Лариса Матвеевна Шабан-Власова

     Лариса Матвеевна Шабан-Власова – моя (Юрия Игоревича Власова) жена. Родилась она в Минске 16 сентября 1939 года. В семье была поздним ребёнком.

    Родители её поженились, когда отцу было 49, а матери 40 лет. Оба они были вдовцами. У матери, Степаниды Адамовны Голдовой, от первого брака был сын Иван (1918 г.) и дочь Мария (1921г.). У отца, Матвея Яковлевича Шабан) от первого брака была дочь Надежда. Родители Ларисы из крестьян. Работали они в пригородном еврейском колхозе Минска. Сосватал их председатель колхоза Златкин. Поля колхоза примыкали к огородам наших домов. Родители Ларисы – труженики от природы. Они, объединившись с соседями, на свои колхозные копейки построили небольшой дом, сделали двор для скотины, посадили чудесный сад. Располагался их дом на Долгиновском тракте, недалеко от нашего дома. Практически от их дома ответвлялся  наш Сморговский тракт. Это место в народе называлось «вилами».

    Войну Лариса, как и я, пережила в оккупированном Минске. Всю войну обстановка в их доме была напряжённой. Дело в том, что старшая дочь Матвея Яковлевича Надежда и его зять Сергей были партизанами. Дом Матвея Яковлевича, расположенный рядом с рынком, использовался партизанами для связи. Особая опасность заключалась в том, что в их доме, за стеной жил полицай, а в 400-х метрах от дома находился полицейский участок. Слава Богу, для дома Ларисы всё обошлось, а вот Надежда и её муж Сергей погибли, не дожив до Победы.

    В 1946 году, как положено, в семь лет, Лариса пошла в школу. Приняли её только в 44-ю, так называемую «белорусскую школу». В ней преподавание осуществлялось на белорусском языке. В соседнюю русскую школу можно было поступить, либо, используя сильный напор, как это сделал через год мой отец, либо по блату. 44-я школа отличалась низкой дисциплиной, в ней училось всё местное, развращённое войной хулиганьё.

    Скромная, застенчивая и деликатная девочка не находила себе в ней места. Поэтому на следующий год родители, приложив все свои усилия, подключив свои немногочисленные авторитетные знакомства, перевели дочь в 28-ю русскую школу. Но здесь её приняли только в первый класс. В этом же 1947 году, в эту же школу поступил учиться и я. Но в эти годы девочки и мальчики обучались раздельно, так что не свела меня тогда судьба с моей будущей женой.

    В 1949 году пленные немцы неподалеку от 28-й школы построили новую 27-ю школу, куда я был переведён. Лариса осталась учиться в 28-й школе. Здесь она проучилась до 8-го класса.

    В 1954 году, после смерти Сталина, началось совместное обучение девочек и мальчиков. Нашу 27-ю мужскую школу смешали с женской 28-й школой. В результате мы с Ларисой стали учиться в параллельных классах. Она в «Б», а я в «А».

    Ученицей Лариса была прилежной, дисциплинированной, ответственной. Училась ровно. Средний бал в аттестате, как и у меня – 4,1. Была она общественницей, принимала активное участие в жизни класса, выступала в художественной самодеятельности, была комсоргом класса. Среди подруг, мальчиков класса, а также преподавателей она пользовалась авторитетом. В классе с её мнением считались. Тесно дружила она со многими девочками из класса, особенно с теми с кем она жила в одном районе. Их девичья компания почему-то часто встречалась с мальчиками нашего класса. Среди этих мальчиков меня не было. Сохранились любительские фотографии, где они вместе отдыхают на природе.

    По окончании школы Лариса стала учиться на востребованную тогда среди девочек профессию – портниху. Ведь в 50-е годы, по-прежнему, в магазинах ничего приличного из одежды не продавалось. Всё было серое, убогое, не по размерам, мешковатое. Да и что можно было купить на получаемые копейки. Профессия портнихи пользовалась большим спросом. Лариса научилась хорошо шить женскую одежду. С этих пор она шила для себя, своих близких и подруг.

   Окончив в 1958 году годичные швейные курсы при учебно-производственном комбинате, Лариса поступила на работу в артель «Пролетариат» в качестве портнихи. В конце 1960 года артель вошла в состав «Фабрика индпошива одежды №2», где Лариса проработала до ноября 1962 года.

    В сентябре 1961 года Лариса вышла замуж за меня, молодого лейтенанта. С этого момента её биография определялась превратностями моей службы. Ибо, куда иголка, туда и ниточка. Полтора года мы с Ларисой жили врозь, так как я служил в кадрированном дивизионе, который существовал на птичьих правах. Служебные квартиры нам не давали. Находясь в 80-ти км. от Минска, я, при малейшей возможности, мчался к молодой жене. В мае 1962 году наш кадрированный дивизион был развёрнут в боевой, и мы были переведены служить в г. Лиду. Это 200 км. от Минска. Мои возможности ездить к молодой жене, ждущей ребёнка, уменьшились.

   Автобус до Минска шёл около 6-ти часов, заезжая на своём извилистом пути во все деревни. В начале июня меня направили в командировку в г. Россь, где я должен был проводить занятия с «партизанами». От г. Россь до г. Минска все 300 км. 20 июня я самовольно выехал в Минск. Эта самоволка оказалась кстати.

    В ночь с 20 на 21 июня я отвёз Ларису в роддом 1-ой городской больницы. Утром я узнал, что у нас родился сын, которого мы заранее назвали Серёжей. Из роддома Ларису забирал Николай Петрович Гирилович. Я к этому времени возвратился в г. Россь.

   Вскоре наш дивизион направили на 4 месяца на переучивание в г. Кубинка, под Москвой. Из Кубинки меня направили в г. Лида за пистолетом. Мне удалось побывать в Минске, повидаться с Ларисой и сыном. По окончании учёбы мы 2 месяца пробыли в Лиде, Радуне, а затем в конце ноября уехали на полигон  в Капустин Яр для получения зенитно-ракетной техники. На полигоне мы пробыли почти месяц.

   К концу 1962 года моё служебное положение более или менее стабилизировалось. Я из Минска перевёз Ларису с Серёжей жить в Лиду, по месту моей службы. Здесь мы снимали комнату в частном доме по улице Щербакова, у замечательных людей Федоровичей. С ними и их детьми мы поддерживаем связь до сих пор. В Лиде мы прожили недолго. В мае 1963 года наш дивизион был передислоцирован под Гродно. Лариса с Серёжей до июня жила в Лиде, а затем, в связи со смертью отца, Матвея Яковлевича, уехала в Минск.

    Приехала Лариса с маленьким Серёжей ко мне, к новому месту службы в сентябре 1963 года. Поселились мы в деревне Лабно-Огородники, расположенной в трёх километрах от границы с Польшей, в двенадцати километрах от Гродно и в 500-х метрах от позиции нашего дивизиона. Здесь мы сняли полдома у Ревдюков. Имели мы в распоряжении просторную комнату и кухню. Прожив счастливо у Ревдюков до конца 1964 года, мы перебрались в только что построенный совхозный дом. Местные жители не желали в него вселяться. В мае 1965 года в дивизионе были построены кирпичные 4-х квартирные одноэтажные дома с печным отоплением и удобствами на улице. В одном из них мы получили 2-х комнатную квартиру. Здесь мы тоже счастливо прожили один год.

    Все эти годы Лариса не работала, так как не было с кем оставить ребёнка, чтобы ездить на работу в Гродно. Она занималась благоустройством нашего дома, воспитанием сына и созданием семейного тепла. Так же всеми силами она старалась свести концы с концами, чтобы прожить втроём на мои 123 рубля. Это была моя лейтенантская зарплата. Хочу сказать, что мы не шиковали, но и не бедствовали. К сентябрю 1964 года мы умудрились даже накопить целых 185 рублей, чтобы съездить на две недели к морю, в Ялту.

     В 1966 году я получил разрешение на поступление в Минское высшее инженерно-техническое училище (МВИРТУ, позже переименовано в МВИЗРУ – Минское высшее инженерное зенитно-ракетное училище). В мае 1966 года мы поехали в Минск. Вначале у меня был отпуск, затем, в июне, при МВИРТУ были подготовительные занятия к поступлению. Экзамены  училище начинались только в июле.

    У Ларисы, почему-то, была уверенность в моём поступлении, и поэтому она решила уже в мае устроиться на работу. Идти работать портнихой ей не хотелось. Она по протекции Марины Довнар поступила работать учетчицей на Минскую фабрику художественных изделий. При фабрике был  детский сад, в котором  Серёже выделили место. Ему к этому времени исполнялось четыре года. Лариса, привыкшая ответственно относиться к порученному ей делу, была замечена главным бухгалтером. Её немножко подучили и с 1969 года перевели на должность бухгалтера.

    В августе 1971 года я, по окончании МВИЗРУ, был направлен служить в г. Калинин (позже Тверь) в войсковую часть 03444 (позже 2-й Центральный научно-исследовательский институт Министерства обороны (2 ЦНИИ МО). Уехал в Калинин я один. Лариса, будучи на 5-м месяце беременности осталась в Минске, до решения мною в Калинине квартирного вопроса. Очередь на квартиры в институте была на пять лет. Поэтому мы, имея в Минске однокомнатную квартиру, решили её обменять на Калинин. Вариант был вскоре найден, документы оформлены и к концу 1971 года мы переехали в Калинин, где встретили Новый 1972 год.

   Ночью 19 января 1972 года я отвёз Ларису в роддом на улице Софии Перовской. Утром у нас родился второй сын, которого назвали Алексеем. Спустя месяц, в феврале меня вызвал к себе начальник института и сказал, что моя кандидатура рассматривается для поездки в Египет, который в это время вёл войну с Израилем. Помня свой воинский долг, я не стал отказываться. «Может у вас есть какие-либо причины для отказа?» – спросил начальник. «У меня одному сыну девять лет, а второму один месяц» – ответил я. «Ничего страшного – заметил начальник – поможем».

    Чтобы не волновать Ларису, я ей о предстоящей поездке на войну ничего не сказал. Сам же с другими товарищами проходил медицинскую комиссию, изучал и готовил к отправке аппаратуру, которую мы должны были устанавливать на зенитно-ракетные комплексы Египта. Отношения с Египтом, слава Богу, испортились, наша поездка повисла в воздухе, и мне разрешили в июне 1972 года поехать в отпуск.

    Всей семьей: я, Лариса, 10-летний Серёжа и 5-ти месячный Алёша поехали в Минск. Устроились отдыхать на даче у Гарика. Отдых наш продлился не более недели. Вначале я был вызван на телефонный разговор, где мне сказали, что я должен быть готов поехать в загранкомандировку в дружественный нам Вьетнам, ведущий бесконечную войну с США. «Жди телеграмму об отзыве из отпуска», – предупредили меня. Снова я не сказал Ларисе правду. Телеграмма не заставила себя долго ждать. Я отзывался из отпуска, мне предписывалось срочно явиться в часть.

    Наконец, я вынужден был всё рассказать Ларисе. Она не захотела одна с детьми оставаться в Минске, решила возвращаться домой в Калинин. Для оказания Ларисе помощи изъявила желание ехать в Калинин Ларисина мама, Степанида Адамовна. Я умчался в часть немедленно. Лариса с детьми и мамой уехала несколько дней спустя.

    Принял меня начальник института, который сказал, что я включен в состав команды, которая должна быть направлена во Вьетнам. Команда собирается в г. Калуга, куда я должен немедленно отправиться. Во время беседы был задан вопрос: «Может быть, у вас будут какие-либо просьбы?» «У меня семья из 4-х человек, а мы ютимся в 18-метровой однокомнатной квартире».

    Начальник вызвал к себе своего заместителя по тылу и заявил ему: «Капитан Власов едет на войну и ему необходимо дать соответствующую жилплощадь». «Мы поставили его в очередь», – заявил находчивый начальник тыла. «Вне очереди!» – рявкнул на него начальник.

   Я немедленно уехал в Калугу, не дождавшись Ларису. Она вскоре приехала домой, где начались её боевые будни. 1972 год выдался исключительно засушливым. Горели леса, болота, выгорела трава. Молоко, требуемое для маленького Алёши, доставалось с большим трудом. Благо, что Ларисе помогали мама и достаточно воспитанный и ответственный наш старший сын Серёжа. Первые два месяца обстановка в Калуге была напряжённой. Уяснив свою задачу, мы усиленно готовились в теоретической части, получали необходимую нам во Вьетнаме технику и оборудование. По окончании подготовки у нас должны были принять зачёты представители Генштаба. В этот период я вырывался домой в Калинин на считанные часы. Лариса мужественно переносила все тяготы и лишения военной службы.

    Естественно, никто не приходил из института и не спрашивал: «Какая вам нужна помощь?» Внешне свое волнение по поводу того, что муж едет на войну, с которой может и не вернуться, Лариса скрывала. Но на голове, в её тридцать лет, появились седые волосы.

    Комиссия Генштаба отметила нашу готовность к выполнению поставленной задачи. Но наш отъезд постоянно откладывался. В начале нас не пропускали через свою территорию китайцы, дай им Бог здоровья. В ноябре кандидат в президенты США Никсон заявил: «Если меня изберут президентом, то война с Вьетнамом будет окончена». Наши начальники решили подождать результатов выборов. Никсон был избран, и здесь же в Женеве начались активные переговоры США и Вьетнама.

    Вьетнам ставил перед США оскорбительные условия мира, США в ответ устроили Вьетнаму ковровые бомбардировки Ханоя и его окрестностей. Нас не решились, слава Богу, посылать под бомбы. Вьетнам стал более сговорчивым и в феврале был заключен мир.

    В этот период, начиная с сентября, нас стали почти каждый выходной отпускать домой, а также разрешили догулять прерванный отпуск. В эти редкие часы мы даже умудрялись принимать у себя гостей.

    Когда в ноябре я приехал в отпуск, то узнал, что начальник института сдержал своё слово. Нам выделили небольшую двухкомнатную квартиру. Дом был расположен в замечательном Заволжском районе, в 150 метрах от р. Волга и 300 метрах от р. Тверца. В одно мгновение мы переселились в новую квартиру.

    В марте 1973 г. нашу команду распустили и мы разъехались по своим частям.

    По возвращении из Калуги жизнь наша пошла установленным укладом. Одно было плохо, Серёжу не взяли в ближайшую к нам школу №17. Ему, 11-летнему мальчику, приходилось каждый день в переполненном трамвае ездить к вокзалу, в свою 42-ю школу. Утром я уходил на службу в институт, Лариса оставалась дома с годовалым Алешей. Угроза поездки на войну вспоминалась как страшный сон.

     В ноябре 1973 г. Ларисе предложили работать бухгалтером в детском саду, принадлежащем нашему институту. Одновременно в этом же саду Алёше выделили место. Лариса с Алёшей каждое утро вместе отправлялись в детский сад.

    Проработала Лариса в детском саду почти 16 лет. В августе 1989 года она перешла на работу в гараж нашего института. Здесь ей предложили бумажную работу – заведовать делопроизводством гаража. Как и в детском саду, в гараже Лариса успешно справлялась со своими обязанностями. К ней, ответственной, честной, справедливой, заботливой, деликатной и начальство, и водители относились с большим уважением, называя её «наша мамка», «мать Тереза».

   Наступил момент, когда начала сказываться усталость, и Лариса решила закончить трудовую деятельность. Это состоялось 9 апреля 2003 года. По этому случаю в гараже был устроен банкет, на котором присутствовал и я. Провожали водители на отдых «нашу мамку» тёплыми словами, со слезами на глазах.

    К работе Лариса всегда относилась с большой ответственностью. Работая с деньгами, никогда не шла ни на какие нарушения финансовой дисциплины, баланс у неё всегда был копейка в копейку. Начальство её всегда ценило, относилось к ней с большим уважением. Работала она честно, никогда не злоупотребляла своим положением. Попросить, при необходимости, у начальства машину, было для неё настоящей мукой. За свою добросовестную работу Лариса имеет в трудовой книжке более 20 поощрений.

    По работе у Ларисы появилось много друзей. Работая в детском саду, она подружилась с Анной Михайловной Шерстнёвой. Заметив Ларисино трудолюбие, её порядочность, желая иметь хорошую соседку по даче, Анна Михайловна уговорила нас купить по соседству с ней дачу. Так, начиная с 1980 года, началась наша дачная эпопея.

    Как и во всём Лариса к даче, к земле, к растениям отнеслась с большой любовью. Показала она себя настоящей труженицей. В нашем настоящем материальном положения нет особой необходимости выращивать что-либо на даче. Но Ларисе труд на земле доставляет большое удовольствие. По-матерински она относиться к каждому растению.

    Наши дети выросли, получили хорошее образование, нашли себе место в этой не простой жизни, женились, родили нам внука и двух внучек. Мы с Ларисой заботимся друг о друге, о наших детях и внуках. В целом в жизни стараемся не кривить душой, поступать честно, по совести, не надоедая своим детям дурацкими советами и просьбами. В тесном семейном кругу отпраздновали мы своё семидесятилетие и золотую свадьбу.