Пашка

Отец распахнул дверь, грозно выругался и зашел в дом. Пашка уже понял, что зол отец именно на него, но понятия не имел что случилось. Спрашивать же отца смысла и вовсе не было. Грузное тело отца покачивалось из стороны в сторону. Он надвигался на пацаненка, угрожающе размахивая руки, словно ветряная мельница. Мать тихо охнула и полезла было прикрыть ребенка собой, но сильная рука тут же оттолкнула ее, и полетела она, родимая, описывая такую траекторию, которая никому и не снилась. Пашка в ужасе вжался в лавку.
- Щенок поганый! – Отец с ненавистью смотрел на бледно-зеленое от страха лицо своего отпрыска. – Мерзкое подобие человека! Гниль и падаль! Я тебе покажу! Я из тебя дурь-то выбью, сукин сын!
С этими словами, отец со всей силы швырнул сына в дальний угол комнаты. Пашка ударился головой, но сознания не потерял. Ползком, направился было он к двери, но деревянная табуретка, кинутая в него, задела его по руке. Боль была невыносимой! Перепуганный Пашка вскочил на ноги и, что есть силы, кинулся вон из дома. Сзади слышались пьяные угрозы отца, и всхлипы рыдающей матери.
«Бежать в лес! Там спасение!»
Пашкина рука болела все сильнее с каждым движением. Он подсунул ее под рубаху и на бегу подмотал рукавом – стало меньше дергать, но боль не стала слабее. Задыхаясь, Пашка добежал до опушки леса. Отец давно отстал, поэтому можно было сбавить скорость. Тяжело дыша, едва перетаскивая уставшие ножки в огромных сапогах, прижимая больную руку к груди, брел он наугад в потемках леса. Когда силы совсем уж оставили его, Пашка присел на корягу передохнуть и, сам того не замечая, провалился в дремоту. Разбудил его тихий шепоток, густо лившийся ему в уши. Шепоток это звал его по имени. Настойчиво звал. Дернувшись, тряхнул мальчик головой, чтобы спала беспокойная дремота, стал Пашка прислушиваться к шепотку и пытаться понять, откуда это зовут его. А вокруг – никого… Страшно стало Пашке сидеть, да только идти-то еще страшнее. Сквозь верхушки деревьев было видно, что уже смеркаться начало. Домой идти было нельзя – пьяный батя вовсю поучает мать, а он, Пашка, был для отца хлеще красной тряпки для быка. «Убьет он мамку» - с грустью подумал Пашка и поежился. Тут вдруг шепоток оказался прямо рядом с ухом мальчика.
- Здорово, Пашка!
Мальчик вскрикнул и стал озираться по сторонам. Никого рядом не было. Мальчик испуганно покрутил головой.
- Эй, ты где?
- Я тут, Пашка! – И снова никого рядом!
- Где ты? Я не вижу тебя!
- Да, здесь же, рядом! Давно я тебя тут жду. Жаль мне тебя! Да и мамку твою жалко. Прибьет ее батя твой. Давай спасем ее, а? И тебя спасем! Я помогу, я знаю, что надо делать.
Мальчик еще раз посмотрел по сторонам. Никого! «Так я, поди, не проснулся еще! Это снится мне!»
- Нет, не снится! Тут я!
- Не вижу я тебя! – Мальчик вытер рукавом глаза. – Так ты помочь мне можешь?
- Могу, могу! Я знаю, что надо делать!
- И что надо делать?
- Убить его надо, Пашка! Пойди в сарай тишком, возьми топор там. Подойти к дому неслышно, подожди пока уснет он, и кааааак хрякни его по шее топором-то! Что есть силы! Ты малой, тебе ничего за это не будет. Так вы хоть заживете по-человечески! В школу пойдешь, Пашка!
Давно мечтал Пашка в школу пойти, да денег не было у отца. Да и не надо ему было учиться, так батя говорил. А тут вот – убей, говорит, и в школу пойдешь. И мамке поможешь. Страшно стало Пашке, да только очень уж в школу ему хотелось. А батя не пустит, это он точно знал. Пойти попробовать ли? Представил тут Пашка, как мать купит ткани на деньги, что они от продажи молодой телки выручили, да нашьет ему рубаху и штаны. Купят ему бумагу, да чернила, и будет он не хуже Вальки, соседа его. Будет такой же, как все. Представил и мать, румяную, веселую, с новым платком на голове, и так ему обидно стало за то, что батя ему жить не дает! Решил – убьет батю, да заживут они по-человечески! Встал на ножки он, да вот беда – как из лес-то выйти и не знает! Заблудился он.
- Эй, ты дороги к дому моего не знаешь ли?
- Знаю, как же не знать? Провожу до опушки, а оттуда сам уже дойдешь. Нельзя мне из лес выходить.
- Почему нельзя?
- Потому что я – лесной житель, вот и нельзя. Пошли со мной, Пашка!
Повел шепоток его через деревья, петляя повел. Темно идти, спотыкается Пашка, да идет. Тишина в лесу! Зябким холодком повевает между стволами, и даром что лето на дворе, да ночь теплая. В лесу не бывает тепло. Тут от ходьбы и боль о себе напомнила. Тянучая такая боль, противная. Старался мальчик не думать о ней, а думать о плане, который голос ему наговорил. Грешно на отца-то руку поднимать, подумал было он, да вспомнил тут же, сколько раз бил его батя. И сколько раз мать мучил. Нет, не ругала совесть его за страшные мысли. Хотелось только скорее из лесу выйти. Пока шел он в своих мыслях, шепоток притих. Тут и окраина леса показалась. Вышел Пашка из чащи цел и невредим. Теперь надо было до дома дойти. Повернулся он с провожатым своим попрощаться, но того и след простыл. Надо было идти к дому…
Тихонька подкрался мальчик к окну и заглянул в него. Пьяный отец сидел за столом и ужинал. Ел без охоты – он всегда так ест, чтобы потом было за что мать поругать. Пьет водку. Мать в углу ждет своей участи. «Поест, а потом бить будет…»
Пошел он к сараю. Сарай у них на ночь не запирался, потому что отец часто до дома не доползал, когда пил. Топор стоял прямо у входа, словно ждал его. Взявшись за древко, понял Пашка, что не поднимет одной рукой его. Тяжел слишком. Вздохнул и вынул руку из-под рубахи. Боль пронзила жуткая, однако ж, поднял он топор еле-еле. «Ничего, ничего. Скоро все закончится. Ничего, надо просто потерпеть» - думал мальчик и потащил топор к дому. Дотянул до двери, прислонил, а сам опять к окну направился. Вот уже отец и поел, спать собирается, да на мать покрикивает. Улеглись, свет потушили. Присел малый на порожек, и стал ждать, чтобы родители уснули покрепче. Долго сидел, все думал – как бы лучше сделать? Как бы мать не разбудить раньше времени? А то ведь закричит, разбудить батю, а там и беды не миновать! Думал, думал и решил – пойдет аккурат  вдоль стены, чтобы тени не было, зайдет сбоку кровати родительской, да и снесет ироду голову! Решено!
Не стало больше сил терпеть у пацаненка  - схватил он топор, да пошел в дом. Пробрался тихонько, как и хотел, к спящим родителям, да и тюкнул отца по шее. И откуда сила только взялась? Не проснулась мать, видно – намучилась за день. Вышел мальчик из дома так же тихо, как и вошел. Топор в сарае на место поставил. Сел рядышком с топором, да так и уснул. Уснул, чтобы больше не проснуться.
Рано утром услышала вся деревня ужасающий крик Анны – жены местного дебошира и выродка Степана. Бежала она в одной рубахе по деревне, вся в крови и кричала, что мужу ее голову оттяпали. Сбежалась вся деревня поглазеть – и то правда, оттяпали. Кинулись топор искать, а нашли еще и пацаненка. Лежал рядом с топором, да, говорят,  без глаз. В деревне суеверие есть, что через глаза черти душу забирают.