***

                16


      Каково  это  метаться   по  каким - то нелепым  работам?  Получать копейки, терпеть  унижения   от   глупцов  и   подлецов?  Лабать  непродаваемую   книжку…    А   стихи? Ты   же  ни  черта  не  рубишь  в  поэзии! А  тем более,   в  современной  поэзии.

 Конечно,  это уместно,  когда  маман  строчит  веселые  вирши  для  школьного  капустника  или, скажем,  зачитывает под  благосклонным взглядом  мужа  складные  панегирики  к  именинам  его  друзей.  Но кому нужно ее   неутилитарное  творчество? Что семья  от  этого  имеет? 
Ты всегда  считал, что  то, чем  я  занимаюсь  -  химера!  И  ребенку это косвенно внушал.
Вот  папа,  другое  дело!  Папа  -  земной,  конкретный человек. И  добывает всем  понятные  и  внятные  земные  блага.
Конечно,  он  добывает их,  потому  что у  него  есть  друг, который  ему помогает  с деньгами  и  с   работой. А  я  в  этом  браке растеряла всех друзей.
 
 Черт, даже выпить  не с  кем!..  Старый вампир в стиле ампир.

 -  Ты правильно говоришь, наш  брак  не  был  рассчитан на революцию,   - наконец-то  наш  немой  подал  голос! 

- Вот именно. И нам следовало  во – время  развестись.

 -  Я  тебе не мешал.

- Не мешал?!  Ты  захватил  чужую территорию.  Оккупировал мое сердце, мою  душу. Что ты  мне оставил -  половые органы? И  за  те, деньги не бери!  Я  что  богоугодное  заведение  Земляники?  Очень с  твоей  стороны  изобретательное  условие.  Иезуит!

 Да,  я  –  дура,  он  прав.   Но  почему  так  получается, что он  всегда прав, а  я никогда?
Ответ на  поверхности: я   - тетка. А  нам, теткам, в этой стране,    куда не кинь, всюду клин.

   Любить нельзя и не любить нельзя.
   Рожать нельзя и не рожать нельзя.
   Замуж нельзя  и  не замуж нельзя.
   Работать  нельзя  и  не работать нельзя.   
 
  Как  я  рассчитывала, когда  выходила  замуж? У  него  -  возраст,  у меня - творчество. Горб  на  горб.  Фиг!   Без  ребенка  эта схема  работает. С  ребенком  в  новых условиях  горят  резисторы.

  Да!  Милые моим, это вам  не новогодний  гегелевский  серпантин,  не шелепихинская   витушка  с   митохондриями,  нет!  Это оглушающий,  как   ревущие   сороковые,   острый,   как  бритва,  и   ржавый,  как  топор,   вечный  российский   штопор!  Острый  и  тупой  одновременно, мягкий  и  жесткий,  крошечный  и  огроменный,  как  диск   безмозглого    компика;   как  набитый  патронами  диск автомата  Калашникова;   железный ошейник на  шее раба;   циркулярная  пила…  Короче,   что - то  такое  визжащее,  громыхающее,  астрономически  -  круглое,   зазубренное,  дремучее,    укорененное  в здешнюю  почву  намертво  -  как  что?  Как  островско  -  гоголевско  –  чехово  -  достоевское – некрасовское  – толстовское  черте  знает   что!   - неразрешимое  противоречие  какое-то!

   А  неразрешимые противоречия, знаешь,  чем  заканчиваются?   Вот оно у нас  с тобой  и  закончилось. Слезай! Я  свергла  твою  власть.

  И права та моя приятельница из  дурдома  на Шаболовской:
   все  мужики…   

Но так думать – себя  не  уважать.  А я - то  себя  ого - го,  как  уважаю! К тому же свергла - то  я его свергла, а  какой  в  этом смысл?

  Мы  не едем на  море?  Чудненько!  А  чем  же  мы  тогда будем заниматься? Пожинать  плоды  семейной  революции?

Муж   исподлобья  сумрачно   косится  на  меня.  В  его взгляде,  в  самой его глубине, которая   всегда   казалась  мне  бездонной,   я  сейчас  всем   своим  взвинченным  женским   организмом,  каждой  клеточкой  с ненавистью  ощущаю  ту  же  неодолимую  преграду,  что  незримо  присутствует   во  всей нашей жизни.  Ее  не разглядишь  и  в  телескоп  Хаббл, но   я-то  знаю, что  она  тут,  она -  есть.  И в  эту минуту мне кажется, что  он  никакой  не  старик, а   просто  не молодое  животное  мужского  пола,  которое  скорее  сдохнет,  чем  уступит  самке  право на  первенство. Возможно  это  даже  не  он, а сама природа  в его лице  сейчас уставилась на меня  сейчас  своим  слепым,  гранитным  взором, убеждая, что  спорить  с этой силой  чистое безумие.

Но я  ведь  и  не  собиралась влезать на его мужской  трон.
На кой  черт он  мне сдался,  царь  зверей?!

 Но что  мне  делать,  если  ты  одно  теряешь,  другое забываешь?  Если   мне постоянно  приходится  выполнять ту  работу, которую   по -  нормальному  должен  был  бы  делать  ты,  мужчина?  Если  ты  здорово  переоцениваешь свои заслуги  и  катастрофические недооцениваешь  мои?

 Давай - ка,   я   попробую  тебе  кое-что   объяснить на  доступном тебе языке. Знаешь, что  такое  синхрофазотрон?

 Еще бы он не знал!   – ускоритель.   Так  вот в  моей родительской семье, роль ускорителя  всегда   играл   отец   и    это  было   правильно. Он  крепче,  он  - мужчина. А  в  нашем  с  тобой  браке   из-за  твоего возраста  ту же роль приходится  играть  мне.   Это я  всю жизнь  разгоняла  вас до  необходимых скоростей,  и   тебя, и  ребенка. И  это – не правильно.  Я – женщина. Я  устала.   
 Вот скажи  мне,  разве  в  животном  мире   водятся  браки  между  представителями  двух  поколений?  Гаремы,  адюльтеры  –  это другое…  А браки?!  Почему  ты  ни  разу не  помог  мне с   работой?!

Не отвечает.  Бросил  на  меня затравленный взгляд,   махнул рукой  и  дернулся  в  сторону.  Собирается  бежать.   Он всегда  бежит, стоит  прижать  его к  стенке.

Во мне поднимается новая  волна  гнева.

-  Не уходи! Я  еще не все сказала!  Когда  ты  довел  меня  до ручки  своим  стариковским   управлением, архонт   несчастный,   почему  ты  не  пришел и  не  извинился?  У  тебя  еще  был шанс. Мы еще могли  бы поехать. Нет, ты  обиделся  и  гордо удалился проч.  Ты!  Да на что тебе-то  обижаться?!

 На то, что  на этом празднике жизни  тебе обломилась  молодая  жена?  Что она  родила тебе  ребенка в  твоем  библейском  возрасте?  И  всегда во всем тебе  помогала?  И,   между прочим,  блюда  твою  дурацкую  мужскую честь.
 Это я, я  должна  была бы  обижаться  на  судьбу, что она  распорядилась мною  так   глупо и  нерачительно!

 Ты обо мне  подумал?  Нет,  ты  никогда  не  думал обо  мне! Потому что если бы ты  хоть  на секунду  обо мне  задумался,   ты бы  никогда  на мне не женился. Ты  бы  озаботился, что будет  со мной  через десять, двадцать лет.   Как я  буду жить? Одна?  И  вообще,   каково  это,  годами  жить,  зная,  что единственно   близкий,   любимый    человек  может  в  любую  минуту  уйти,  захлопнуться  крышкой  гроба? 

  - А можно  я  прямо  сейчас  уйду? – он, кажется,  улыбается?  что  смешного я  сказала? 

  -  Катись, проклятый  старик!

Я  в  бешенстве  захлопываю за  ним  дверь комнаты и  принимаюсь  мерять  ее  шагами.  Ушел и  хорошо!  Толку от  него  все - равно не добьешься,  от этого  турка.  Наверняка,  в  глубине души остался при своем убеждении, что все делал   правильно  и  наш  брак,  как брак.  Поскреби  европейца  и  обнаружишь  азиата.   И  ни-че-го-шень- ки   тут  не  изменишь!

Я, как тигр в клетке, мечусь от   двери   к окну  и  обратно,   изо - всех   сил  стараясь   уменьшить  огонь  под  своим  бурлящим   котелком. Но  как его уменьшишь?  И правду  он   мне  никогда не скажет.  Не признается, почему  его друг  в  свое  время  проигнорировал  меня.  Об этом  можно только догадываться.
А может,  он   мне   попросту   не  доверяет?  И  никогда  не  доверял.  Мне?!
 
А  что?

А  ты  бы  стала  доверять  ему  в  аналогичной  ситуации?

 Возраст, женщина,  журналист  –  все против  тебя.  Слаб человек и  не след вводить его  в  искушение.  Вот  он  и  не ввел.  Возможно, не ввел.  Не  будем  выдавать  предположения  за  факты.  Ну,  хорошо,  пусть,   возможно. Хотя, что  хорошего?

Хорошо  то,  что  раз  не   ввел,  значит,  не  хотел,  чтобы  ты  от  него ушла, значит   любит.   Утешеньице!   Ему  выгодно  меня  любить и  всегда было выгодно, а  мне  его  -   нет. 
             
   Короче  –   дура!  Круг  замыкается. Куда  не  кинь,  всюду клин.
И что  делать?  Нет,  рюмочка   коньяка  сейчас бы  явно  не помешала!
 Я совсем  разучилась   расслабляться  в   последнее время. И  это тоже проблема. Какой    высокооплачиваемый   кретин   ляпнул,  что   отдых – это смена занятий?

Отдых –  это отдых!

Мне  кажется,  что  от  этой  беготни  из   угла в угол,   мое состояние  только  ухудшается.  Принять,  что  ли,  стаканчик  успокоительного?  Успокоительное  № 3. Я  отправляюсь на  кухню  и  нервно,   то  и   дело  роняя   разные  предметы,    завариваю  себе  травяной сбор   в  китайской  расписной  чашке.  Прихлопываю   ее  сверху  русским  цветастым  петухом.  Ритуал  успокаивает.  Но  выпить  не  успеваю   -   сработало!   Ритуал  есть ритуал.

Решение приходит  тут  же  – гениальное.

  Я  всегда  считала, что  содержание  важнее  формы. Точнее,  что именно  оно и  определяет  форму. А  если  изменить алгоритм  действий  и  пойти  от  обратного?  Сказал  же  Блок, стоит  надеть кепку и  залезть   в трамвай, как  сразу  хочется  толкаться.

   А что если  попробовать  надеть  шляпку?  Облачиться  в  вечернее платье? Нацепить  каблы?  Натянуть  перчатки  до локтей?  Сейчас это модно.
   Перейти на  Вы,  установить  безопасную  дистанцию. Спасибо дочери, она вышла  замуж   и  теперь проживает  отдельно.  Благодаря  этому  у  нас, наконец,  появилась   нормальная  человеческая  возможность  рассредоточиться  по  разным комнатам.  Легко жить  вместе, когда  каждый на своем месте! Да  благословит  господь   Икею  в  ее  божественной  простоте!   Обожаю  этот  магазин.  Дух   жлобства  съеживается в  нем, сраженный  пуританской  непритязательностью  его  изобретательной фантазии, невинной,  как  советский  народ  после  войны.

 Пусть  мы не  поехали на море,  пусть  не формально  развелись, но, быть может, это станет для  нас трамплином?  Поможет  извлечь урок  из  неприятного  провала, из  этой  микроскопической  семейной трагедии? Построить  приемлемые отношения  на новом  возрастном  витке?

 Мы обязаны  сделать это  ради дочери.  Ради  того  лучшего,  что у  нас всегда было. И  есть.  Ведь,  по большому счету,  наши  дела обстоят  совсем не  так уж  плохо. Гораздо лучше, чем у  многих  других.
  Я  направляюсь  в  комнату  мужа. 

-  Послушайте,  В.А.,  - чтобы  не  заводиться,   я стараюсь говорить  бесстрастным,   официальным  тоном. –  Я  тут  подумала и  решила, что   единственный  способ  для  нас   в  дальнейшем  избежать  подобных  ДТП  -  это  установить  разумную  дистанцию.  Предлагаю перейти на  Вы. Да, да, вы не ослышались,  я иду на Вы! –  повторяю  я, видя, что  он, кажется,  не понимает  или  изображает  непонимание. -   Наши отношения пережили много  всевозможных  стадий.  Мы  были  любовниками,  затем  мужем и женой,  потом  отцом и дочерью, но  на сегодняшний день  мы  снова, очевидно,  забрели   в  тупик. Все-таки  вы  мне  не отец, но,  с  другой  стороны,   и  не  муж. Тогда  кто? Отец  ребенка? Друг?  Все вместе? Короче, мы запутались. Вы  меня  не  уважаете.  В  грош  не  ставите.  Я  для вас  всего лишь  девчонка.  А  я, между прочим,  взрослая   женщина. Я  - пенсионер!  И мои  седины  тоже  требуют  к себе  почтения  и  -  покоя.  Но какой  у нас  с  вами  может  быть покой, если  каждый,   со   все  возрастающей  скоростью,    неудержимо  катится  в сторону своей  молодости?   А  там  мы  консенсуса  не  достигнем.  Вас  безнадежно  испортили  ваши  девочки.  Они   вам  все уши  просвистели  своими  дифирамбами. А  от  меня  вы   их  не  дождетесь!    Что  хорошо, то  хорошо, что плохо, то  плохо. Я  -  журналист и  язык  у меня,  как пчелиное   жало.  Вам  нужно  скорректировать свое  поведение, а  для  этого  потребуется  время   и  -  разделительный  барьер.  Пусть  у  нас станет  меньше теплоты, зато  больше  адекватности  и  вашего любимого  бонтона.   Согласны?   

Развалился  небрежно  на  постели, уставился  затуманенным  взором   в  даль, на  штору,  делает  вид,  что  слушает  меня   в  пол- уха,  как  муху, которая   пожужжит,  пожужжит,  да  и  окуклится  к  зиме. А куда ей деваться?  Гнев  схлынет, здравый  смысл  возьмет  свое.  И  смысл,  и   моя природная чувствительность. Он  -  то меня, сентиментальную,  вдоль и поперек  изучил.

 Но и  я   его  тоже  за  тридцать  лет  неплохо  проштудировала.  И  знаю, что  слушает  он   меня  сейчас  с  напряженным  вниманием. Соображает,  насколько  далеко  зашел   этот  разрушительный  процесс во мне. И  как скоро  ему   вновь  удастся    захомутать  меня   под свой  контроль.  Вот,   кажется,    сообразил,    воспрял,    повернул    голову,  насмешливо    кивает:  зер   гуд,   мадам,   принимается!

-   Вы точно  поняли,  что  чрезмерно  уважаемый  вами  хороший  тон   хорош  не  сам  по  себе, а  в сочетании  с   адекватностью  поведения? Что  адекватность  тут   ключевое  слово?    Я  больше не собираюсь  быть  для вас   ласковой  дочкой, у  вас есть  своя,  родная  дочь …

Я собираюсь  добавить  к  своей  угрозе  аргумент  повесомее,  но в  эту минуту звонит телефон и  мне  приходится  прервать  свой  спич.  Это как раз наша дочушка,   М.,  легка на помине.  Она в тревоге.

- Ну,  что там у вас с папой?

- Все нормально, не  переживай.   Не первый в нашей жизни кризис и, бог даст, не последний. Справимся!  Мы  перешли на Вы.

-О,  у вас  высокие отношения!

- Выше не придумаешь. Союз земли и неба. Мы любим тебя, мышка.

 Я кладу трубку и  поворачиваюсь к мужу

- Вы слышали?  Ведите себя  так, чтобы  ребенку было не  стыдно  за вас.
Я  ретируюсь.  Возвращаюсь  на кухню и,  как  водку,  залпом,  выпиваю  едва  настоявшуюся  за  время   моего  короткого  отсутствия  (все лучше, чем ничего)   дозу  успокоительного.  Потом   направляюсь    к  себе, чтобы  продолжить  мерять  комнату  шагами,  вырабатывая  план  окончательного  разрешение  поразившего  нас  внезапно,  как  птичий   грипп,   конфликта. 

По крайней мере,  первый  шаг  сделан.   Остается  доработать  детали. Отфильтровать  эмоции,  наметить  правильную  тактику  поведения.  Думать, думать, думать...

 Но  то, что  еще   минуту назад,  под  впечатлением осенившей  меня новаторской   идеи  (хотя,  в   чем   тут   новация?  не  так  ли точно,   с  помощью   этого  микширующего  Вы,  в   старинные  времена  супруги   и  сохраняли  уважительное  отношение друг к другу? )  -   казалось мне  вполне достижимым,  теперь,  с каждым  шагом,   начинает  вызывать  все больше тревожных сомнений.   А что  тут  думать? Думай, не  думай, а  с трона  он   не  слезет.  И   у  меня  не  получится  быть  премьером  при  английской  королеве, точнее,   премьершей   при   короле.  Эта  должность  требует  известной  гибкости  и  терпения.   А откуда  мне их  взять  при  моей  прямоте?  И  дело  даже  не  в  прямоте, а  в  тех нагрузках, которые  приходится  нести.  И   в  том, что  вся   наша  жизнь – это нескончаемая череда   проблем. Уберите  их   и  я  стану  гибкой,  как  хворостина.  Но  кто же  их  уберет?

 Кто  понизит  тарифы  на  ЖКХ  и  бензин?  Обеспечит нормальные  пенсии? Качественное  лечение  и  лечебный  отдых?  Полезное, а  не  муляжное,  питание?  Кто, наконец,   починит  сломавшийся  пылесос  и  заедающую дверь  в  шкафу,  заменит  не  смывающий  унитаз?..   Единственное, что  тут  можно  сделать, это  свести  к  минимуму, все, что действует  на нервы.  Послать к  чертовой бабушке  поликлинику,  ничего  не покупать, разработать  продуктовый  минимум.  Другого выхода  нет.

 Да, повезло!  Самая  везучая  из  самых  невезучих.   Полжизни  в  заботах о  ребенке,  вторая  половина  -  о  старике. И  все это  на  фоне хронических проблем  с  работой  и  тотального безденежья.

 И  при  этом  некоторые  мои   глубокомысленные  подружки,   никогда  не  бывавшие  замужем  и  даже  не собиравшиеся,  предъявляют  мне  счет:  зато  у  тебя   есть  ребенок  и  была  любовь!

 И  у вас  бы  она  была,  будь  вы  на  нее способны. Не  верите?

Спросите  у  самой  красивой  девочки  в классе,  мужу  которой  в  возрасте  тридцати  семи  лет  отрезало ноги.   Поинтересуйтесь,  любит ли  она  его  сейчас? Она  вообще  об  этом  предпочитает  не  распространяться.

Есть вещи,  о которых  лучше  не говорить. А  еще лучше и не думать. Ум лукав. Он  все может  объяснить  и оправдать.  Вот сердце  -   другое дело.  Диапазон  знаний  о  нас  у  этой  полой,  конусообразной   мышцы   на - а- много шире!
Я  хлопаю  себя  по лбу.  Правильно! И   как  это  я раньше не догадалась?  Пора  бросить  этот   интеллектуальный  онанизм  и  прислушаться  к  голосу сердца.
 Интересно, что оно мне подскажет?

Я  направляюсь  к  дивану,  намереваясь  сейчас   поудобнее   вытянуться  на нем,  чтобы  звук  шагов  не  заглушил  тот, несомненно,    тихий  и  проникновенный  голосок,  который  сквозь  биение   желудочков  и предсердий,  будет   сейчас  наставлять  меня  на  путь истинный. Но  в  это время,  как   на    зло,   опять  трезвонит  телефон.

На этот раз  на проводе друг моего мужа  и  наш патрон  А.,  спонсировавший   эту  бесславную  поездку,  которая  закончилась, не  успев  начаться.  Он уже в курсе,  что  мы  развелись. И  мне  перед  ним  неловко. Но что делать?

- Извини! Сам  знаешь,  мы  поругались...

-   Да, ну,  вас в  жопу!   -  в  сердцах  бросает  он.

- Он  сам  виноват…-  лопочу   я.

-  Не  хочу  ничего  слышать  про  ваши отношения.

- Хорошо.  Я  передам, что  ты  звонил.  С.  перезвонит.

- Кто это? –  на пороге  вырастает  муж. Его появление  немедленно  провоцирует  во  мне  свежий   взрыв  раздражения.  Почему, когда  требуется  утешить  меня, после  того, как  сам  же и  довел  до  белого каленья,   ни  за  что  не  прибежит,  будет  отсиживаться  в  своей комнате  и дуться, как  мышь  на  крупу. А  стоит  телефону ожить -  тут  как  тут!

-  А.
- Что  он  сказал?

- Сказал,  да  ну,  вас в жопу,  - я  не  без удовольствия  повторяю  бон мот его другана.   Кушайте!  Не  я  одна  срамословлю.  Ваш покорный слуга  тоже себе  позволяет.

- И  все? – брови  моего экс -  супруга  не  то  что бы  взлетают  в  осуждении,  нет, они   реагируют  на  эту,   столь  презираемую  им  грубость,   едва заметным  трепетанием,  легчайшим  колыханием   надбровных  дуг, тень теней  ( точность  обработки  детали  до сотой   доли  миллиметра).  Н-да…   В  выдержке  моему  благоверному  и  по  сей день  не откажешь.

-   Нет,  не все.  Хотя  и  этого вполне  достаточно.  Вы  разве  не  в  курсе, что лично  я   давно уже  в  этом  месте?  При   чем    так   глубоко,  что  не  каждый  проктолог  достанет,    -  сжался,  сгруппировался, как  боксер, готовый  отражать  удары.  Расслабься! Я   не  собираюсь  больше  размахивать   словесными  кулаками.  Как  говаривал   мой  рослый  дедушка,  объясняя   своим  деревенским  корешам,  почему   он   не  практикует  рукоприкладство  в  отношении   жены:  их   бить -   убьешь, а   с  ними  жить  надо.

   -  Нет, не  все.  Еще  он  сказал: не  хочу  ничего  слышать  про  ваши отношения,  -  я  – опытный  журналист  и   передаю  текст  слово  в слово.

 - Это правильно, -  на  этот  раз  муж  доволен  своим  другом.  Приосанился, распрямился,   взглянул  мне   прямо  в  глаза.

    Зря, ты,  сокол  ясный,   так  светло смотришь   мне  в   очи! В  лабиринтах моего мозга  уже  зарождается  леденящий,  пронзительный ветер.  Вихрь  со свистом  подхватывает  меня,  ураган,  смерч...

 - Правильно, говоришь?!  Нет!  Не  правильно!  Это  история  вовсе  не про  наши  с  тобой   нежные  отношения.  С  этим  мы  как-нибудь  и сами бы разобрались.  Это  история  про наши   отношения  с  нашим  подлым, низким  и глупым  государством!  Мы  что  калеки  убогие, чтобы  жить  на  подачки?  Как  это  вышло, что ни  ты, ни  я за  всю жизнь  не смогли  заработать  себе  даже  на  отпуск? Кто  вверг  нас  в  эту  унизительную  нищету?!
Последняя  фраза  рассыпается по  комнате  полым,  шипящим  звуком,  подобно  неразорвавшемуся   снаряду,  угодившему   в  пустоту.  Она отскакивает  от  двери,  за  который   скрылся  мой муж,  спасаясь   бегством,  чтобы  только  не  слушать  в   миллионный  раз то,  что  уже  выслушано  им  в  бессчетном  количестве  вариантов  и  -  бумерангом  ударяет  по  мне.

   Я, как  подкошенная,    рушусь  на  постель.  Но   вовсе  не для того, чтобы, наконец,  распахнуть  свои  чуткие  уши   для  голоса сердца.  Мне  сейчас  вовсе  не  до  него.  Черт  бы  все  задрал!  Опять   разбередили  рану.  Если    бы    не    больные  сухожилия,   я    бы  сейчас   кинулась  к  своей  боксерской  груше, которую   купила   лет  пятнадцать   тому  назад   специально, чтобы  переводить  психическую  энергию  в   кинетическую -  и молотила, молотила   по  ней кулаками,  как  слетевший   со  своих   высокотехнологичных  рельсов   невозмутимый   японец,  представляя    всех  тех  мелких   и  крупных  подонков, которые    портили   мне    жизнь.  Лупила    бы   до  тех  пор,   пока  не  убила  или,  как   в   детстве, до  крови, пока   не  запросят пощады…

  Смерть  не  решает  проблемы?  Еще  как  решает!

  Одни,  а   другие  порождает.