Пра-клятва

Река родила остров. Остров родился почти в самом устье, совсем недалеко от моря. У большой, великой реки, и остров получился особенный. Вытянутый почти точно с юга на север как большая ладья, он начинался высоким скалистым берегом, а заканчивался длинным и узким песчаным пляжем, уходящим косой под воду. Остров изначально был большим, а с течением времени ещё подрос. Века прошли, пока появились на нём люди.  Произошло это во времена незапамятные.
Весьма разнообразный ландшафт, стал причиной распространения на острове самых разных растений и животных. В южной оконечности его, возвышались громадные, голые и чёрные скалы. Гористая местность постепенно переходила в дикие степи, поросшие серебристым ковылём и прочими степными травами.
В срединной части, раскинулась большая дубрава с густым, практически непроходимым подлеском . Дальше росли тополя, ивы, тютина, другие влаголюбивые растения. На опушке серебрились пушистыми кронами дикие оливковые деревья. Потом шла обширная луговина, покрытая густой зелёной травой. Она плавно переходила в непроходимые плавни. Камыш, рогоз, иные болотные растения, стояли сплошной стеной. Это была уже наносная часть острова.
Заканчивался остров длинным и узким, плавно уходящим в воду песчаным пляжем. Несколько  небольших, но высоких скал, торчали из воды отдельно от острова. Как бы охраняя его. За ними начинались пороги. Бурлящая среди камней вода создавала постоянный, не очень громкий шум, слышный на всём острове.
Здесь водилось множество животных. Бродили в камышах дикие кабаны, паслись на лугах олени, в степи свистели сурки, соревновались в скорости зайцы и лисы. Зимой, бывало, заходили волки. Великое разнообразие самых различных птиц населяло плавни. Гуси, утки, лебеди, бакланы, пеликаны, другая водоплавающая птица. Множество цапель и чаек оживляли пейзаж. На острове было несколько небольших озёр, и даже маленькая, больше похожая на ручей речка, берущая начало из родника, выбившегося из-под скалы. Речка пересекала по диагонали практически весь остров.
Чуть шире двух километров в самой широкой своей части, остров протянулся на двенадцать километров вдоль русла реки.  Он горбился над водой,  как древнее чудовище, вынырнувшее из глубин подышать воздухом, да так и заснувшее на несколько веков. Но остров не спал. Люди не давали.
Странные это были люди. Все, как один, одеты в белые балахонистые одежды. Исключительно мужчины. Преимущественно молодые, полные сил. Как могут существовать мужчины без женщин? Оказывается, могут. Древние обычаи этого странного племени, запрещали женщинам появляться на острове под страхом немедленной и неминуючей смерти.
Людей становилось всё больше и больше. Они охотились, ловили рыбу, изготавливали из дикой конопли, в изобилии произраставшей на острове, ткань для своей, не совсем обычной, одежды. Исполняли странные, непонятные и страшные религиозные обряды. Окрестные племена называли островитян Белыми Гусями. Сами островитяне считали, что род свой ведут от лебедя. Хотя по большому счёту, лебедь – это тот же гусь. Только большой и белый.
В те давние времена, одними из неблизких соседей этого странного мужского племени, стало воинственное и жестокое племя женщин-воительниц, прикочевавшее из степи. Древний историк Геродот, грек по происхождению, называл их Амазонками. Этот же историк утверждал, что для того, чтобы левая грудь не мешала им стрелять из лука, они прижигали её калёным железом. И безжалостно убивали всех младенцев мужского пола у них родившихся.
Мало знал об амазонках Геродот. Другие знали ещё меньше. Это порождало вымыслы и домыслы. И вымыслы, и домыслы, и досужие фантазии, дожили до наших дней, потому что были записаны на бумаге. Геродотом в том числе. Эти записи послужили источниками для других вымыслов и домыслов позднейших учёных. Больно уж красиво всё изложил Геродот. На самом деле, история возникновения и существования женского племени была гораздо страшнее и трагичнее самых нелепых сказок и вымыслов.
На небольшом, зелёном и цветущем острове посреди тёплого моря, проживал небольшой мирный народ. Это были земледельцы и скотоводы. Выращивали маслины, хлеб, виноград, разводили коз и овец. Народ был счастлив и самодостаточен. Жители острова сами производили всё, что им нужно было для жизни. Ни с кем не торговали и не воевали. Денег не имели. По той простой причине, что они были им не нужны. Даже царя у них не было. Всем заправляли немногочисленные жрецы.
Раз в год, осенью, после сбора урожая, островитяне собирались на праздник в самом устье единственной большой реки, протекавшей на острове. Приносили жертвы своим богам, веселились, заключали брачные союзы. Боги этого народа не были кровожадными и злыми. Они были добрыми и весёлыми. Как и сам народ.
Но богам требуется пища. Как и людям. Поэтому раз в год на берег реки приносили самые лучшие плоды от нового урожая. Резали самых лучших ягнят и козлят. Складывали приношения в большие плетёные корзины, обмазанные глиной. Корзины, под заклинания жрецов и весёлую музыку, отправляли вниз по течению реки к морю. Там проживали главные боги островитян.
В один из таких весёлых ежегодных праздников, случилось страшное несчастье. Когда на берегу реки собрались все жители острова и в самом разгаре был обряд жертвоприношения, в море появились две чёрные точки. Точки постепенно увеличивались в размерах, приближались. Сначала им не придали никакого значения. Праздник продолжался.
Когда точки превратились в два паруса, молодой и неопытный жрец, недавно посвящённый в жреческое сословие, вдруг выкрикнул, что это боги! Боги решили навестить свой народ! Решили лично принять жертву. Народ возликовал. Стали с нетерпением ждать богов. Через время в устье реки вошли два огромных корабля. Корабли не были так уж огромны, но жители острова таких больших раньше не видели.
Корабли подошли к берегу. Некоторое время ничего не происходило. Народ притих. Затем на берег стали сходить боги. Странные и страшные это были боги. Бородатые, с длинными спутанными волосами до плеч, в блестящих металлических шлемах, в панцирях. С раскрашенными яркими красками большими щитами и длинными мечами, висевшими у пояса. В руках у каждого – длинное копьё с железным блестящим наконечником.
Сойдя на берег в полной тишине, воины построились. Из народа вышел вперёд тот самый юный жрец, который во всеуслышание назвал их богами. Он собирался приветствовать пришельцев. Жрец  погиб первым. Воины бросились вперёд. Беззащитный и безоружный народ не мог сопротивляться. Да и как сопротивляться богам? Островитян перебили всех. Быстро и жестоко. Взрослых и детей, мужчин и женщин.
В живых оставили два десятка юных девушек. Для собственных утех. Этими утехами воины немедленно и занялись. Прямо здесь, на берегу. Среди трупов отцов и матерей, мёртвых братьев и сестёр девушек. Среди даров богам и жертвенных корзин.
Закончив развлекаться, воины загнали истерзанных девушек в трюмы кораблей. Погрузили на суда всё, что на них можно было погрузить. Запаслись пресной водой, провизией, и отплыли в море. Это были морские разбойники. Пираты, живущие грабежом и войной. Они заблудились в море и случайно натолкнулись на счастливый остров.
Девушек иногда кормили, давали попить. С ними продолжали развлекаться и в море.  Часто и беспричинно били, требуя покорности и всё новых утех. Не было дня и ночи, в которые их оставили бы в покое. Групповое изнасилование было особым шиком среди пиратов. Только одну девушку пираты почти не трогали. Самую красивую. Дочь верховного жреца.
Но не потому, что боялись или уважали религию островитян. Они никого не боялись и ничего не уважали.  Красавица была собственностью капитана самого большого корабля, предводителя всей шайки. Только он развлекался с дочерью жреца. Не менее жестоко и изощрённо садистски. Пират долго был в море и давно не видел женщин. А здесь - такая добыча! Эта барышня и стала причиной спасения всех пленниц.
Тёмной безлунной ночью, с фонарём в руках, в трюм к девушкам спустился капитан. Капитан был сильно пьян. Слова не говоря, он схватил свою любимицу за волосы и поволок в каюту. Та почти не сопротивлялась. По опыту знала свирепость и невоздержанность капитана. Бросив жертву на кровать, капитан навалился сверху. Безо всякой причины ударив пару раз девушку по лицу, занялся гнусным своим делом. От него воняло. Она терпела издевательства, стиснув зубы.
Удовлетворив похоть, капитан довольно хрюкнул и отвалился. Он устал. Глотнув из початой бутылки, потянулся, хрустнув костями, задремал.  Дочь жреца не дремала. Изогнувшись всем телом, она дотянулась кончиками пальцев до ножа, висевшего в изголовьи кровати. Добыв оружие притихла. Капитан, посапывая носом, спал. Она нанесла один удар. От уха до уха. Как жертвенному барашку. Как учил отец.
Пока её недавний мучитель хрипел и булькал кровью, сидела рядом, заворожённо наблюдая за ним. Раньше убивать людей ей не приходилось. Затем тихо поднялась, сжимая в руке окровавленный нож. Собрала всё имеющееся в каюте оружие, сложила грудой у входа. Тихо скрипнувшая дверь выпустила мстительницу наружу.
Густая тёмная ночь приняла её в свои объятья. Высоко в небе светили яркие звёзды. Здесь же, внизу, было темно, как в плотно закрытом трюме. Только небольшой тусклый фонарь,  стоящий в ногах у рулевого, служил ориентиром. Ещё более тусклым фонариком подсвечивал себе вахтенный, вглядывавшийся в компас и карту.
Неслышно ступая босыми ногами по деревянной палубе, девушка прокралась на мостик. За плеском волн, ритмично бивших в борт, вахтенный ничего не услышал. В следующую секунду он перестал и видеть. Подобравшись к нему со спины, дочь жреца полоснула его ножом по горлу. Вахтенный упал, обливаясь кровью и суча ногами. Ноги девушка попридержала. Подождав, пока враг окончательно успокоится, спустилась с мостика и тихо направилась к рулевому.
Тот напряжённо вглядывался в темноту, опасаясь столкновения с идущим тем же курсом вторым кораблём пиратов. Он даже не обернулся, когда девушка нечаянно задела кувшин с водой, стоявший у его ног. Это стоило рулевому жизни. Освобождённое от крепких рук рулевое колесо, свободно вертелось, ничем не сдерживаемое. Корабль начал рыскать в разные стороны. По уходившей из- под ног палубе, девушка пробиралась к трюму.
Отодвинув тяжёлый засов, тихонько позвала товарок по несчастью. Те сначала не очень поверили, что свободны. Поверив, направились к каюте капитана. Разобрав сложенное в кучу оружие, разбрелись по кораблю. Слишком долго их истязали и мучили. Ни капли жалости не осталось в этих юных, недавно нежных созданиях. К рассвету всё было кончено. На корабле не было ни одного живого мужчины.
Когда солнце поднялось над горизонтом, моряки шедшего параллельным курсом судна, увидели бардыжающий из стороны в сторону корабль своего предводителя, беспомощно хлопающий парусами. Пираты обеспокоились. На мостике и палубе никого не было видно. Капитан второго судна решил, что команда перепилась и дрыхнет по каютам. Такое случалось и раньше, но не до такой степени.
Подойдя без опаски борт к борту, бросили кошки, прочно скрепили два корабля. Абордажная команда, не вынимая сабель из ножен, с шутками и прибаутками, сыпанула на палубу флагмана. Пираты, заметив потёки крови на деревянных досках палубы, насторожились. Решив, что их товарищи в пьяном угаре перерезали девок, недавно захваченных на острове, разбойники продолжали зубоскалить. Разбрелись по каютам. Здесь и ждала их смерть.
Перебив по одному всю абордажную команду, недавние пленницы затаились. Капитан проявлял нетерпение. У него болела голова после вчерашней попойки. Он решил лично навестить своего коллегу и предводителя. Навестил. Лёг рядом, не пикнув. Как и сопровождавшие его старшие командиры.
Словно вихрь пронёсся по судам. Разъярённые женщины перелетали как фурии через борт вражеского корабля. Команда, лишённая командования, не могла оказать существенного сопротивления. Матросы погибали один за другим. Выпущенные товарками из тесного, затхлого трюма пленницы второго корабля, немедленно приступили к избиению своих мучителей. Перебили и выбросили за борт всех.
Когда бой закончился, стали думать, что делать дальше. Кораблями, да ещё такими большими, никто из недавних пленниц управлять не умел. Паруса бесцельно полоскались на ветру, штурвальные колёса крутились, как им заблагорассудится. Как заблагорассудится, носились по морю неуправляемые корабли, связанные воедино. Днём палило солнце, ночью донимал холод.
Еды было вдоволь, но кончалась питьевая вода. Женщины усердно молились своим богам. Но их сухопутные боги не могли помочь им в море. А самому главному богу, морскому, необходимо принести жертву. Жертвы не было. Дочь жреца, ставшая безусловным авторитетом и предводительницей восставших женщин, молилась усерднее других.
Во-первых, она была дочерью жреца. Во-вторых, это она начала восстание. Именно она, обрекла подруг на медленную и мучительную смерть от жажды. Подруги уверяли её, что лучше смерть, чем страшные мучения, творимые мёртвыми ныне пиратами. Она тоже так считала. Но не была уверена, что так считают все бывшие пленницы.
В один из вечеров, воздев руки к небу, она произнесла страшную клятву. Дочь жреца пообещала морскому богу, что если он спасёт её и её подруг, позволит им снова ходить по твёрдой земле, она принесёт ему человеческую жертву. И это будет не просто человек. Она отдаст богу моря своего первенца. Для этого ей нужно выжить, найти мужа, родить. И отдать ребёнка богу.
Все женщины, слышавшие клятву своей предводительницы, ужаснулись. Но, воодушевлённые её порывом, не веря в своё спасение, повторили клятву. Каждая пообещала принести морскому богу в жертву своего первенца. Каждая.
Утром измученные женщины увидели землю. Земля была совсем близко. Но ветер дул вдоль береговой линии. Несчастные могли только созерцать желанную землю, не в силах до неё добраться. Плавать они не умели. Обращаться со шлюпками тоже. Так и смотрели, полными слёз глазами, на желанную, но недосягаемую землю.
Только на третий день ветер изменился. Связка из двух кораблей, поворачиваясь к берегу то правым, то левым бортом, медленно, но уверенно, двинулась к земле. Невольным путешественницам в очередной раз сильно повезло. Их катамаран выбросило на камни почти в самом устье небольшого ручья, впадающего в море.
Обессиленные от жажды, девушки с трудом переваливались через борт и с громким всплеском падали в море. Добравшись до берега, еле держась на ногах, одна за другой добирались до ручья, припадали к его живительной влаге. Напившиеся воды, помогали добраться до ручья своим более слабым подругам.
После долгого морского путешествия подкашивались ноги, горизонт раскачивался из стороны в сторону и вверх-вниз. Непривычные к таким ощущениям барышни думали, что это местные духи так с ними развлекаются. Полагая, что эта неустойчивая земля всегда будет раскачиваться под ногами, бывшие пленницы взялись для устойчивости за руки и пошли вверх по течению ручья. Оружие с собой прихватить они не забыли.
Через время земля под ногами раскачиваться постепенно перестала. Как видно, чем дальше от берега моря, тем устойчивей почва – решили они. Всю жизнь, прожив на небольшом острове, молодые женщины не представляли, что бывает что-то другое, кроме островов в море-океане. Они решили добраться до противоположного берега, посмотреть, что там.
Но день кончился, а остров не кончался. Кое-как устроились спать. На другой вечер остров опять не кончился. Не кончился он и на третий. Потому что это был не остров. Это был огромный материк, впоследствии названный учёными Евроазией. Но кончился ручей. Дальше была голая степь.
Вдруг в этой степи показался человек. Это был маленький человек, мальчик лет десяти. Он пас овец со своим дедом в балке неподалёку и решил прогуляться, нарвать цветов. Увидев оборванных, грязных, окровавленных, хорошо вооружённых женщин, мальчик испугался и закричал. Кричал он не долго. Привыкшая убивать дочь жреца, сразила его одним ударом. Её подруги обнаружили и убили старого деда, сторожившего стадо овец.
Хозяева этих овец, небольшой и не очень богатый род огромного скифского племени, услышали крик мальчика и всполошились. Все мужчины рода, похватав оружие, бросились навстречу врагам, пришедшим из степи. Потому как в степи могут скрываться только враги.
Наткнувшись на сравнительно небольшую группу странно одетых женщин, скифы несколько опешили. Их женщины не носили оружия и не воевали. Этим замешательством воспользовались превратившиеся в фурий, быстро привыкшие убивать, бывшие островитянки. Они перебили всех мужчин.
За холмом оказалось кочевье скотоводов. Там остались только женщины и дети. Разгорячённые боем путешественницы, убили всех. Включая младенцев. Никто и никому не должен рассказать об их появлении в степи. Дочери земледельцев завладели имуществом скотоводов.
На родине им тоже приходилось ухаживать за козами и овцами. Это было знакомо. Но здесь были невиданные и страшные животные. Лошади, верблюды, коровы, ослы. Дочь жреца ь раньше видела только осла. В детстве отец брал её с собой на соседний остров. На нём водились ослы. Остальные животные казались чудовищами.
 Главное, чем овладели победительницы степняков, был огонь. И жилища. Простые примитивные кибитки, установленные на высокие колёса и влекомые парой быков. Род собирался очередной раз перекочёвывать на новое место, несколько волов были впряжены в повозки.  Через время, несколько освоившись с новым образом жизни, девы, которых впоследствии историки нарекут Амазонками, решили кочевать. Кончилась в ближайшей округе трава, пригодная для прокорма животных.
Перед тем, как тронуться в путь, Амазонки собрались на совет. Они уже поняли, что находятся на очень большом, невиданном по размерам острове. Что здесь живут самые разные племена и народы. Что им могут встретиться мужчины. И что, несмотря на ужасные испытания, выпавшие на их долю, некоторые из девушек могут влюбиться и родить. Могут родить мальчиков. И тогда будут обязаны исполнить страшную клятву, данную морскому богу.
Было принято два решения. Никогда не приближаться к берегу моря. Никогда, ни при каких обстоятельствах, не выходить замуж и не встречаться с мужчинами. Таким образом дочь жреца и другие амазонки, надеялись обмануть морского бога. Ведь если они не будут встречаться с мужчинами, у них не родятся первенцы. А если не родятся первенцы, не нужно будет приносить их в жертву.
Дамы ещё не знали, что все их хитрости напрасны. Все до одной Амазонки  были беременны. Развлечения пиратов сделали своё дело. Причём амазонки не знали имён отцов своих будущих детей. Более того, они их убили. Убили заслуженно. Но убили.