Песнь козла

               
               

В третьей Моисеевой книге: Левит, в главе 16,  пункт 20 и далее сказано, что: священник опускал на голову обречённого на изгнание живого  козла руки, исповедовал над ним все грехи сынов Израилевых, после чего, отсылал козла, с нарочным человеком, в пустыню… и понесёт КОЗЁЛ в мёртвую пустыню все грехи сынов Израиливых. Далее священник омывался, переодевался в другие, свежие, одежды, а отводивший в пустыню козла мог войти в общество, очистившихся земляков, только после омовения и простирки своих одежд. И дальше всё шло согласно  ритуала наработанного годами, и о козле больше никто не вспоминал.
 
А ведь, в соответствии с ритуалом, козёл оставался живым и нёс на себе ответственный груз грехов, духу пустыни Азазелю, куда его, козла, вынесет с этим грузом на самом деле, было одному богу известно. Хочу привести наиболее  правдивую историю очевидцев о дальнейшей судьбе козла. Подведя козла к началу пустыни, нарочный сказал ему: “Ну, в добрый путь, козлинушка, почтальон ты наш сердешный”, - и дал козлу  доброго пинка, для ускорения доставки грехов к адресату.  После чего, доставщик козла, омыл ладони в песке, отряс руки и, вернулся обратно в стан, доложил первосвященнику о выполненном задании.

 Козёл же затрусил, восвояси, вглубь пустыни, гордясь высоким доверием, к его особе, сынов израилевых. Да что и говорить, судьба баловала его, он ситно ел, вволю пил, выгуливал,  на сочных  травах  мериносов, имел хорошие отношения с белыми козочками. Рай земной да и только. И на тебе козлинушка, за всё за это, получите в награду почётную миссию. Да он, кровь из носу, выполнит это задание.

Бредя по пустыне в приятных размышлениях об оказанной ему простому козлу доверительной услуги он, неожиданно, набрёл на пещеру, где и жил демон Азазел. Увидав оторопевшего козла, Азазел подбодрил его:”Заходи, сердяга, гостем будешь, пол-литра поставишь, хозяином станешь”. Козёл смущённо топтался у входа: “Да, заходи. Давно тебя, поджидаю”, - нетерпеливо приказал Азазел. Козла подкупил, ласковый голос Азазеля, и он переступил порог пещеры, но, тут же, почувствовал, что кто-то уже роется в его мозгах, растекаясь по каждой извилине, козёл испуганно заблеял.

 “Да, помолчи ты,- рассердился Азазел,- не мешай мне читать грехи, которые вложили в твою башку, сыны Израилевы”. Козёл не знал, не ведал, что Азазел, как филипинский маг-хилер, мог лучом исходящим из пальца его руки войти внутрь головы и читать чужие мысли. “Так-так,- вдоволь нароясь в голове козла, разочарованно изрёк он:--Всё одно и то же: Абрам просит бога простить его за то, что имеет жену брата Мойши, пятый год просит, мог бы уже и поменять бабу. Мойша просит бога простить его за сожительство с козами. Тоже, пять лет просит, но за разных коз. Так-так: Иосиф просит за предательство Якова, Каин кается за...  Короче все новости с бородой. Ну-ка ты,  бородатый, повернись-ка ко мне задом к пустыне передом”.

 Козёл покорно повернулся. Азазел  дал козлу мощного пинка и вдогонку добавил: “ Ещё раз принесёшь в башке мусор, убью”.—“Здрасте,- заблеял козёл в полёте,- я тут причём, что вложили, то и принёс”. Приземлившись обиженно добавил: “А мне говорили, что ты добряк: напоишь, накормишь, спать с дороги уложишь.“ Ха-ха, да ты, однако, лузер,- иронически заметил Азазел,- а не сказали-ли они тебе, что я ещё тебя и со скалы в пропасть должен сбросить”.—“ Не наговаривай на добрых людей, лучше дай мне пожевать чего ни будь, а то у меня во рту два дня ни маковой росинки”.—“На, пожуй табака”, -сказал Азазел и бросил козлу что-то в пакете.—“Цыплёнка табака! Извини, не могу. Я вегетарианец, ни куру, ни мясо не ем, мне бы травки пожевать”.

--“Жуй, в пакете само то, наивкуснейшая травка: Герцеговина-Флор, её сам Сталин в трубку набивал, наш самый талантливый ученик, гордость всех демонов, он шороха при жизни такого навёл, что  мама не горюй, так что жуй, на здоровье и радуйся жизни, и вспоминай демона,–миролюбиво сказал  козлу Азазел, и задумчиво продолжил,- ох сколько я вас козлов-то со скалы покидал, не счесть. А на тебя, вишь ли, рука не поднимается. Тебя убить всё равно, что невинную душу загубить, иди наберись своих грехов побольше, заматерей как следует, тогда приходи снова, да и своим доброхотам закажи, чтобы грехи добротные были, а то одна скукатища читать. Ну бывай",- зевнул Азазел.

 И пошёл козёл в в обратный путь, ветром гонимый. Куда идти. В какую сторону. Был бы со мной кот, он бы дорогу нашёл. Была не была пойду по наитию. Спешить некуда. Развернул подарок Азазеля, там травка. Попрбовал- впечатлила, Камо толк в травке понимал. Сунул в рот побольше. О-о, повеселел козел. Песни петь захотелось. И запел козёл на всю пустыню песню козлиную. Не заметил как появились волки. Козлу в тон подвывать начали. Козёл вежливо поздоровался. Волки тоже. Поинтересовались: куда путь держит сердяга, и нет ли у него чего пожевать, червячка заморить.

 Ёкнуло сердечко  у козла, но виду не подал и вежливо разговор продолжил. “Червячков к сожалению нет, но вот травку могу предложить, пожевать. Подарок самого Азазеля, голод как рукой снимает”.—“Жаль,- посокрушались волки,- травку не жуём придётся тебя зажевать, животы сильно подвело. Уж уважь”. Не хотелось козлу так буднично заканчивать жизнь. Ведь впереди было столько планов. И он решил обхитрить волков. “А меня нельзя есть, я заразный”. Волки посмеялись: зараза к заразе,мол, не прилипнет.

Но козёл не сдавался и стал перечислять свои болезни в их числе были: тиф, оспа, и лярва и несть им числа, после которых ко всем волкам придёт карачун. ”Представляю,-продолжил пафосно козёл,-как над вашими мёртвыми телами будут глумиться: вонючие кайоты, грифы и вороны. Этого вы хотите? ”  Волки оторопели.---“Вспомните, нашу мать- волчицу, от лярвы померла”,- вспомнил вожак.- ---“А отец от эболы,- поддержал кстати его другой волк.--“У тебя есть эбола?”

--“У меня, как в Греции, всё есть,  -вдохновенно врал козёл, - и лярва и стерва, и грипп свиной, ящур”,-обрадованно сообщил козёл --“Ящур, какой?”- живо поинтересовался вожак стаи. --“Допотопный. От этого ящура все ящеры и динозавры окостенели, а  яйца окаменели. –“Чьи яйца?” -не понял вожак.—“Яйца ящеров.Я и говорю вам: у ящуров была болезнь ящеров, от этого их яйца окаменели, и род их прервался”.

—“Э-э-э,-взвыл вожак,-туши свет, ребята, скажу прямо: ноги в руки и ходу от этого козла, у козла болезнь ящура,  съедим козла, яйцы наши окаменеют и всему нашему роду трындец придёт. Айда за мной, братцы, от греха подальше ловить сурков и зайцев , места знаю”. И вся стая ринулась за вожаком. Никто не желал трындеца. Козёл даже испугался: его разобрало любопытство: неужели он на самом деле такой заразный, ему даже захотелось, это как-то проверить. Но рядом никого не было, только пустыня и египетская ночь.

 И побрёл козёл по наитию. По пути стали попадать случайно заблудшие овцы, и молча следовали за ним полагая, что козёл умный и знает дорогу домой. Постепенно собрались приличная отара. Приблудилась и козочка. После чего жизнь козла заимела смысл, и козёл начал показывать перед ней свои возможности. Построил по ранжиру всех мериносов. Научил строевым песням. Дорога была дальняя, моисеева .Времени было предостаточно.

 Сыны израилевы не знали и не ведали, что их козёл не сгинул, а наоборот ведёт к ним стадо баранов.Почему только сыны, да сыны и ни слова о матери? Потому что род израилев считался только по отцовской линии: Иосиф родил Иуду,Иуда Симеона,Семион Леви и так без конца и края рожали одни мужики. Сын родившийся без отца считался – ублюдком, и не мог продолжать линию рода. Это сейчас женщина может рожать от кого угодно, хоть от чёрта рогатого и ей за это ничего не бедет, а тогда с этим было сторого. Женщину могли забить камнями; за чистотой рода строго следили волхвы или старейшины.

 Вернёмся к нашим баранам. Итак, сыны израилевы, вдруг обноружили, по дороге к стану, на горизонте, пылит гурт. Впереди важно шествует  козёл с козочкой, а за ними стройными рядами, отара мериносов. Приблизившись к стану, козёл запел песню: Идут походами альфа-бараны, а впереди козёл, гвардеец-молодец, наш родимый край, ворота  отпирай, а ну ребята песню запевай, и всё стадо мериносов хором воспело: Не вешать нос гарде-бараны, дурна-ль трава, иль хороша, пока руно и торс едины, поёт овечия душа…
 
Глядя на эту благостную картину, сыны Израилевы, просто остолбенели, но дара речи не лишились. Первым пришёл в себя Мойша, он спросил брата:--“Абрам, шо там по дороге пылить или мне всё это кажется”.—“ А-а, эту картину маслом, и ты тоже видишь,Мойша, -обрадовался Абрам,-  вроде бы как, впереди наш козёл отпущенья с козочкой шествуют”.—“Козочка, ничего”,- заметил Мойша.—“Ты, поосторожней на козочку-то заглядывайся. А то, как бы козёл за неё тебе бока не намял”, -урезонил Мойшу Абрам, сам же  он устыдился своих поступков, и чтил все  десять заповедей Моисеевых.

—“ Ты, гляди, как красиво идут, - продолжил Абрам,- а за ним те бараны, которых когда-то вихрем в пустыню унесло, аки Вангу. А нашего козла, почему-то не унесло, и мы  сделали из него козла отпущения, и он, вишь-ли, и грехи наши Азазелю снёс и вернулся и мериносов обратно в лоно привёл”. Ни сном ни духом, сыны Израилевы, не ведали, что козла не унесло ветром, потому как ему свыше была уготована иная миссия.
--“Ай-да, козёл, ай-да, красавчик!”-воскликнули сыны Израилевы.—“Так воспоём же “аллилуйя” нашему герою!”
Благодарные жители стана  прикрепили козлу на ухо индульгенцию: почтоносец.

 А козёл поведал жителям стана о претензиях азазеля к их грехам об их скучном однообразии. Ну тут у жителей не заржавело тут их понесло-поехало, и стали они такое втюхивать в бошку козлу отпущения, такие грехи, от которых у Азазеля волосы дыбом вставали от удовольствия. И он воскликнул:---“Гореть, вам всем, за такие дела в сере”, - и как в воду смотрел. Случился Содом и Гоморра.

 Азазель хлопал в ладоши, видя как, благочестивый Лот, получает удовольствие в совокуплении с дочерями. Была бы жива жена, она показала бы благочестивому муженьку где раки зимуют. Позорище. “Пьяный,- говорит,- я был не видел, не слышал, и не ведал, что творю”. Ишь, нашёл отговорку, козёл похотливый, кот мартовский, кобель паршивый. Но, к счастью, Азазеля, из жены сотворилась соляная стела, и Лота некому было урезонить,а Азазелю получать картину маслом.

 “Памятник тебе уже при жизни положен. Моя школа”, - восхищался козлом Азазел, потчуя козла очередной порцией Герцеговины флор, от которой козёл впадал в полную эйфорию. Заводил песню на всю пустыню и волки радостно подвывали козлу, от их песен даже Азазелю становилось жутковато не говоря уже о сурках, и сурикатах которые тряслись от страха глубоко в норах.

 Но козлу памятника так и не поставили. Многим ставили: и котам и чижикам, там разным, всегда пожалуйста, а козлам и свиньям нет.  Свиньям за то, что несли в себе легион бесов, а козёл два легиона грехов. Съешь их мясо и навешаешь на себя всех бесов, заодно и ворох грехов получишь. А кому это надо. Никому не надо.