III. Наследство. Заботящийся враг

Моя влюбленность в Марину угасла за месяц-полтора. Вслед за опустошением меня накрыла тягучая вселенская усталость. Было так тяжело, что я ощущала острую физическую боль при каждом вдохе, любом звуке, даже едва различимом. Я никого не хотела видеть, никуда не хотела идти, у меня было только одно желание: забиться в какой-нибудь темный чуланчик, куда не проникают ни звуки, ни свет, и тихонечко скулить там в одиночестве.

Тяжесть состояния усугублялась непониманием окружающих. Иногда хотелось кому-нибудь выговориться, поделиться наболевшим. В ответ я слышала что-то вроде: «Как я тебя понимаю, у меня тоже двое детей, так тяжело. А  у тебя их трое, тебе еще тяжелее». «Истерики? У моего тоже истерики. Ничего, справляемся!» Многим не нравилось, что я постоянно одергиваю Марину, и меня упрекали: «Что же ты так! Ты же знала, откуда брала ребенка. Она не виновата, что чего-то не умеет. Тебе надо научиться любить ее как родную».

Да любила я ее любила, вопреки всему любила! И целовала всегда искренне, с радостью и удовольствием. Только любовь эта была непривычно другая. Марина, как расплавленный свинец, прикипела к моему сердцу и стала неотъемлемой его частью. Я ощущала девочку своей, но не так, как младших детей-ниточек. Они хоть и были привязаны ко мне и нуждались в постоянной родительской заботе, все же довольно свободно вились за мной. А Марина была,  как тянущаяся из сердца проволока. Она не вилась, хоть и гнулась при определенном усилии с моей стороны, а при любом неловком движении причиняла острую боль и заставляла сердце кровить. Чтобы жить, нам требовалось подстраиваться друг под друга и двигаться синхронно и согласованно, но пока это было невозможно.  Так что пока мне предстояло научиться направлять дочку-проволочку туда, куда необходимо, опасаясь ее перегибать, чтобы не сломать. А вот выдернуть Марину из сердца было невозможно, это убило бы нас обеих. Такой вот получился болезненный симбиоз. Оставалось ждать, пока эта проволочка обмякнет и станет свободно виться подобно другим детям-ниточкам.

А что до моих придирок? Не все так просто, как казалось со стороны. Совершенно не расстраивало меня то, что Марина чего-то не умеет, как раз наоборот, пугало то, ЧТО и КАК она умеет. Между нами непрестанно шла борьба за границы, за первенство, за контроль ситуации. Неусыпная тревога девочки постоянно поддерживала ее в состоянии бдительности и заставляла жить и действовать согласно законам выживания. В этом невидимом посторонним людям противостоянии мы были с ней на равных, а зачастую она превосходила меня в некоторых умениях. Например, Марина могла просчитать варианты моей реакции на несколько шагов вперед и разыграть какой-то одной ей известный сценарий. И действовала она с завидным бесстрашием, с бесстрашием человека, которому нечего терять. А иногда она демонстрировала абсолютную независимость и полное игнорирование каких-либо границ и правил. Со временем я поняла, в чем моя слабость: я для нее была предсказуема. Бороться с ее тотальным контролем я начала с того, что стала время от времени выдавать неожиданную реакцию на ее поведение. Причем не наигранную, а от чистого сердца. Помогло.

Поведение Марины, которое я пыталась пресечь, поначалу часто походило на обыкновенные шалости. Однако, едва уловимые изменения во внешности: блуждающий взгляд расфокусированных глаз, дерганные нервные жесты, расторможенное состояние, расширенные зрачки, неуклюжесть и угловатость, полное игнорирование обращенной речи - говорили о том, девочкой овладела тревога. Если Марину вовремя не остановить, то вскоре она теряла контроль над собой, и все заканчивалось либо показным хулиганством, либо истерикой. Поэтому требовалось «выдернуть» ее из этого состояния, а на Марину пока действовал только один способ - продемонстрировать свою силу: «Я сильная, я смогу о тебе позаботиться. Рядом со мной ты в безопасности».  Только поверив в это, она была способна расслабиться. Отсюда и разница в общении с разными детьми, которая была непонятна стороннему человеку.

Но, к сожалению, невозможно было (да и нужно ли?) каждому объяснить, что причины поведения Марины далеко не всегда кроются только в ее невоспитанности. Со стороны казалось, что девочке просто требуется время, чтобы понять, как поступать хорошо, а как - плохо. На самом деле еще больше времени ей было необходимо на то, чтобы почувствовать себя в безопасности и в принципе допустить мысль о том, что можно использовать другие модели поведения, не те, к которым она привыкла.

А капризы! Окружающие, прохожие и сторонние наблюдатели недоумевали, почему я не спешу удовлетворить любой каприз дочки, а зачастую, напротив, стараюсь удержать ее в рамках. По их мнению, лучший способ продемонстрировать свою безусловную любовь – это дать ей все, что она просит. Разве сложно лишний раз пожалеть или порадовать девочку, прожившую долгое время без родителей? На самом деле, радовала я Марину всем, чем только могла, чем было в моих силах и возможностях. Но вот дать ей то, чего она зачастую добивалась (постоянного контроля над ситуацией и всеми окружающими людьми), значило поддерживать ее в состоянии постоянной тревоги. Нет, этого я не могла ей дать. Простите…

Марина же, моя ненаглядная очаровашка, при этом очень хорошо играла роль сиротки. Вот она вся такая несчастная, никто ее не любиииииит, а мама еще и придирается…  И людей трогали ее «спектакли», они проникались безмерной жалостью к этому ангельскому созданию…
Но разве любящая мама даст своему ребенку шоколадку, если тот болен сахарным диабетом, или уложит своего ребенка-астматика на свежескошенную траву в период цветения? Мое противостояние с Мариной, подкрепленное непониманием большинства окружающих людей, держало меня в постоянном напряжении.

Младшие дети, чувствуя мое состояние, все больше требовали внимания. Дергали меня, просились на ручки, капризничали, сын начал закатывать истерики после сада. У него тоже шла адаптация, и, покидая стены дошкольного заведения, он как пружина расслаблялся и выплескивал на меня то напряжение, которое накопилось у него за целый день. Мне казалось, что я сойду с ума, вернее схожу или уже сошла…

Я все больше чувствовала свою оторванность  от мира.  Не смотря на то, что знакомые, как и прежде, рады были встрече со мной, здоровались и общались, я ощущала, что между мной и окружающим миром опустилась  какая-то невидимая стена. Я остро чувствовала свое одиночество, безысходность, непонимание, изолированность… И винить было некого. Идея забрать Марину в семью принадлежала мне. Я получила то, за что боролась…

Дополнительную душевную боль доставляли топчущиеся на месте отношения с Мариной. Я не получала никакого намека на малейшую отдачу с ее стороны (о благодарности речи даже не шло). Я билась целыми днями над нашими отношениями, над ней самой, старалась создать хорошие условия жизни, окружить заботой, любовью и душевным теплом, а результат был нулевой. Марина ничему не радовалась, никогда не улыбалась, никому не доверяла и соответственно  всему сопротивлялась, хорошему примеру не следовала, все замечания игнорировала. Девочка не поддавалась ни воспитанию, ни обучению. Совершенно. К семье Марина явно не спешила адаптироваться, она все также отвергала мои любовь и заботу и при этом целыми днями провоцировала во мне гнев и раздражение. Поэтому было вдвойне неприятно и больно наблюдать, как она ластится к другим людям. Моя ежедневная забота на пределе человеческих сил, все неимоверные усилия, направленные на установление связи с дочерью, и бесчисленные попытки найти общий язык с ней приносили только боль разочарования и ощущение пустоты внутри. Сизифов труд! В ответ только истерики, провокации и отторжение. Ко мне она так не ластилась никогда…
Если я хотела ее обнять или поцеловать, Марина пятилась от меня, если я ее звала, то девочка вся сжималась в комок и плелась нога за ногу, как на каторгу. Я не понимала, что я делаю не так? Почему у меня ничего не получается? 

Ответы я нашла на сайте Института привязанности и развития детей.  В двух статьях терапевта реактивного расстройства привязанности Форреста  Лиена было в точности описано мое состояние. Я поняла, что происходит со мной, и почему Марина так себя ведет. Приведу эти статьи полностью, дабы не искажать смысл пересказом.

Статья «Как приемная мама становится «заботящимся врагом» (незавидный эффект реактивного расстройства привязанности)».

«Иногда поведение приемного ребенка очевидно. Иногда – едва уловимо. Однако, одно является закономерным – дети с расстройством привязанности демонстрируют сводящее с ума поведение, которое часто влияет на их матерей – час за часом, день за днем. Часы превращаются в дни, дни – в годы. «Годы» спустя, такая мама чувствует себя опустошенной, безнадежной и раздраженной.
Я имею в виду воздействие концепции "заботящегося врага" - явления, непосредственным свидетелем которого я была на протяжении всей моей профессиональной карьеры, около 40 лет.
Первичная рана – потеря биологической матери.
Я прочитала несколько лет назад книгу Нэнси Верриер «Первичная рана». Её книга имеет большое значение в свете моей работы с усыновленными и детьми под опекой. Проще говоря, дети-отказники чувствуют последствия отказа биологических матерей от них всю свою жизнь. Матери вынашивают младенцев в своей утробе, когда начинается их привязанность, могут кормить их грудью, и быть в состоянии формирования ранней связи через заботу о них. Если кровная мать не заботится о ребенке, жестоко обращается с ним, и, в конце концов, отказывается от него, то этот малыш будет с "первичной раной". Если фигура матери (т.е. приемной мамы или мамы-опекуна) соединяется с ребенком достаточно рано, возможно, прямо из больницы, то эта рана, как правило, не бывает глубокой.
4 способа проявления первичной раны/явления «заботящегося врага» в семье:
1. Большинство приемных детей, с которыми мы работаем в нашем Институте привязанности, вступают в психологическую битву с фигурой матери. Эти женщины, как правило, приемные матери, которые делают все возможное, чтобы между ними и их приемными детьми возникла привязанность. Дети с реактивным расстройством привязанности (РРП) воспринимают фигуру матери как угрозу из-за прошлого опыта с их биологическими матерями и отталкивают от себя приемных мам своим поведением.
2. Отец часто считает, что проблема в жене, а ни в ребенке с РРП. Дети с РРП умеют великолепно очаровывать собой других, в том числе их приемных отцов. Отец нечасто видит постоянное "отвергающее" поведение ребенка по отношению к матери. Тем не менее, он часто обнаруживает гнев жены и её разочарование по отношению к ребенку. К сожалению, из-за этого страдают многие браки.
3. Приемная мать становится совершенно другим родителем – тем, кем она никогда не хотела стать. В сознании ребенка такая злая и изнуренная мама воспринимается им как угроза. Ребенок это определяет в своем уме так: "Если я уступлю этой маме родительский контроль, то она тоже сделает мне больно или оставит меня". В результате этого у ребенка только закрепляется страх близких эмоциональных отношений.
4. Приемная мама чувствует себя одинокой. В то время как она, безусловно, чувствует всю «прелесть» поведения отвержения ее ребенка, остальная часть её системы поддержки, в том числе муж, родители, многие психологи и т.д.- не видят этого вообще. Мать чувствует себя изолированной и "сумасшедшей". Именно в это время происходит отказ матери от опеки (усыновления) и разводы в приемной семье.
Я понимаю, как неприятно слышать приемным мамам, когда я называю их «заботящимся врагом». Безусловно, это ни то, о чем они мечтали, когда решили усыновить ребенка. И очень важно таким мамам понимать, что они НИ В ЧЕМ НЕ ВИНОВАТЫ и что ОНИ - НЕ ОДИНОКИ!
Если вы - приемный родитель и находитесь в подобной ситуации, убедитесь, что у вас есть те, кто вас понимает. Пожалуйста, обратитесь к другим приемным родителям в социальных сетях, или найдите группу поддержки в вашем регионе (сообщество приемных родителей).

Статья «Как приемные родители получают посттравматическое стрессовое расстройство и что с этим делать».

Я часто получаю телефонные звонки отчаяния от приемных родителей, в основном от мам. Почти каждый день. Они находятся в депрессии и отчаянии. Я слышу вздохи облегчения, когда мы говорим, и они осознают, что наконец-то кто-то их понимает. Печально, что они ждали так долго, чтобы позвонить и услышать слова ободрения. Приемные матери, часто "заботящиеся враги" для детей с реактивным расстройством привязанности (РРП), отчаянно ищут помощи: большинство психиатров - не в теме, их супруги и дальние родственники тоже не видят поведенческих проблем у ребенка с РРП, и мамы часто чувствуют себя одинокими. Им сложно бывать в общественных местах с приемными детьми из-за их поведения. Кроме того, очень трудно найти няню для ребенка с РРП, чтобы сменить обстановку или взять передышку. Многие матери чувствуют себя заключенными в их собственных домах. Как ни странно, многие мамы, которые работают неустанно, чтобы помочь их ребенку преодолеть полученную в прошлом душевную травму, сами оказываются с посттравматическим стрессовым расстройством.

Как это происходит?
1. Причины:
- повторяющееся отвержение ребенком заботы со стороны приемной мамы без малейшей позитивной отдачи;
- неустанные бесконечные «бои» с ребенком за контроль ситуации требуют постоянного и невероятного самоконтроля;
- ощущение, что негативные изменения, которые происходят внутри тебя и всей семьи, вышли из-под контроля и это никогда не изменится к лучшему.

2. Начальные симптомы:
- физическое и психологическое истощение воздействует как пусковой механизм для событий, которые обозначают как посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР);
- стремление избежать мысли и чувств, уменьшение интереса и нежелание участвовать в значимых событиях семьи;
- снижается влияние и проявление чувств, появляется чувство оторванности и отчужденности от других;

3. Вторичные эффекты:
- усиливаются проблемы со сном (бессоница), появляются раздражительность, злобность, повышенная бдительность и повышенная тревожность;
- беспомощность, безнадежность, гнев и ярость;
- чувство, что ты не такой как все (не в себе); потеря чувства собственного достоинства; ощущение, что ты не можешь контролировать свои эмоции;
- избирательность в восприятии, восприятие себя как жертвы, истощение и депрессия, утрата чувства безопасности.

ЧТО ДЕЛАТЬ?
1. Осознайте, что Вы - не одиноки! Найдите в социальных сетях группы приемных родителей или тематический форум в Интернете и оставайтесь с ними на связи. Те, кто прошел через это и Вас смогут поддержать морально;
2. Обратитесь за помощью к профессиональному психологу, который работает с приемными родителями;
3. Поделитесь с Вашей семьей и друзьями материалами (видео, статьи) о том, что такое ребенок с РРП, чтобы они начали понимать через что Вы проходите;
4. Посетите семинары, организованные в вашем городе для приемных родителей. Посмотрите вебинары на тему адаптации детей с РРП;
5. Обратитесь к вашему доктору, чтобы он смог провести Вам медикаментозную коррекцию депрессии;
6. Возьмите передышку от ребенка с РРП, чтобы восстановиться

Все в этих статьях совпадало с моей ситуацией. Однако некоторыми советами в силу объективных обстоятельств пока воспользоваться не получалось. Зато я начала в интернете общаться с приемными родителями, которые воспитывают детей с РРП, и мне на самом деле морально стало легче. В этой группе я нашла и поддержку, и понимание, и объяснение некоторых поступков, и получила реальные советы, как себя вести, как реагировать и как защитить себя от эмоционального выгорания. Вдобавок к этому я много читала, анализировала, искала ответы на свои многочисленные вопросы, вела дневник, чтобы потом можно было более объективно оценить поведение Марины и свою реакцию на него, а также проследить динамику формирования привязанности. Это на самом деле очень помогало, и в голове постепенно все прояснялось. Только вот вокруг была все та же непонимающая реальность…

Все еще усугублялось тем, что у меня не получалось воспользоваться самым главным советом психологов и опытных приемных мам – регулярно отдыхать от общения с Мариной. Причем сначала я сознательно не хотела пользоваться помощью посторонних, я считала, что другие взрослые внесут дисбаланс в ее начавшуюся адаптацию, и в итоге это значительно замедлит формирование привязанности к семье.Однако со временем я поняла, что морально истерзанная и раздавленная я нанесу дочке больший вред, нежели непродолжительное общение Марины с другими взрослыми. Все-таки отдохнувшая уравновешенная мама – это лучшее лекарство для лечения РРП. И после восстановления сил (хотя бы частичного) у меня появится больше возможностей, чтобы соблюдать правильную тактику в общении с Мариной, не вестись на ее провокации, не поддаваться манипуляциям, трезво мыслить и грамотно реагировать на выпады девочки. Но у меня совершенно не было ни малейшей возможности отдохнуть, поэтому я продолжала истощаться и искать хоть какие-нибудь внешние ресурсы.