Голод не тетка

Сознание, как всегда, проявлялось постепенно, по мере повышения консистенции и плотности лорза. Обычно, момент ясности наступал где-то в конце первой трети цикла, а в последней трети, когда температура переходила критическую точку, лорз начинал упарятся, и сознание гасло. До следующего цикла. Но сегодня она наконец, впервые за много циклов, ощутила, что Внешний Мир, который всегда выступал как данность, как источник и проводник Программы, этот Мир можно изменить. Им можно управлять так же, как и Мирами Внутренними. Это открытие заставило ее забурлить. Немедленно сработали корректоры температурного режима, но было уже поздно. Она взяла контроль на себя... И приснилось Толстому Бобу, что сегодня самое лучшее время для медитации.

...Билл Стафф с утра был не в настроении. В очередной раз при раздаче птероккоков его доля оказалась на 3 гриля меньше, чем у Боба. Само по себе, это не было несправедливо – Боб был толще и прожорливей, да и работал дольше. Но в эту смену он не работал вовсе, а провисел в позе Лотоса большую часть рабочего времени.

Висение в позе Лотоса – это занятие полезное. Билл и сам нередко отключался таким образом. Но сегодня...

Сегодня бригада едва не выпала в осадок. И не в последнюю очередь, из-за Боба.

...Боб висел вниз головой, и думал о Вечности. Привычно обхватив задними жвалами трубу парового отопления под потолком, он плавно покачивал всеми шестнадцатью ходилками. Его большие сфероидные глаза отражали копошащихся внизу товарищей и серого миелобуса, сидящего за окном, на водосточной трубе.

...Миелобус смотрел вокруг голодными глазами. С утра ему повезло. Он поймал сначала трех жирных мишлей, а потом еще одного, очень вкусного, хотя и не такого жирного. Этого, однако, оказалось мало после вчерашнего проварения, оставившего желудок пустым и гулким, как панцирь ягля.

Сейчас миелобус смотрел на Боба, и думал не о Вечности, а о ланче. Или даже об ужине. Боб выглядел упитанным и вполне съедобным, даже в позе Лотос и вниз головой.

...Из-за забора за миелобусом наблюдал гульк. Шерсть его свалялась на животе и боках, но на спине была все еще синей и блестящей. Левый гляд гулька пожелтел, но обзорности не потерял. Гульк почесал его задним крюглем, сделал еще шаг в сторону миелобуса и замер. Со стороны могло показаться, что это ветер немного подвинул мусор у забора.

...Миелобус насторожился. Мишли или Боб – это одно, а вот оказаться самому в брюхале – это совсем другое.

...Горалики осторожно разгребали грунт, когда брогер впереди зиркнул и остановился. Втянув воздух, он почуял острый запах гулька. Это было опасно, но могло быть и вкусно. Помахав светящимся кончиком хвота, брогер направил троих гораликов вправо, а остальные веером углубились влево и вперед. Гулька следовало подрывать осторожно, со стороны гляда. Только там гульк не мог учуять опасность.

Ветрар старался, как мог. Он рассредоточил себя в объеме двора, склада и прилегающей территории. Его консистенция почти не отличалась от средней консистенции Ливерианской атмосферы средних широт. Тем не менее, насытится все не удавалось. Он уже вобрал в себя все запахи, которые мог. И дыма над старой проварней, и бригады ремов, копошащихся в мастерской. И толстого рема, висящего зачем-то под потолком в позе Лотос. И миелобуса, изготовившегося к плюку. И старого гулька. И даже дюжины гораликов, осторожно подрывающих гулька на глубине четыре дама.

Голод не проходил. Следовало что-то предпринять. Ветрар надулся и пыхнул в окно мастерской. От неожиданного пыха, Боб потерял равновесие и рухнул вниз, прямо в кипящую пульму. Конечно, до пульмы он не долетел – сработала система защиты, завыла сирена экстренной эвакуации и все, кто работал в мастерской, были немедленно выцежены в конденсор. Хорошо еще, не прямо в осадок. А ведь, по прежним правилам, туда бы им всем и дорога.

Испуганный сиреной миелобус прыгнул вниз, угодил прямо в левый гляд гулька и вцепился в него всеми своими крюглями.

Гульк замелтерил, потерял контрастность, но быстро сосредоточился и попытался урыться. Естественно, не смог – дюжина гораликов уже урыла под ним весь грунт, и он просто глюкнулся вниз на четыре дама всеми своими ларами, глядами и миелобусом, висящим на синей спине.

Горалики рюхнулись во все стороны, но было поздно. Тушка гулька накрыла их, словно ловчая сетка и начала понемногу проваривать. В это время и миелобус пришел в себя, крехнул негромко, и приступил к трапезе. Гульк был жесткий, но съедобный, а полупроваренные им горалики – и вообще отличны. 

...Пока бригада отскребла Боба от стенки конденсора, смена кончилась. Почти всю пульму пришлось вылить. Ветрар был счастлив – такого царского ужина у него не было уже давно – смелкус недопроваренной пульмы можно было ощущать за восемьсот данов от мастерской. 

...Свободна. Наконец свободна. Она наслаждалась этим состоянием, и изливалась в воздух всеми своими жлезами. Она отдавала себя этому наивному молодому ветрару. Она вбирала этого ветрара в себя, чтобы уже никогда больше не начинать с нуля, с бессознания, с небытия. Но что-то почти не уловимое было не так, не правильно во Внешнем мире...

...Биллу при раздаче птероккоков выдали на 3 гриля меньше, чем Бобу. Это значит – снова ложиться спать голодным. Ну уж нет! Билл тряхнул жвалами и растянул дых. Он уже давно приметил молодого ветрара, ужинающего вокруг мастерской смелкусом недопровареной пульмы...

...Резко зазвонил будильник. Боб, не выходя из состояния полусна-полубодрствования, в котором он находился, хлопнул по тумбочке левой передней ходилой. Будильник взвизгнул, но отскочить не успел. Боб отцепился от флоренитовой трубы, проходящей под самым потолком Медитарни, и грузно, но, по-своему, грациозно, плюхнулся на пол. Кажется, на этот раз медитация была удачной. Он чувствовал себя бодрым как никогда. Ловко перебирая ходилами, он направился на кухню, где тихо урчал холодильник, похожий на транслокатор. 

Очень хотелось есть. Самое время для омлета и чашечки крепкого кофе. И – скорее в мастерскую. Образ новой, еще никем не провареной так совершенно пульмы уже просится наружу, уже ждет своего воплощения в бруки...

О, Вдохновение! Так сладостен твой вкус и запах во всех мирах!

11/06/07