Одесский Лев

Жарким июльским днём в Ялтинском порту начала 50-х годов красовался громадный белый лайнер. Он недавно пришел из Новороссийска, обслуживая линию Одесса-Сухуми. Немецкой постройки, он достался по  репарации от повергнутой Германии Черноморскому пароходству. Собою он закрыл большую половину крупного мола, а Набережная , лежащая напротив, вдруг уменьшилась и смотрелась словно  в противоположных окулярах бинокля.
Высыпавшиеся из брюха морского гиганта человечки получили пару часов на осмотр достопримечательностей города.
А в это время , покинув автобус Симферополь-Ялта, в порт спешила весёлая группка из пяти студентов Ленинградского технического института.
Ещё в поезде на Крым они предвкушали удовольствие побывать в  Одессе с её пляжами, знаменитыми Дерибасовской и Привозом. Кто не читал Ильфа и Петрова в нашей стране. И вот мечта сбывается.
Не прошло и получаса, как вояжёры поднялись по трапу на борт океанского экспресса. Каюты, тем более экстра-класса, они высокомерно обошли. 
Билеты Ялта-Одесса указывали места в кормовой части палубы. Покрытая сосновым паркетом, она блистала чистотой . А в центре её отливал голубизной  настоящий плавательный бассейн. Не ожидая ничего подобного, они пришли в восторг.
 В нетерпении быстрее попасть в Одессу, Яков пошёл искать сирену, чтобы дать сигнал на отход. Пока он блуждал вдоль лееров, мимо надстроек и трапов, раздался  оглушительный  бас  гудка, теплоход дал задний ход и пошёл на разворот.
А через 20 минут поплыли берега Ялты, с пляжами, забитыми словно лежбища тюленей, телами пришельцев. А вдали, занимая всё небо, темнели синеватые с крутыми боками и причудливыми силуэтами  горы, венцом прикрывая город.
Лайнер дал полный ход и вскоре  Ялта скрылась из виду, уступив видам открытого моря .  Вернувшийся из разведки неудачный сигнальщик сообщил друзьям о наличии на судне  ресторана, курительного и игрового салонов и даже соляриев.
Для начала было принято решение нырнуть в обещающий прохладу  бассейн . В нём уже барахтались визжащие русалки и их поклонники. Отсутствие простора  быстро вытолкнуло питерских пловцов из его пресных вод.
Освежившись, они тронулись в исследовательский поход по неизведанным районам плавучего острова , площадью с десяток квадратных километров. Не сразу он был обойдён с его холлами, ресторанами, палубами-этажами и тентами над модными  дамами, которых обихаживали заботливые номенклатурные мужчины среднего ранга. Попытка заглянуть в машинное сердце гиганта была грубовато прервана рядовым вахтенным матросом.
Море было довольно спокойным, мерно и успокоительно стучали главные дизеля. Пиратов с Чёрным Джеком пока обнаружено не было. Интересы  студентов переключились в область желудка.   
После  обеда, уберегающего от ожирения , и приправленного чистым морским воздухом,   компания дружно направилась в игровой салон.  В просторном помещении, украшенном картинами с морскими сюжетами , за отдельными столиками гремели баталии любителей шашек, шахмат и ,конечно, «козла». Друзья разбрелись по интересам.  Наконец, за шахматный столик уселся первокатегорник Яков.
До позднего вечера мастер выставлял одного за другим претендентов на кресло за столиком .  Затем благородно уступил его ,оставшись непобеждённым.  Сопровождаемый гордыми болельщиками третьего курса своего института, он , привычный  к такому триумфу, спокойно вышел с ними на вечерний моцион ,обдуваемый живительным бризом лучшего в мире моря.
Наутро чемпионы оказались первыми в бассейне, обсохнув , перекусили тем, что послал им Нептун. А солнце всё увеличивало градусы угла подъёма над горизонтом, сжигая всё больше водорода в своём чудовищном котле. Но легкий морской ветерок приходил навстречу, избавляя путешественников от перегрева.
Пора бы уже показаться желанным берегам, народ пристальнее вглядывался в миражи над лёгкой волной. И не зря, впереди стали обрисовываться неясные очертания, вскоре превратившиеся в буи и высокий маяк. Лайнер стал на фарватер, сбросил скорость и стал аккуратно заходить в порт. 
Одесса встречала туристов музыкой и толпой одесситов. Студенты быстро собрались, вглядываясь в толпу, словно искали кого-то. И они действительно искали , искали своего профессора, руководителя практики. В институте его традиционно звали Львом Это он отобрал их и предложил провести машиностроительную  практику в своём  родном городе. Теоретик- физик в области низких температур, он давно почти коренной ленинградец , был известен в  научных кругах Ленинграда. И не только.
Неделей раньше уехав в Одессу, он быстро  приготовил студентам общежитие в отраслевом институте и практику на механическом заводе.
Студентам нравился энергичный и эксцентричный учёный муж, весёлый, доступный в обращении, не замыкавшийся в науке,  державший себя с ними в образе коллеги , но с большим институтским стажем.
Как истинный одессит, он , мягко говоря,  не избегал жизненных удовольствий. И отдавая себя   до самоотречения в будние дни науке, он охотно расслаблялся в другое время. Его можно было увидеть на Невском в модном френче с тросточкой в руках . Или  в кафе с коллегами за рюмкой коньяка со многими звёздочками. Нередко он прогуливал молоденьких энтузиасток физики умеренного холода.
И он их хорошо понимал, поскольку удовольствие и эффект были понятиями, намного проще, чем процессы получения низких температур , даже при высокой зарплате.
Такими понятиями, как цикл Карно,  энтропия, теплоперепад , энтальпия он оперировал, словнво жонглёр . И одновремённо был автором основного учебника и практических пособий по специальности..
По закону рождения в Одессе, он был полон юмора и эксцентрики.  Любой сторонний наблюдатель, попади он на лекцию профессора, ощутил бы себя в театре , а скорее на эстрадном представлении.
Оно состояло из трёх действий: вступление, собственно наука и заключение. Из 45 минут лекции, наука занимала едва полчаса. Короткое вступление компенсировалось пятнадцатиминутным заключительным  спуртом , полным шуток и побасёнок.
Зато тридцать минут посвящались доведению до глубин сознания студента физики процессов. Противник школярства и зубрёжки, он не требовал запоминания формул или выводов, тем более записей его лекции. Затем называл параграфы своего учебника для домашнего изучения и переходил к третьему, гуманитарному действию. В это время оживлялись даже самые малоспособные студенты…
 Но вернёмся к путешественникам.
 Пассажиры  шумной толпой хлынули на причал порта. Увлекая за собой ленинградцев, так и не обнаруживших своего кумира.       И вдруг Виктор оживился- парни, смотрите- он рукой указывал в сторону причального кнехта. Из такси только что вышел Лев. Рядом стояла вторая такая же машина.  Встреча, улыбающийся профессор. Галантным жестом он предложил четырём занять места в первой машине. С пятым, Яшей уселись во второй «Победе» и кавалькада двинулась в город.
Через минут 20-30 Лев сдал всю команду замдиректора института по АХЧ, перед этим расплатившись с одним таксёром. И быстро укатил на второй машине в родные Пенаты.    
Ребят разместили в большом помещении, скорее всего в бывшей лаборатории. Кухня,  столовая, гостиная и спальня- всё под рукой и в шагах дистанции одна от другой. Лучше не придумать. Довольные молодцы быстро перекусили  и полные заветных ожиданий, вышли в город.
  Итак, началась новая жизнь группы студентов Ленинграда в экзотическом приморском царстве , растянувшаяся на полтора незабываемых месяца. И хотя предстояло ознакомление, а потом практика во всех цехах завода, начиная от литейного , токарного и кончая сборочным цехом, а затем испытательным   стэндом- не это волновало студентов.
Они предвкушали познать Одессу  с её Дерибасовской и театром, легендарным Привозом, золотыми пляжами Аркадии и Ланжерона. Дворами и двориками. И ,конечно, с народом, общительным и неунывающим, славным своим юмором и непосредственностью.
Скорее на Дерибасовскую, она недалеко, скорее пообщаться с уникальными  одесситами. Послушать их говорок.  Конечно, хотя бы из литературы, они были знакомы с крылатыми выражениями коренных одесситов. Но послушать их наяву, в прямом контакте- это блеск.
Яшка заявил- мне таки стыдно ходить с вами по Одессе! -Не делайте мне беременную голову- возразил Мишка! Пацаны, не расчёсывайте мине   нервы- включился Жора. Витька, не желал уступать —это ви в Женеве умница, а в Одессе второгодник!
Хохоча, лингвисты сели в подошедший трамвай. А на борту вагона красовалось предупреждение: -висовывайтесь,  висовывайтесь  , ви будете иметь ещё тот вид.  Ленинградские языковеды расхохотались, одесситы измерили  чужаков снисходительными взглядами . Яша занёс в журнал первый перл, пока в письменном виде , но натуральных одесситов.
Но этого  было мало, и , выйдя на Дерибасовскую, они были уверены, что журнал наблюдений скоро пополнится живым словом. И это случилось немного позднее.
Дерибасовская, вся в каштанах, с ресторанчиками и забегаловками, Пассажем и красавцем-театром, оживленная, под лучами высокого солнца
оправдала их представление о ней с лихвой. Отдав честь Дюку, и передав привет Пушкину от лицеистов Петербурга, компания до вечера  знакомилась с прекрасным городом-побратимом.
На следующий день в воскресенье Яша предложил всем вместе прогуляться в город  и передать письмо от родителей к их одесским знакомым. Прихватов журнал по языкознанию,  они с утра прошлись пешком и на перекрёстке  у одессита уточнили направление по адресу ,указанному на конверте. Тот вежливо подсказал. Однако, замешкавшись, Яша уточнил направление на искомую улицу у дамы, сидевшей на крыльце домика. Она подсказала, указав рукой вправо. Яша ответил, что только что мужчина посоветовал идти налево.
Тетя возмутилась -Я таки одесситка, но я таки порядочная женщина. Народ прыснул . Журнал пополнился прекрасным изречением.
Наконец, адресат был найден. У  прохода во двор красовался под стенкой большой мусорный бак. Над ним масляной краской звучал указ- Лёва, не промахнись, а то будешь иметь дело с Сенькой-золотарём. Новый перл был немедленно занесён в книгу почёта.
Передав письмо  и поблагодарив за приглашение зайти, компания поспешила на пляж. К вечеру они возвратились , усталые от первых впечатлений о городе. В своих  южных ожиданиях они не разочаровались.
В течение всей практики , о которой не будет речи- режим ленинградцев не нарушался.  До обеда дела, после него пляжи. А вечера посвящались развлечениям в городе и играм в  преферанс в институте.
Конечно, не забыт был Привоз. Его фруктами   днями, а арбузами вечерами, они объедались доотвала. Один Привоз  обогатил полжурнала своими достижениями в области народного творчества. Восторгам не было конца.
- Ну, так Ви будете покупать, или мне забыть вас навсегда.
- Вас здесь не стояло.
-Не крутите мне мои Фаберже.
-И шо вы разоряетсь без копейки денег.
Держатель словаря быстренько записывал народную мудрость…
Льва ребята почти не видели, и руководствовались программой практики и связью с заводским куратором. Но профессор всегда  появлялся вовремя, словно предугадывая эту необходимость.
Его любовь шикануть , огорошить и желание побаловать студентов подсказали ему   чудное решение. Жарким днём августа к общежитию подъехал Лев сразу и опять на двух такси. Усадил ребят и привёз их в огромный портовый холодильник. Не долго думая, он завёл их в прохладный тамбур, а через 15-20 минут закрыл за ними толстую дверь в камеру с температурой минус 20 градусов.  Ещё через 20 минут перед полярниками раскрылась дверь гостеприимного  отрезвителя.. Усадив гостей за столом в комнатке близ тамбура, Лев ненадолго покинул их.   А вскоре  приятная красотка в голубом халате  поставила на стол пять глубоких тарелок. На  них высилась  гора  разноцветных шаров мороженого диаметром не менее 100 мм  каждый.
Ребята не дрогнули и , обжигаясь, успешно справились с халявой. Довольный Лев быстро свёз уже оттаявших холодильщиков в их институтский номер. Наутро, в воскресенье , целёхонькие пациенты, избежавшие ангины, отогревались на пляже Ланжерона. Солнце неистово пекло, и они лёжа на песочке кайфовали.
Вдруг  быстро вскочили на ноги, оглядываясь. Недалеко от них моложавая шатенка закричала на весь Ланжерон: Бора, выйди из мора!
Довольные новой находкой, друзья вновь расслабились, прижигая уставшие бока. Искупавшись на дорогу, они покинули лежбище.
 Вернувшись в город , зашли в диэтстоловую. Подошла официантка и вежливо бросила- я готова послушать за вашу просьбу-
Переглядываясь с улыбочкой, парни выжидали нового творчества. Мишка в унисон вспомнил- бабки тают, хоть сейчас и не весна. Эдик добавил-то же мне, акадЭмик.
Перекусив и высоко оценив местную кухню не в пользу питерской, они стали расплачиваться, собирая скудную валюту. Спеша обслужить более солидных клиентов. она бесплатно обогатила словарь замешкавшихся научных сотрудников  : Ви уходите слава богу или остаётесь, не дай бог.
День прошёл не зря , стала заполняться вторая страница словаря. К вечеру ребята вернулись в институт с огромным арбузом вскладчину.
 Лев не досаждал практикантам своим присутствием. Он сделал своё дело, доставив   их в Одессу и сдав на руки мастерам промышленности. Правда иногда недоумевали по поводу его деятельности в Одессе.    Но догадывались,  что после научных изысканий ему требовался практический отдых. И разве возможно скучать среди каштанов и местных туземцев и туземок, омываемых водами незамерзающего Чёрного моря.
И действительно, однажды на пляже  Аркадии подбегает к своим кайфующим дружкам вспотевший Виктор, ушедший попить кваску, и радостно сообщает, что на пляже Лев. Не веря такой удаче, они потребовали деталей. После краткой информации вся группа ринулась
  вслед за Витькой. Обойдя загорающих соседей , через пару минут по жесту проводника исследователи остановились. Неподалеку на деревянном лежаке  полусидел Лев. У его ног возлежала неотразимая девица лет двадцати пяти. Боясь вспугнуть пару, ребята рассредоточились.
Лев оживлённо жестикулировал, красотка то и дело заливалась громким смехом. Недовольная  её визгами, пляжная соседка успокаивала подругу: Сонечка, это не про тебя. Гражданочка /обращаясь к русалке/, виключите радио.
Еще смешнее стало наблюдателям, когда они разглядели Льва. Сорокапятилетний курортник в бородке и синих просторных плавках с профессорским брюшком поверх них, с ещё бесцветным коренастым торцем на фоне шоколадной милашки выглядел бесподобно.
Выбрав наиболее выразительные кадры, Виктор зафиксировал их своим Зенитом. Вот пара поднялась и направилась к воде. Лев поддерживал слабую женщину. Виктор крался за ними. Подойдя к срезу пляжа, оба зашли по щиколотку в глубину моря. Купальщица на мгновение повернулась спиной к воде, спасаясь от холодных брызг играющих деток.
И прильнула к груди разомлевшего Льва. И Виктору несказанно повезло-аппарат  успел схватить бесценный кадр. Неожиданный успех окрылил Виктора. И родилась в его беспутной голове гениальная идея. Однако он пока смолчал.
Главное дело одесской практики для него было сделано.
Ещё много дней прошло как ленинградцы наслаждались дарами моря, уникальной архитектурой городских зданий и отелей,  контактами с жизнелюбивыми одесситами. Даже один день на знаменитой городской лестнице и вечер на представлении  во втором в мире после Парижа театре, стоили десятки обыденных дней в туманном Петербурге. Но всему приходит неотвратимый конец.
Довольный успешной практикой подопечных, Лев подписал необходимые документы на заводе и в институте и распрощался с куратором .
В день отъезда студентов он утром подъехал в третий раз на двух машинах к институту. Поезд на Питер отходил в конце дня. Ребята собрались и Лев предложил им совершить прощальный круг по родному городу.
Перед их глазами прошли родительский дом и двор учёного, школа и институт, любимые места и пейзажи над морем, клубы и ресторан. Все те места, где вместе с дружками он возрос с неизбежными чертами коренного одессита.
В 16- 30  пять студентов и профессор прощались   у входа в вагон. Проводник громко сообщил, что до отхода осталось почти пять минут. Проходивший обходчик колёсной части поезда тут же отреагировал-  меньше, чем пьять:две плюс две, уже почти четыре. Витька схватил карандаш.
Пассажиры заспешили к ступенькам вагонов.Средних лет женщина с ребёнком пробиваясь, бросила мужчине-
-вы шо скорее спешите чем я? Блокнота под рукой студентов не оказалось. Пришлось запомнить один из последних подарков одесского интеллекта.
Дружелюбный , вспотевший Лев сняв соломенную шляпу и провернув в руках резную трость, пожелал путешественникам успешного возвращения, сел в такси и был таков. Он улетал в Ленинград через пару дней на ТУ-104.
И поняли ребята, что перед ними Лев не шиковал.  Он , давно оставивший студенческую шкуру, сохранил в себе     близость к коллегам , молодым и перспективным, с высокой энергией при низких температурах, простите доходах, которые казались ему смехотворными по сравнению с профессорскими.
А Яшка заключил с чисто одесским приобретением: если долги не отдаются, то они получаются !
 Длинною дорогой ребята не скучали, любуясь из купе видами южных аккуратненьких деревенек в тени фруктовых садов, с огородами и колодцами. Проносились над речушками и реками, озёрами и водохранилищами. А через сутки с небольшим пошли знакомые российские пейзажи, леса и поля. Стало прохладнее и скучнее.
Ребята отводили душу бутербродами с одесской колбасой, ароматными помидорами, закусывая сочными грушами, оставляя на последний  аккорд медовый арбуз.
Наконец Виктор решил, что наступило время познакомить друзей с разработанной операцией, подлежащей исполнению в стенах родного института. Ребята, заявил он, никогда не получавший более четвёрки за экзамен: у меня Лев на цепи. В начале первого семестра я ставлю ему ультиматум: или мне будет гарантирована пятёрка за любой ответ на экзамене , или пляжное фото пойдёт по   рукам на первой же лекции .
При согласии на выполнение первого условия, вся фотоплёнка будет передана пострадавшему.
Друзья поздравили генерала с прекрасно разработанной операцией, но червь сомнения заполз в их души.
Первого сентября вся группка радостно встретила Льва на первой лекции по программе третьего курса. Правда, задумчивый Виктор в глаза профессору не смотрел.
Одну-две следующих лекции он пропустил. На третьей ребята попросили объяснить причину отсутствия в институте. И Виктор торжественно заявил, что просмотрев программу курса , он настолько вник в её суть,  и в учебник , что готов сам преподавать вместо Льва.
И друзья поняли, что  червь сомнения загрыз  их  приятеля.
А ничего не подозревающий Лев , с легким южным загаром и не менее лёгким сердцем , продолжал учить уму-разуму молодое поколение творцов науки и техники. А по выходным дням его можно было снова видеть на Невском в фетровой шляпе  и с тросточкой в руках.