Ауфвидерзеен, майне клайне

               
     Я снимал с себя зеленые трико, когда-то подаренные самим Мелом Бруксом, и краем глаза смотрел на экран. Там трое негров усиленно любили блондинку со знакомым лицом, настырно орудуя здоровенными приборами, лучезарно улыбаясь и, не сомневаюсь, тая в глубине начисто выбритых бошек мечты о свободе и равенстве, довольно-таки своеобразно понимаемых, с неким извратом, свободе грабить и равенстве черных, но только с одной улицы, черные из другого квартала в этих мечтах копошились где-то в канализации, впрочем, воплощая " Футураму", белые подвизались в субканализации, среди миазмов, флюидов и чупакабр.
     - Фейк.
     Я с отвращением снял-таки панталоны Робин Гуда и сутану брата Тука, устав от бесплодных попыток обнаружить что-то похожее на совесть под белобрысым скальпом, плюнул в экран ноутбука и пошел пить кофе. Вернувшись, закурил и уставился в потолок. Мне было противно. Не так тошнотно, как бывает от сраных антивирусов, нет, еще хуже, настолько отвратно, что не хотелось даже блевать." Молчание ягнят", что ли пересмотреть?" - мелькнула мыслишка и пропала. Как вариант - раритетное бумажное издание " Джека Потрошителя", подшивка пожелтевших газет с репортажами об операции " Лесополоса", но честные маньяки представлялись куда более порядочными людьми, нежели россиянские звезды спорта, шоу-бизнеса и политики. Я зарядил в барабан револьвера три патрона и крутнул. Русская рулетка, бля.
     - Стой, придурок !
     Тори Бэкхем влепила мне подзатыльник и отобрала револьвер со словами : " Крейгу отдам или Анджелине", села на кровать рядом. Закурила, врать не буду. Я упорно смотрел в потолок.
     -  Опять ?
     - Слегонца.
     - А ведь тебя предупреждали.
     Я вспомнил ведьму.
     - Причем, не раз и не два.
     - Забей.
     - Давно забил. Время нужно. Блевать не буду, много чести, но надо хотя бы пару дней.
     Она прилегла на бок. Я перевел взгляд с потолка на ее нос, вздернутый и какой-то трогательный, даже тронул его кончиком пальца, по вредности решая, щелкнуть по нему сейчас или позже, не придя к решению, полез под юбку, сопя и вздыхая. Она стукнула меня по рукам.
     - У меня муж, дети, ипотека. Это только у вас был хлеб, золото, наган, а у нас, Боже, храни королеву, несколько иные рамсы.
     - Хочешь, я тебе про бриллианты загоню ? - Спросил я, нервный и злой, надо же, под юбку не пускает, жалко ей, а я, может,нуждаюсь в тактильных ощущениях ( вру ), мужа приплела татуированного, ипотеку. Какая, на хрен, ипотека. Букингемский дворец пусть в ипотеку сдадут или лизинг, не знаю точно экономических терминов, короче, спулят пусть национальное достояние очередному сыночку или дочке, выползших из ада. Вот она реальная помощь становлению демократии, привечать всю нечисть с награбленным добром, похлопывать по плечу, давать гражданство, а потом опять удивляться странным русским, устроившим очередную резню и раскулачивание, нетолерантные, ужасающие по своему размаху и накалу ненависти.
     - Которые вечны ?
     - Нет. Которые для диктатуры пролетариата, - отрезал я и криво ухмыльнулся. - Только цвет будет уже не красный. Коричневый.
     - Не хочу, - помотала она взлохмаченной головой и закуталась в желтый пушистый джемпер, отчего-то задрожав, будто холод, многомесячный холод наших бескрайних равнин ворвался в мою жарко натопленную комнату, - не хочу. Гад ты, вечно пугаешь. - Она встала, уперла руки в боки, сжав кулачки. - Врач вам нужен.
     - Неа. Не врач. Как там по- вашему, вроде, Grave Digger, могу напутать, в Гугл- перевод  лезть неохота.
     - А врач не поможет ? - На полном серьезе спросила она, не понимая вообще ни хрена в загадках русской души.
     - Не поможет, - вздохнул я. - Даже из твоих собратьев заморских. Даже " Малыш" или " Толстяк" с " Томагавком" не помогут. Поздно.
     Она заплакала, растирая слезы по щекам. А я опять уставился в потолок.
     - И нет надежды ?
     - Это ты к Толкиену. Он же ваш.
     - Наш.
     - Вот с мужем и детьми читайте.
     - А вы ?
     Вот ведь привязалась, помочь хочет по широте души и протестантскому воспитанию. И ведь, в-натуре, не понимает, что сами время упустили.
     - А мы будем петь и танцевать.
     Она вышла, тихонечко притворив дверь, а я, кусая губы, смотрел в потолок, сдерживаясь от явного проявления эмоций. Пройдет.