Эстер

«Itsu no ma ni ka machi no naka ni juunigatsu no awatadashisa ga afure
Chiisana te wo furinagara taisetsu na hito no namae wo yobu…»

Она развешивала по саду кормушки для птиц – и в форме китайской пагоды, и русской избушки, и всяких там вигвамов. Больше было тех, что похожи на синтоистские храмы Японии. Семечки, просо, пшеница, к веткам многочисленных старых деревьев цеплялись куски сала и яблоки, а на плоских кусках фанеры на высоких железных столбах крошились куски хлеба. Через пять минут сюда прилетали птицы. Синицы, дятлы, сойки и еще какие-то – Машка просто не знала всех птиц. Но знала ту, что носилась сейчас от куста к кусту, готовя еду для пернатых друзей.
 
«Koibitotachi no yasashisa ni tsutsumarete kono machi ni mo sukoshi hayai fuyu ga otozureru»

Розовые лучи морозного декабрьского рассвета нежно окрашивали румянцем скулы Эстер. Она очень красива: фарфоровой белизны кожа, густые смоляные кудри, алые без всякой помады губы, и янтарные, цвета горного меда, глаза в обрамлении пушистых ресниц, и гибкое сильное тело – не худышка, но и не толстушка.

«Taisetsu na hito dakara zutto kawaranaide waratte ite
Daisuki na hito dakara zutto kimi dake wo dakishimete...»

Маша вдруг вспомнила прошлый декабрь. Когда она приехала из Москвы в глухую провинцию на встречу с «женихом по переписке» - и тот оказался не тем, кем представлялся… Он назначил ей встречу в десять вечера, почему-то на задворках главной улицы (почему – это уже потом стало ясно), и уже ждал ее там, но не один. Глупая девчонка, не задумавшись, пришла в назначенное время – и двое извращенцев схватили ее и потащили в заброшенный гараж. Кричать Машка не могла – мешал кляп…

«Show-window wo mitsumenagara kata wo yose au futari ga toorisugiru
Kimi no koto wo machinagara shiroi toiki ni omoi wo noseru»

Но неожиданно на голову жениха-садиста обрушился кусок трубы и тот вырубился, другого скрутило от ударов ногами – кто-то в ночи дубасил его будь здоров – до отключки. Огромный бульдог рвал когтями мерзлую землю, намертво примотанный хозяйской рукой незнакомца в дереву. Мерзавцы не видели лица и даже не смогли понять, кто так ловко и сильно отправил их в нокаут. А Машка… Мокрая от страха, с колотящимся сердцем и полными ужаса глазами. Незнакомец легко отодрал ее от дерева, снял с себя пальто («Это женщина!» - мелькнуло у Маши), укутал несчастную жертву интернет-переписки и, отвязав пса, повел девчушку домой к себе…

«Miageta sora ni konayuki ga maiorite itazura ni futari no kyori wo sotto chikazukeru»

Их спасло то, что Эська действовала быстро и молча. И пса своего примотала, чтобы тот не наломал дров. И в перчатках. Никаких отпечатков и доказательств. Да и этих двух извращенцев посадили в тюрьму за нападение на малолетнюю, а там, в тюрьме их прикончили…

«Shizuka na yoru ni mimimoto de sasayaita ano kotoba wo mou ichido sotto tsubuyaita»

Машка, переступив через порог большого деревянного Эськиного дома, попала в уютную берлогу. Камин, кресло-качалка и теплый плед, рядом на журнальном столике – красные шерстяные клубки и спицы: бордовый пуловер с косами вот-вот должен был закончиться, но Жожо, рыжему бульдогу приспичило на улицу. Так что Машка во многом была обязана и Жожо, что привел свою хозяйку к ней. Эська щелкнула пультом, и под потолком откуда-то зазвучала прекрасная мелодичная музыка – сначала струнные наполнили вибрацией помещение, затем скрипка тонко прошила полотно звуков, вступили ударные и басы – и мужской голос на каком-то не русском языке повел мелодию…

«Taisetsu na hito dakara zutto kawaranaide waratte ite
Daisuki na hito dakara zutto kimi dake wo dakishimete...»

Машка узнала этот язык – японский. Ведь она училась на переводчика, и ее специализацией была группа азиатских языков, в том числе и этот, что мягко убаюкивал и успокаивал ее. Словно говоря ей, что все страшное позади, что самое ужасное не произошло и что за окном сейчас идет снег – пушистый и белый, пряча под своим покрывалом все дурное…

«Это Гакт Камуи», - сказала Эська, протянув Маше стакан кубинского рома и горячий кусок жареного мяса. Жожо спал в своей корзине, раскинув длинные лапы в стороны. «Смотри, звезда ютуба дрыхнет», - лукаво подмигнула Эстер, и обе девушки засмеялись…

«Taisetsu na hito dakara zutto kawaranaide waratte ite
Daisuki na hito dakara zutto kimi dake wo dakishimete...»

Маша уехала потом в Москву, и завертелась круговерть. Ее родители-бабушки-дедушки и куча родственников повалили к Эстер – с подарками-предложениями переехать в Москву и помочь с работой. Эстер упрямо от всего отказывалась. Зато через полгода, когда подошла стажировка Машкина, Эська уехала вместе с ней в Киото. Она учила японский, работала официанткой и продолжала вязать всякие салфетки и скатерти, а потом соседки в округе раскупали их – какой-никакой, а все же приварок. Жожо так же спал, раскинув лапы в корзине. Он привык к кочевой жизни – его хозяйка часто моталась по командировкам, и он всегда ее сопровождал в поездках.

И, спустя год, Эська вернулась в начале  декабря домой. Мария пришла в себя, познакомилась с каким-то японцем (Эстер тщательно «прозондировала» его семью и одобрила выбор девушки). Эська стала не нужна ей. Да и Жожо затосковал по дому – по запаху деревянных перил и шерстяных клубков…

Рано утром в саду Эстер кормила птиц. Она не обратила внимания на звук машины, на удивленную морду Жожо, она слушала тот самый голос японского певца в сопровождении красивой мелодии – а на дорожке сада стояла Машка и зачарованно смотрела на бегающую туда-сюда фигурку с кормушками в руках.

«Itsu mademo dakishimete itsu mademo dakishimete»

Голос Гакта мягко убаюкивал и успокаивал их. Словно говоря им, что все страшное позади, что самое ужасное не произошло и что сейчас идет снег – пушистый и белый, пряча под своим покрывалом все дурное…

«Kimi dake wo dakishimete»