Алексей Никитович Власов и его дети

    Алексей Никитович Власов – старший из братьев, родился в Вилейке в 1868 году. Он, по-видимому, получил неплохое светское образование и был, как все его братья, достаточно самостоятельным. Говорят, что он вначале работал где-то на Алтае управляющим казенными имениями. А затем был торговым представителем в Китае.

    По рассказу дяди Андрея, его сына: «…отец поехал на Дальний Восток в 1913 году по приглашению (по программе переселение). Остановился он в Благовещенске. Был чиновником на железной дороге. В 1923 году в Благовещенске установилась Советская власть. Новым начальником Алексея Никитовича стал комиссар, который сразу же стал его выживать. Вскоре отца посадили в тюрьму за нелояльность к Советской власти во время царского режима. Через 3 месяца его освободили, но с работы уволили. Нигде его, как буржуя на работу не принимали. В это время отцу было 54 года...».

    Алексей Никитович был женат на Софье Ивановне. Она, видимо, была родом из Сибири. Потому, что власовские родственники называли её Софья Ивановна Сибирская. (Мою бабушку тоже звали Софья Ивановна. Она была родом из-под Варшавы и её  называли, для отличия, Софья Ивановна Варшавская).

    У Алексея Никитовича и Софьи Ивановны было два сына. Чтобы как-то спасти свою семью от голодной смерти,  Алексей Никитович принял решение эмигрировать в Китай. Во-первых, Китай был рядом, во-вторых, там было много сородичей, в-третьих, здесь он когда-то работал. Он всем объявил, что едет в Минск к брату Павлу, и начал продавать свои вещи. Избавившись от лишних вещей, он нанял китайца, который на лодке перевез семью Алексея Никитовича через Амур. Так они оказались в Китае, вернее в Маньчжурии.

    Поселились они в Харбине. Здесь была большая российская диаспора из сибирской белой эмиграции. Жизнь семьи была не легкой. Вскоре, в 1926 году, от тифа в возрасте 38 лет умерла Софья Ивановна. С работой на чужбине было не просто. Тем более, что в 1932 году Маньчжурия, по сути, была оккупирована японцами.

   (МАНЬЧЖОУ-ГО (Маньчжурское государство) – марионеточное государство, созданное японскими империалистами на территории Северо-Восточного Китая. Маньчжурия существовала с марта 1932 по август 1945 года. Она подвергалась колониальной эксплуатации, и использовалось японцами в качестве военного плацдарма для агрессии против остальной территории Китая, СССР и МНР).

    Работал  Алексей Никитович сторожем и кочегаром. Умер он в Харбине в 1939 году в возрасте 70 лет. До эмиграции в Китай Алексей Никитович, видимо, как-то поддерживал связь с семьёй брата Павла, раз он знал, что он живет в Минске. После эмиграции в Китай он, видимо, как-то поддерживал связь с сестрой Елизаветой и братом Александром. Об этом можно судить потому, что, будучи в сороковых годах в советских лагерях, дядя Андрей, встретив женщину из Радошкович, узнал о судьбе семьи Елизаветы Никитичны и их адрес.

                Андрей Алексеевич Власов

    Андрей Алексеевич Власов родился в Кальсберге (официально был записан Минск) 12 декабря 1909 года. В паспорте же дяди Андрея, полученном в 60-е годы, после реабилитации, местом его рождения названа Москва.

    Он, видимо, получил неплохое для условий Харбина образование и воспитание. Это видно из ниже приведенного письма, которое написано достаточно грамотно. Жизнь на чужбине, да еще в оккупированной японцами, была не легкой. Естественно, было не просто с работой.

    Дядя Андрей был рабочим на деревообрабатывающей фабрике. Когда началась Великая отечественная война, вся эмиграция объединилась, очень переживала за поражения Красной Армии и восторженно радовалась её победам.

    В августе 1945 года легендарная Красная Армия освободила Харбин от японских милитаристов. Белая эмиграция встречала её с цветами. Не долго длилось их счастье. Советская власть и спустя 25 лет помнила своих врагов. В том числе и братьев Власовых. Их арестовали в 1945 году и держали в различных лагерях. Кормили  плохо, работа на лесоповале была тяжелейшей. Андрея Алексеевича Власова (дядю Андрея) до 1947 года держали в лагере без суда и следствия. Затем ему начали предъявлять различные абсурдные обвинения, вплоть до  шпионской деятельности с 12 лет. Видя бесполезность борьбы, дядя Андрей подписал все небылицы своего обвинения. Была надежда, что наверху увидят всю глупость следователей. Но никто ничего не увидел до самой реабилитации в пятидесятые годы. Особый военный трибунал осудил дядю Андрея на 20 лет советских лагерей.

    Он выдержал все невзгоды. С 1946 года дядя Андрей, узнав случайно в лагере адрес Елизаветы Никитичны, написал ей письмо. С этим письмом в Минске начался небольшой переполох – у отца  объявился двоюродный брат. Правда, маленькая неувязка – он сидит в тюрьме.

    Сестра отца, тетя Ия сильно перепугалась. Брат, да еще в тюрьме. Её можно было понять. Незадолго до этого, один из «друзей» увидел в доме тети Ии фотографию её отца, Павла Никитовича Власова, в военной форме. Он здесь же донёс куда следует на мужа тети Ии:

    «Коммунист Николай Николаевич Шелег, инженер междугородней телефонной станции, женат на дочери царского генерала».

    Началось тщательное партийное разбирательство. Вспоминаю, как тетя Ия приходила к нам домой, чтобы уточнить у своего старшего брата Игоря Павловича Власова, моего отца, биографию Павла Никитовича. К счастью, в ходе расследования удалось доказать, что Павел Никитович Власов был не генералом, а всего штабс-капитаном, что в 1917 году он перешел на сторону революции, что он пользовался уважением и поддержкой со стороны подчиненных солдат, что он воевал командиром эскадрона в Первой конной армии Семена Михайловича Буденного. В результате, обвинение с дяди Коли сняли. Но переживаний было много. Вот почему тетя Ия испугалась. Она боялась попасть в очередную историю. Есть чему испугаться – «двоюродный брат осужден Советскими органами на 20 лет за шпионскую деятельность». Здесь уже ничего не докажешь нашим «бдительным» органам.

    Отец же был у нас отчаянным. Так же он трепетно относился к своей фамилии, воспитывая в этом направлении и меня с сестрой. Старался поддерживать связи со всеми. Он отнесся к судьбе своего двоюродного брата, которого никогда не видел, с пониманием. По собственному опыту он знал, как фабриковались у нас  шпионские дела. Он же сам с братом Олегом и матерью в 1934 году сидели шесть месяцев в Минской  тюрьме по подозрению в шпионской деятельности в пользу Польши. Поэтому он вместе с тетей Верой отправляли в лагерь  посылки с сухарями, соленым салом.

    Когда отец начал писать дядю Андрею письма, я не помню. Нас, детей, не очень посвящали в эти семейные тайны. Сохранилось одно из интересных  и познавательных писем дяди Андрея к отцу.

    «12-12-56 г.
    Дорогой Игорь, я был очень обрадован, получив твое письмо. Оно явилось прямо таки именинным подарком, т.к. 12декабря мое рождение, а 13 декабря – именины.

    Мне давно хотелось переписываться с тобой, ведь нас – Власовых не так много: я, ты и сыновья дяди Саши. Но все как-то не удавалось, да и боялся случайно вовлечь тебя в какую-нибудь неприятность, принимая во внимание мое тогдашнее положение. Теперь же я на свободе – освобожден комиссией Президиума Верховного Совета СССР, которая рассмотрела мое дело 19/VIII с. г. и постановила освободить со снятием судимости и поражения прав. Теперь я могу жить где угодно.

    (К сведению. Полную реабилитацию и паспорт дядя Андрей получил только в 1960 году. В этом же году дядя Андрей и тетя Валя расписались и переехали жить в Красноярск. Там они стали работать на металлоскладе, где со временем получили 2-х комнатную квартиру).

    После освобождения я думал куда ехать. Можно было к Вере или в Казахстан – там много земляков из Китая, но я выбрал Иркутскую область по сердечным причинам. Пока не жалею, т.к. устроился не плохо. Еще я не успел приехать, а мне уже была предложена работа в промартели «Трудовик». За 20 дней я освоил специальность бондаря и сейчас уже 2 месяца подряд получаю больше 600 рублей. Валя работает в той же артели кассиром, получает 360 рублей. Жизнь здесь не очень дорогая – кое-как перебиваемся. С Валей мы познакомились еще в Харбине. Наши отцы работали вместе.

    Из нашей семьи я остался один. Мама умерла еще в 1927 г. от брюшного тифа, 38 лет. Папа умер в 1939 г., в 70 лет от болезни сердца, а брат Юра умер в 1946 г. на Урале, тоже от сердца. Я тоже (считаю это чудом) несколько раз был на волосок от смерти.

    Но, как видишь, прошел огонь и воду, медные трубы и чертовы зубы, и еще не чувствую себя стариком, лысины еще нет, седины мало, зрение хорошее, вот только зубы подкачали. А я на 1 год младше тебя. Между прочим, у нас раньше кажется, была фотография дяди Паши со всеми вами.

    Как обидно прожить столько лет вдали от Родины, вдали от близких. Папа очень скучал всегда по своим. С тетей Лилей (имеется в виду Елизавета Никитична) мы все время переписывались.

    Когда я приехал в СССР, сразу встретил женщину из Миговки. Она мне сообщила, что тетя Лиля жива и сказала, как её искать. И с тех пор я все время переписывался с ней и Верой. Мне очень хотелось поехать к Вере, тем более она меня звала. Но тогда бы моя встреча с Валей откладывалась бы на неопределенный срок. А годы неумолимо идут. Я и решил ехать в Балаганск.

    Наш Балаганск стоит на реке Ангара, между Иркутском и Братском. Место и река очень красивые. Сразу у поселка сосновый лес, где мы осенью собирали ягоды и грибы. Ангара очень быстрая и холодная, но замерзла она 2-3 дня тому назад. Поселочек небольшой, но есть библиотека, кино, магазины, выходят районные газеты. Народ живет простой, но, к сожалению, почти все развлечения сводятся к одному – «пол-литра». А в большом количестве это противно.

    Мы держимся небольшой компанией – мы с Валей, её мама, и брат с женой, сыном и дочерью. Все мы земляки из Китая. Они приехали в позапрошлом году. Ходим иногда друг к другу и в кино. Летом, конечно, будет веселее. У нас морозы уже около -40, а у вас ведь еще тепло.

    Передавай мой привет супруге и Римме с Юрой. Желаю Юре успеха в соревнованиях. Надеюсь когда-нибудь увидеть его на хронике или в журнале. Не будем терять связи и будем надеяться, что как-нибудь нам удастся встретиться. Очень буду рад, если пришлешь мне фото, как свое, так и ребят. Мы как снимемся, так тоже пошлем.

              Большой, большой привет от нас всех.
              Передавай привет Диме и Олегу Александровичам.
              Пиши! Твой Андрей».

    Вскоре дядя Андрей перебрался в Красноярск. Первые визиты дяди Андрея и тети Вали в Белоруссию произошли в шестидесятые годы. Здесь впервые с ним встретился. К этому времени я уже отучился три года в среднем училище. Женился. Родил сына Сережу. Отслужил 5 лет в войсках. Поступил в Минское ВИЗРУ. Он так же приезжал в Минск в 1970 году, после похорон папы. Пару раз дядя Андрей с тетей Валей приезжали к нам в Калинин (Тверь). Он очень уважительно относился к нашей семье. Мы старались ответить ему тем же.

    С дядей Андреем  мы регулярно переписывались. С 1971 года по 1997 год в нашей переписке накопилось более 270 теплых и интересных писем. Писал дядя Андрей основательно.

     Любил дядя Андрей приезжать в Радошковичи, где он родился. Здесь он встречался со своими двоюродными сёстрами. Представляю, как он в лагере мечтал о таких встречах.

     В конце 1986 года, в возрасте 69 лет, внезапно умерла тетя Валя. В 1987 году я ездил в гости к дяде Андрею в Красноярск. Ему было уже 78 лет. Несмотря на возраст и нездоровье, мы с ним вместе гуляли по городу, ездили в Дивногорск смотреть Красноярскую ГЭС. Побывали так же и на могиле тёти Вали. Привели её в порядок.

    Несмотря на все пережитое, дядя Андрей не был озлобленным. Его материальное положение было не плохим. Жил он сейчас намного лучше, чем в молодости на чужбине в Харбине. У нас была идея, чтобы дядя Андрей перебрался бы в наши края. В 1990 году, по увольнении из армии, мы с Ларисой решили возвращаться в Минск. В 1992 году, после развала СССР, мы поняли, что возвратиться на Родину мы не сможем. Я начал искать варианты для обмена Красноярска на Тверь. Никаких предложений не поступало, а дядя Андрей все слабел. Пришлось отказаться от этой затеи.

    Дядя Андрей нашел женщину, дочь друга, Татьяну Петровну Ножкину, которой он завещал свою квартиру. Она взяла на себя заботу о дяде Андрее. Кроме того, дяде Андрею была назначена патронажная сестра. Она и Татьяна Петровна, по словам дяди Андрея, хорошо ухаживали за ним.

    10 мая 1997 года от Татьяны Петровны поступил звонок, что дядя Андрей умер. Ему было 87 лет. К сожалению, на похороны я поехать не смог. Похоронили его на городском кладбище вместе с женой Валентиной Викторовной Тир.

    Татьяна Петровна Ножкина написала большое письмо о последних днях дяди Андрея, в котором сообщила:

    «…К Андрею Алексеевичу мы ходили три раза в неделю: понедельник, среда, пятница. При необходимости и в другие дни. Андрей Алексеевич, для его возраста – 87 лет, чувствовал себя более-менее нормально. Конечно, были болячки – от малейших волнений приятных и нет – повышалось давление, очень болели ноги.
Но я удивлялась его интересу к жизни: все его интересовало. Он выписывал газету, обменивался периодическими изданиями с соседом, просил у соседей читать детективы. У меня перечитал Ремарка, Пикуля. Сколько он писал писем! Покупала ему 5-10 конвертов, – он через 2-3 дня отдавал уже готовые письма.

    Все мы любим вкусненько покушать – и он очень любил: конфетки, печенье, колбасу полукопченую. Но с полгода назад стал строже держать диету, кушал жиденькую кашку, рыбу варёную, для витаминов – курагу, морковь. В общем, в еде он себе не отказывал. Всё готовил сам. Бельё забирала стирать соцпомощь.
Андрей Алексеевич ещё принимал гостей. Конечно, когда не выходишь на улицу – страдаешь от недостатка общения. Месяца 3 назад Андрей Алексеевич выдал нам ключи от квартиры, чтобы мы сами открывали, закрывали дверь, он не мог быстро подойти.

    Андрей Алексеевич очень радовался телефонным звонкам из Белоруссии, и, кажется, вы звонили.

    5 мая я пришла вечером – он лежит, его морозит. Говорю: «Наверное, у Вас температура». Он ответил:  «Нет, просто отключили отопление, а на улице ветерок, я замёрз, укрой меня одеялом. А 7 мая утром пришла соцпомощь – застала Андрея Алексеевича лежащим на полу в полусознательном состоянии. Вызвала скорую. Скорая сделала успокоительный укол. Его уложили на кровать. У него высокое давление, инсульт. Всё тело болит. Он не даёт дотронуться до себя, кричит, еле уложили. Вызвали лечащего врача, она выписала лекарства, уколы, таблетки. У него немного руки, ноги ещё действовали, но на вопросы врача отвечал путано. Пролежал так 8 и 9 мая… был в полусне, полубреду, хрипел. И рано утром 10 мая его не стало.
12.05.1997».

    Так трагически оборвалась ещё одна ниточка рода Власовых.

                Юрий Алексеевич Власов

    Юрий Алексеевич Власов родился в Благовещенске в 1917 году. Судьба его была трагичной. В 10 лет он остался без матери. В августе  1945 года, после освобождения Красной Армией от японских милитаристов Харбина, Юрия Алексеевича Власова арестовали. Держали его в лагере, отдельно от старшего брата Андрея. Кормили плохо, работа на лесоповале была тяжелейшей. Юрий Алексеевич не выдержал адской нагрузки. Он, как сотни тысяч других узников ГУЛАГа, умер от изнеможения в 1946 году в возрасте 29 лет.

    И ещё одна ниточка рода Власовых оборвалась.
К сожалению, не сохранилось его фотографии. И возможно её не было и у дяди Андрея. Я не помню, чтобы он мне её показывал в Красноярске в 1987 году.  И, вообще, можно ли было иметь и сохранить такое богатство в лагере.