обычно скоро забываются, если не пытаться их расшифровывать. Мало ли что снится!

     Зазвенел телефон.

     – Мам, это бабушка. Подойдёшь или потом перезвонишь? – спросила дочь.

     – Сейчас подойду.

     Ольга встала, радуясь тому, что её страшный сон и разговор о нём прервались и она у себя дома, в безопасности, и у неё есть заботливая мама, которая словно почувствовала, что надо позвонить дочери и отвлечь её от тяжёлых мыслей

     – Христос воскресе! – услышала Ольга родной голос.

     – Воистину воскресе!

     – Олечка, мы вас уже ждём! – напомнила мать.

     – Так рано? Мы вроде договаривались на вечер...

     – Ну, пока соберётесь, пока доедете, а мы с бабушкой уже пирожки с мясом начали лепить. Бабушка сказала, что пирожки надо печь обязательно, и я поставила тесто, приготовила начинку... Бабушка, конечно, мне помогает: аккуратно нарезала всё, что надо для салатов, а теперь вот заплетает «косички» на пирожках – это работа творческая, я даже не вмешиваюсь.

     Оля слушала мать с улыбкой. Пирожки – это замечательно! Лучше заедать тоску пирожками, чем запивать кагором. Надо потихоньку собираться. Можно пройти пешком до метро – погода к этому располагает. На машине Денис уже не поедет: он тоже «причастился» за компанию – в конце концов, у него сегодня выходной, можно выпить с тестем по рюмке коньячку. Он уже купил красивую бутылку с медалями и звёздочками.

     Вспомнив вчерашний коньяк, Ольга невольно поморщилась. Нет, с неё хватит! Больше никаких коньяков! Вот к чему это приводит! А Денису в гостях можно и выпить, он меру знает, и навязывать ему никто не станет.

     И вообще – как хорошо, что у них такая дружная, тёплая семья! И с братом у неё отношения хорошие, хотя в несознательном детстве, конечно, всякое бывало, зато потом он за неё всегда заступался.

     – Алёша тоже придёт? – спросила она.

     – Конечно, куда же ему ещё идти в такой день, как не к нам! Обещали  всем семейством явиться. У сватов таких пирожков уж точно не будет!

     Мать невестки выпечкой не увлекалась, да и вообще не придавала еде большого значения, и дочь пошла в неё, поэтому по праздникам Алексей и Ольга всегда встречались в родном доме, где вкусно пахло любимыми пирожками и маминым фирменным блюдом – курицей с черносливом и курагой, ожидающей гостей в тяжёлой чугунной утятнице.


Продолжение:

http://www.proza.ru/2015/12/07/1792