Милая бабушка - часть вторая

             Случается, что из нашего прошлого, особенно из детства, в закоулках Души остаются и живут там наши страхи, обиды и психические травмы, которые мешают по-настоящему раскрыться нашей истинной сути — Высшему Я, тормозя совершенствование и подавляя способность радоваться жизни!
Пока не наступит вдруг божественное озарение в сознании и не очистит вас от этих эмоциональных заноз; тогда в Душе вашей станет светло и чисто, а тело приобретёт лёгкость и устремление к здоровью. Вы приблизитесь к Гармонии Бытия!
Может быть, кому-то мой опыт поможет избавиться от внутреннего негатива, отпустить на волю обиды и страх «меня не любят», а тем, у кого малые дети, избежать ошибок по отношению к ним. Посмотрите в глаза младенца -  у меня внутри начинает всё вибрировать и светиться, словно смотрю я в глаза Богу!
            Возвращаюсь в момент моего детства — тогда, вернувшись домой после больницы, когда самое время было окрепнуть и расти дальше, я вдруг получила осложнение на ноги и перестала ходить. Ещё и сейчас я чувствую всеми фибрами ту напряжённую обстановку в доме, когда папа, вернувшись с лесозаготовки, нашёл ребёнка, который уже резво бегал, инвалидом. Он сердился на маму, а мама во всём обвинила бабушку, что она не доглядела, хотя та заботилась и смотрела за мной, не спуская глаз!
Родители повезли меня в город, чтобы показать доктору.
 - У меня ножки не ходят, - тихо сказала я доброму дяденьке, который, мило улыбаясь, и глядя мне в глаза, больно щупал мои ноги и пытался поставить меня на столике, но они непослушно подгибались и я повисала у него на руках.
Покачав безнадёжно головой, он передал меня маме со словами:
 - Лучше сдайте её, - я ничего не поняла, но сердце моё как-то сжалось в комочек, застыло, будто сквозь меня подул злой студёный ветер!
Возвращаясь домой, родители молчали, хотя день был такой красивый — все дерева, особенно берёзы, были нежно-зелёного цвета и много цветочков цвело вдоль дороги и птички по краю леса весело щебетали!
Дорога была дальняя, остановившись на лесной опушке, мы сели отдохнуть и перекусить. Я ползала в траве, рассматривая цветочки и букашек, что-то тихо звенело в воздухе, как песенка; пригревало солнце и хотелось заснуть на мягкой травке.
            И вдруг я увидела как мои папа и мама, усевшись на дрожки, поехали прочь от меня!
Те чувства, которые я пережила тогда, встают так ярко и отчётливо, словно это случилось только вчера — страх одиночества, совсем не детское чувство, захватило всё моё существо!
Хотелось скорее найти укрытие — кустик или норку и спрятаться там, превратиться в птицу, бабочку, пчёлку и раствориться, слиться со всем миром.
Если взрослые думают, что с детьми можно поступать как угодно - они всё забудут, то это заблуждение. Всё, что случается пережить ребёнку, особенно эмоциональные потрясения, хранятся в глубинах памяти, на подсознании. Так возникают необъяснимые фобии, страхи, ночные кошмары, навязчивые идеи, неуверенность в себе...
Когда я ехала четыре часа туго связанной в одеяле, думаю, во мне зародился этот страх удушья замкнутым пространством — в лифте у меня всё холодеет внутри от страха, что он сломается, тогда я сразу начну задыхаться! И даже ворот свитера кажется мне удавкой — хочется растянуть его и даже порвать, если он плотно облегает мне шею.
            Не знаю, как додумались мои родители пойти тогда на такой эксперимент, возможно, они надеялись, что я, испугавшись, встану на ноги и побегу за ними, но вместо этого я ползла в лес, чтобы спрятаться там и найти защиту...
Забрав меня, папа молча держал на коленях до самого дома.
 - Я к бабе хочу, - прошептала я тихо, надеясь, что они довезут и отдадут меня ей, ведь никто на свете так сильно не любил меня, как она!
 Это она не опустила руки и собрав все силы, стала выхаживать и молиться за меня.
Всё лето бабушка делала мне ванны с муравьями, которых Шима приносила в банке из окрестных муравейников. Сидя в горячем настое, я тихо плакала от жалости, глядя на плавающих там погибших муравьёв. После ванной бабушка мазала мазью и пеленала мне ноги, распрямляя их, было очень больно, но, когда идёт к тебе любовь, можно всё вытерпеть!
Запаренная сенная труха, настойки и мази на каких-то особых травах, массаж и упражнения делали своё дело — я стала потихоньку вставать и делать первые шаги!
Кроме Шимы, бабушке ещё помогал Божий Странник, который очень многое знал и умел, а дедка Миша-золотые руки сделал для меня тележку — это был единственный тогда  детский транспорт в нашей деревушке, забава для всех ребятишек! Благодаря этой тележке, я всегда была вместе со всеми детьми, а это важно очень в раннем детстве, ещё - она положила начало всяким самокатом, рабочим тележкам и тачкам для детей, где колёсами служили деревянные шайбы из лиственницы или берёзы.
Конечно, я простила своих родителей, они же не со зла, по глупости своей меня так напугали, только многие годы мне снились постоянно  кошмары — я маленькая, брошенная, прячусь в пещерах, подвалах, тёмном лесу, погоня, опасность, одиночество — испуг тот сидел на подсознании долгие годы. А если не знаешь причину его , то не можешь осознать — это уже было или предстоит испытать тебе в будущем, поэтому рождается в душе неосознанная тревога!
Когда я шла по улице, а особенно по лесу, моё сознание автоматически находило укромное местечко, где можно было спрятаться; это продолжалось до тех пор, пока я однажды не рассказала своей младшей сестре об этих кошмарных снах, а она мне поведала, что мама ей рассказывала о том, как они оставили меня в лесу, когда я обезножила.
Вот тогда, зная причину, я смогла легко избавиться от этих кошмаров; усердно помолившись Богу, прося прощения за моих родителей, я отпустила эти страхи на свободу и  смотрю теперь другие сны — светлые и красочные!
Мама на мой вопрос:
 - Почему вы оставили меня тогда в лесу?
 Спокойно ответила: - не оставили, ты бежала за телегой, - вот, она это видела!
            Зато, больше не случалось в моём детстве ничего плохого, словно Ангел Хранитель, раскинув огромные крылья, всюду следовал за мной!
Рассказывая о себе, я, конечно, имею ввиду мою бабушку, её присутствие — основа моего становления и понимания истинных ценностей в жизни.
Бывают люди, которые сияют как прожектор, сражая тебя наповал своим блеском, от которого перестаёшь видеть реальность вокруг и хочется зажмуриться! А есть такие, с которыми всегда светло — они согреют тебя и путь укажут и подставят плечо, если беда придёт.
Вспомнила случай, как я однажды заблудилась в лесу — это было в первое лето как мы переехали из нашей милой деревушки в большое село, все окрестности были мне ещё незнакомы. Поклонилась я Лесу, поздоровалась и он принял меня - повёл, закружил, показывая ягодные полянки, где лесная клубника наливалась и грибочки нежными головками маслеными блестели и музыка леса светло и радостно звучала, даря праздник Душе.
            Быстро время пролетело и солнышко за деревьями спряталось; заторопилась я, решительно к дому направилась, забыла оглядеться, лесу спасибо сказать за гостеприимство, как бабушка меня учила.
Уже должна была я из леса на пригорок выйти откуда видно как Ангара, отражая небо, сияет и огни в деревне светятся, только лес обступил меня ещё плотнее и совсем темно стало — ничего под ногами не видно!
Вдруг наткнулась я на поваленное дерево, поняла, что лес не пускает меня дальше, уселась на него и думаю: - «чего это я рванула напролом, у леса не спросилась!» Отдышалась и говорю:
 -  Лес-лесочек, милый дружочек, прости!
    Дорогу домой помоги мне найти.
И вдруг вижу, у самых ног огонёк светится — маленький, но яркий такой. Светлячок!
Даже видно листочек зелёный с прожилками, на котором сидит он; огляделась, и вижу перед глазами плывут, мигая, огоньки - светлячки мне дорогу показывают! От радости и изумления полетела я как на крыльях, ни разу не споткнулась, не оступилась; светлячки далеко позади остались, а вскоре луна между деревьями засветилась, значит кончился лес! Вышла я точно там, где зашла, - внизу, на широкой глади реки, лунная дорожка сияла и вдали приветливо светились огни деревни, над головой торжественно звёзды мерцали...
            Выхожу один я на дорогу;
            Сквозь туман кремнистый путь блестит
            Ночь тиха. Пустыня внемлет богу
            И звезда с звездою говорит.

            В небесах торжественно и чисто
            Спит земля в сиянии голубом...
 
Дальше грустно у Лермонтова. И откуда он только знал, что с небес Земля голубая!? Думаю, Душа его могла над Землёй парить!
Бегу вприпрыжку домой, на лавочке бабушка светит белым платочком как светлячок - ждёт меня. Радостно обнимаемся!
            Ой, вспомнила ещё про светлячка! Этим летом был такой день у меня — грустный-грустный, никак не могла я вернуться в радостный поток своей жизни. Вечером развела я костёр в маленьком садике; живой огонь всегда приводит в равновесие и Душу очищает, даже пламя маленькой свечки может чудо творить! На огонь наглядевшись, легла я нА спину и стала в небо смотреть - оно сияет как голубой жемчуг, вот побежали над головой лёгкие прозрачные облачка и, собравшись у горизонта, исчезли, словно земля поглотила их. Я облегчённо вздохнула - они прихватили с собой часть моей грусти!
Вдруг выплыла маленькая сизая тучка вся в розовых кружевах и стала целовать меня чистым прохладным дождём, от ласки такой я тихо заплакала...
Муж мой пришёл, ведомый небесной силой. Он забыл о живом огне, хотя когда-то был славянином, не может теперь понять почему я могу часами молча сидеть у огня.
 - Ты вся промокла, - тихо сказал он и рядом прилёг, уткнувшись носом в моё плечо. Тут небо вспыхнуло, озаряя закатными лучами лёгкий небесный пух; всё затихло, как бывает перед сном душа затихает, предвкушая полёт в Тонкий Мир. 
Я проснулась укрытая пледом, костёр погас, но тепло его ещё струилось; на небесных просторах таинственно светились мириады звёзд, вдруг, одна спустилась ко мне и, то вспыхивая, то замирая, стала выписывать какие-то знаки над моей головой. Светлячок!
Возможно, это была Душа моей милой бабушки — в Сердце моём снова зажурчала радость!
            У бабушки было совершенно особое отношение к природе, летом все старались собрать дары леса — ягоды, грибы, травы, а ходить в лес вдвоём - самое лучшее, ты не один и никто не бежит наперегонки, вытаптывая ягоды, ломая ветки и пугая лесных жителей.
Заходя в лес, она всегда кланялась и ласково приговаривала:
            Лес-лесочек, милый дружочек,
            Покажи нам ягодки  или грибочек.
Бывало, выйдет на полянку, усыпанную спелой лесной клубникой, всплеснёт руками и меня тихо поманит, а сама радуется, как маленькая!
Это дед Магзай учил её, что всё вокруг живое — деревья, земля, вода и даже камни, всё слышит нас и чувствует какие мы есть! В школе нас этому не учили и были дивными для меня рассказы её. Это теперь наукой доказано, что всё есть живая энергия, несущая информацию, только мы разучились её слышать, а мудрые предки наши знали об этом много тысячелетий назад!
Ходить с бабушкой в лес было для меня всегда праздником, обязательно он нам что-то чудесное подарит — то гнёздышко под кустом с яичками или птенчиками, то зайчонок серенький выпрыгнет из-под ног, а то сам красавец глухарь с курочкой своей и выводком пёстреньких цыплят важно мимо пройдёт, не замечая, что мы, затаившись в траве, любуемся на них; или кукушка прямо над головой закукует и спросишь еле слышно её:
 - Кукушка-кукушка, сколько лет осталось мне жить?
Только бабушка говорила: - "Не гадай ни у кукушки, ни у цыганки, только Бог всё знает про нас."
            Она садовница и цветочница была заядлая,  постоянно на подоконниках у неё какие-то необычные цветы появлялись, не деревенские — бегонии, фуксия, фиалки разные, названий которых она не знала и по-своему их ласково называла.
Когда я подросла, мы с ней тын загородили и заложили маленький садик, посадив малину, смородину и ранетки, саженцы привезла ей племянница из садоводства. Родители наши её не поддерживали, особенно мама, баловством всё это считала; она и сейчас ещё, сидя в цветущем моём садике ворчит:
 - Чем  возиться со цветами, лучше бы побольше картошки и капусты насадила...
Говорю ей:
 - Пусть Душа твоя тоже порадуется, - не понимает, как и тогда!
На заимке у нас только у бабки Главдеи была малина посажена, разрослась она на пол-огорода и ребятишки деревенские часто лазали к ней полакомиться, только она сердилась и страшно ругалась на них.
Бабушка нам наказывала в чужой огород не ходить — отравиться можно или руки отсохнут, ну, не отвалятся, конечно, совсем, но вялыми станут и сделать не смогут того, что смогли бы сделать для вас. А то, что сам вырастишь, силу даст и ум светлый! И это правда, я постоянно убеждаюсь в том, как растения в моём пространстве слышат меня, откликаются на моё состояние и дают мне силу! 
           Я могла бы ещё долго рассказывать о моей милой бабушке, восхищаясь мудростью, добротой, терпением и жертвенностью её, осознавая при этом, как далеко ещё мне расти до неё - как былинке до неба!
Меня восхищала способность искренне радоваться тому малому, что Бог ей давал; бывало, привезёшь ей из города, где я училась, маленький подарочек или гостинец - платочек на голову, чулки или городскую саечку белого хлеба, а она руками всплеснёт и так возликует-возрадуется, что глядя на неё, сердце зайдётся и зареветь от счастья захочется, словно какое-то чудо ты сотворил! Не выдержу я тогда и, схватив её на руки, закружу по комнате и радостный смех её, как колокольчик, зазвенит мне в ухо - совсем как в детстве!
Она никогда никого не осуждала, а ведь как это сложно, особенно в мыслях!
Все трудности воспринимала как испытания данные Богом, на которые роптать грешно.
И никогда не изображала  из себя человека хорошего, доброго, щедрого, она просто была таковым, не  заботясь о том, что другие о ней подумают или скажут.
Благодарность и доброжелательность всегда готовы были засветиться на её лице!

            А теперь, я хочу закончить рассказ свой о прапрадеде моём Магзае и тех, кто был рядом с ним; может быть и писать начала я, ни с того ни с сего, чтобы только рассказать о нём. Бабушкины воспоминания, которые когда-то звучали как сказки для меня, предстали теперь такими яркими и осознанными картинками, словно кто-то Свыше пролистал перед глазами Души моей книгу их жизни.
Итак, ранней весной, когда солнце уже хорошо пригревало и звенела капель, радуя сердце, ещё по крепкому льду Ангары вернулся домой её брат Афанасий с молодой женой, которую сосватал он в общине. На двух санях приехали с ним старший сын деда и внук, жена которого зимовала здесь с малым дитём; с ними было ещё трое крепких мужиков.
И снова они готовились в путь, дед никогда ещё не был таким озабоченным, он волновался, давал указания и проверял всё сам. Из сосновых брёвен, приготовленных ещё прошлым летом, был сколочен крепкий плот; дед разжёг тогда свою кузню и выковал большие скобы, которыми скрепили брёвна. Сверху настелили толстые доски, чтобы на палубе было сухо и безопасно ходить; в центре устроили надёжное укрытие от дождя и казан для приготовления еды. В передней и задней части плота, по бокам, были закреплены вёсла и низкие скамейки.
             И вот, когда река очистилась ото льда, просохли берега и вода стала спокойной и светлой, тихо спустили они плот нА воду. Прощались в ограде дома, как-то особенно тихо и торжественно, словно навсегда - мужики низко кланялись деду Магзаю, обнимали его и за что-то благодарили.
Поцеловав и благословив правнука своего, который крепко спал в люльке, дед последним обнял сына и они неподвижно стояли так некоторое время, как два богатыря, про которых дед постоянно рассказывал внукам сказки, а может быть, - были!
 - С богом, ребятушки, славные сыны Руси-Матушки, пусть исполнится всё, как отцы наши завещали! - теперь уже он поклонился им в ноги и молча пошёл к реке, где, раздевшись до исподнего, они с младшим сыном, отцом бабушки, проводили плот от берега и предали его течению. Ничто не нарушило ночной тишины на воде, за рекой деревня мирно спала в полном мраке, только Воины, охраняя свои сокровища, таясь от чужого глаза, уходили с насиженных мест в неведомую даль.
У входа в укрытие, охраняя три кованых сундучка, в люльке мирно спал, набираясь сил, самый маленький Воин; рядом, обнявшись, сидели под звёздами его молодые родители, лелея сон своего первенца.
            Рано утром следующего дня дед разбудил всех, сказав, что ему нужна помощь; поднявшись к основанию горы, что возвышалась за огородами, они увидели в ней открытый вход в пещеру. Внучки малые хотели побежать туда, но он им не позволил, сказав, что там жил большой злой медведь, который ушёл теперь в лес и нужно завалить вход камнями, чтобы он не вернулся опять. Так они и сделали, сверху дед накидал ещё земли с корневищами, которые после дождей уцепились корнями и зазеленели
Тогда с отрядом снова ушёл Афанасий, получив от деда наказ сопровождать их до самого места и вернуться с подробным докладом. Видимо, нелёгкий и неблизкий путь был у них до нового места, потому как вернулся он только поздней осенью, когда вода у берегов уже стала замерзать.
С ним пришла младшая сестра Татьяны - Платонида. За праздничным  обедом, который приготовили в честь его возвращения, он рассказал какое хорошее место освоила община на берегу небольшого таёжного озера, окружённого горами и как трудно было туда добраться. Оказывается, уже семь лет это место обживали несколько семей; они поставили там дома, развели хозяйство, освоили землю для пашни и огородов.
            Летом на заимку сваты приезжали, Татьяну сосватали и свадьбу на осень наметили; дед Магзай тогда уезжал помогать дом ставить для молодых, хотя ему было уже далеко за восемьдесят, но он ещё крепкий и ловкий был, ходил прямо и уверенно, имел голову светлую и память надёжную!
Родители жениха тоже когда-то в общине жили; как бабушка рассказывала, народ там крепкий и здоровый был, работящий и мастеровой. Чтобы община не разрасталась сильно, они постоянно отселяли молодые семьи, которые оставались жить "в миру", и часто забирали к себе своих или чужих стариков на попечение. Обычно, те, кто селился в городах и селениях или свою заимку осваивал, они продолжали служить отшельникам, крепко поддерживая связь и помогая друг другу во всём. Так и теперь, переселившись куда-то в предгорье Енисея, они оставили много семей проживать в населённых пунктах, доступных для связи с ними.
Вот и Афанасий, который был посвящён в тайну, перезимовав на заимке, уехал в город Ачинск, дед назначил его налаживать и хранить связи. Там же осели на жительство родители его жены, которая сейчас осталась пока у деда, она ждала ребёнка, уже совсем скоро он должен был появиться на свет.
          В это лето случилось на Магзаевской заимке страшное событие, от которого ещё и в старости бабушка вздрагивала, услышав слово "бродяги" или
"разбойники". Однажды, ясным днём, во двор к ним ввалились страшные мужики в тёмных одеждах, с ружьями за плечами, их было четверо; бабушка с сестрой тихо играли на завалинке, приглядывая за малышом, который сладко спал в люльке на свежем воздухе. Дед за огородом смотрел колоды с пчёлами, которые в это время гудели и несли мёд, ветерком навевало сладкий запах от его дымокура; старшая его внучка и невестка пололи грядки и иногда доносился их радостный смех. Светлые воды реки, вобрав в себя энергию всех звёзд, солнца, земли и всех, когда-то живущих здесь добрых людей, играли в объятиях неба - они были не просто водой, утоляющей жажду - это была живая пища для души и тела! Ласточки  под крышей быстро совали корм в широко открытые рты своих ласточат и с радостным возгласом снова устремлялись в небо - всё слилось воедино в красоте и покое вечного движения Божественного Мироздания.
Вот оно - счастье! Как часто мы его не замечаем и не ценим, пока не обрушится горе на нас и не разрушит его в одно мгновение!
Верный и умный пёс уже подал тревожный голос хозяину, он безошибочно определял чужих и их намерения.
Дед подал девочкам молчаливый знак укрыться в доме и накрывать на стол, через какие-то мгновения, прихватив люльку с ребёнком, они были уже в доме.
             Со двора доносились чужие грубые голоса и хотя дедушка говорил спокойно, они всё больше раздражались и кричали. Наконец, дверь распахнулась и они, стуча сапогами, вошли в дом. Испуганные и бледные, внучки его стайкой стояли у накрытого стола; он проворно кинулся вперёд, чтобы закрыть их своим телом, но один из тёмных с силой ударил его прикладом в грудь, а другой, открыв западню, велел им спускаться в подполье. Молодая мать, обезумев от страха за своего ребёнка, крепко прижимая его к груди, быстро спустилась вниз, даже не заметив, что младенец её почти совсем раздет. Тут Марьюшка, дедова любимица, увидев как его выталкивают во двор, чтобы там убить, кинулась с криками, намереваясь спасти его или умереть вместе с ним! Воспользовавшись замешательством, дед в этот момент сорвал с верёвки сухие пелёнки и детское одеяло; сунув ей в руки, он приказал быстро спускаться, а то малой умрёт там от холода. И тут один из этих так резко рванул её за длинную косу, которой она так гордилась, что в глазах потемнело и казалось, что он вырвал её с корнем и она теперь, ещё живая, трепещется в его руках. От боли она прокусила себе губу, но горячие, пахнущие солнцем пелёнки и одеяло не выпустила из рук! Мужик грубо столкнул её с лестницы, конечно, она набила себе синяков и шишек о крепкие лиственничные ступени, но тогда она не чувствовала боли и главное - ничего не сломала. Прежде чем западня захлопнулась над их головами, внизу её успели поймать родные руки; в кромешной темноте они услышали как что-то тяжёлое задвинули на крышку подполья, простучали сапоги и стало совсем тихо.
            Только тут Марьяша опомнилась и зашептала про пелёнки и одеяло, что дед велел маленького завернуть, чтобы не замёрз. Тая, нащупав в темноте лицо её, обцеловала, смачивая тёплыми слезами радости и приговаривая, что она спасла их сыночка; она уже обмотала его юбкой ближе к телу своему, но со страхом думала как быть, когда он описается. Теперь, завязав ему головку пелёнкой и завернув в тёплое одеяло, она успокоилась и стали соображать что делать. Вдвоём, упершись руками и головами в западню, они не смогли сдвинуть
её с места, когда глаза привыкли к темноте, заметили, что наверху пробивается свет - там есть маленькое окошечко для проветривания, которое выходит во двор. Что с дедушкой, жив ли он, каждый думал об этом и боялся себе представить; наказав Даше не выдать себя, помогли ей пролезть к окошечку и послушать что делается во дворе. Спустившись, она рассказала, что злодеи всё ещё там и злятся на дедушку, а он говорит очень тихо. Тут чудо случилось, сунув руку в карман передника, Марьяша обнаружила там коробок спичек! Видимо, дедушка, когда пелёнки ей сунул, успел спички спустить в карман и теперь, собравшись на звук коробка, они обнялись радостно и решили при свете обследовать всё внимательно; вспомнили, что когда картошку вынимали и чистили в подполье, керосиновую лампу зажигали - она и теперь была подвешена на крючке недалеко от лестницы, а под лестницей обнаружили старую лопату и несколько копарулек, которыми картошку копают на поле. Решили копать лаз к окошечку, вырубая ступеньки. Тая покормила сонного малыша, пока руки были ещё чистые и уложила его на широкую ступеньку лестницы. Марьяша, лёжа на земле под самым полом дежурила у окошечка, чтобы знать когда чёрные уйдут со двора; земля была мягкая и работа быстро продвигалась.
            А в это время, во дворе, раскинув руки, моля в полу-сознании Бога спасти детей, лежал могучий, зверски изувеченный, старец. Когда мы говорим о нелюдях, мы не имеем ввиду зверей, созданных Творцом, они не способны на такое, но есть рождённые Зверем Тьмы - их и сейчас ещё на Земле хватает!
Не добившись никаких сведений от старика, который, похоже, был уже мёртвый, они решили затащить его в дом и спалить вместе с детьми; на крыльце уже стояла банка керосина, найденная под навесом.
Оставив, наконец, у крыльца своё оружие, они решили обмотать деда крепкой верёвкой, чтобы легче было затащить его в дом, не измазавшись кровью.
Дальше всё произошло молниеносно! Охотничий пёс деда Магзая - Верный, который предупредил  его о чужаках, получив от хозяина команду "ждать!", тихо лежал всё это время возле будки, опустив голову на лапы и никто не заметил зорких горящих глаз его, решив, что он слепой и глухой от старости. Всё внутри у него сжалось от ярости и негодования; теперь, увидев, что они без оружия и не могут убить его раньше чем он закончит задуманное, он выстрелил, как мощная, туго сжатая пружина, круша всё на своём пути!
            В одно мгновение он перекусил загривок, дурно пахнущий нечистью, того здоровяка, который склонился над его хозяином, пытаясь просунуть верёвку ему под спину и тут же рывком откинул его в сторону, чтобы не давил и не осквернял тело Магзая, упав ему на грудь!
В следующее мгновение он с силой полоснул острыми клыками по правой руке другого, который приготовился пнуть сапогом его в голову, порвав сухожилие и кровеносные сосуды; тот, охнув, присел, хватаясь за повисшую беспомощно руку, из которой фонтаном била кровь!
Не останавливаясь, рикошетом, он в два прыжка достиг бегущего к оружию и с размаху прыгнул ему на спину, многократно усиливая силу его падения на каменную дорожку, ведущую от крыльца к воротам! Перевернувшись в воздухе, он крепко встал между оружием и лежащим плашмя, с окровавленным лицом, врагом.
Он был сейчас прекрасен - голова его гордо поднята, шерсть на загривке играла как живое пламя, глаза сияли и оскал мощных клыков казался торжествующей улыбкой!
Убедившись, что упавший обездвижен, он метнулся к последнему, который, отказавшись от затеи воспользоваться ружьём, побежал к воротам, где пытался трясущимися руками отодвинуть заложку, которую они предусмотрительно забили клином, чтобы никто снаружи не смог её сдвинуть и войти во двор. Теперь, подпрыгнув и ухватившись за верхнюю доску забора, он пытался найти опору, подтянуться и забраться наверх, но опора не находилась, а сапоги скользили по гладким, хорошо подогнанным доскам, в голове мелькнула последняя надежда и рука его метнулась за голенище, где был спрятан остроконечный нож, но Верный расценил это движение как агрессию и, ухватив его под коленкой, сдёрнул на землю, прокусив важные связки. Вдруг он резко отпрыгнул, зафыркал и замотал головой, в чуткий нос его ударило мерзким дерьмом; подобрав отлетевший в сторону нож, он с отвращением оставил скорченного под забором "героя", навалившего в штаны!
            В следующий момент произошло что-то невероятное - Верный давно уже слышал шорохи из подполья и чуял запах Марьюшки, он едва сдерживался, чтобы не кинуться ей на помощь, но понимал, что ещё рано и опасно! Теперь он стремглав подлетел к оконцу и радостно залаял, давая знать, что можно уже выходить; тут же деревянная колода, подкопанная изнутри, поползла наружу, а пёс, вцепившись в неё зубами и упираясь лапами, помог её вытащить! Образовался достаточно широкий лаз, из которого появилась чумазая, мокрая от пота голова девочки; подождав когда она, извиваясь и цепляясь за завалинку, вылезет наружу, он, вместо того, чтобы выразить радость встречи, помчался к открытой печке во дворе, где летом грели воду для стирки и варили еду.
Он выгреб мощными лапами золу и угли и стал жрать их и валяться в этом, затем, опрокинув старую воду, он принёс к её ногам и бросил пустую миску, она поняла, что он просит пить и схватив ведро, кинулась в дом, там, на западню подполья был задвинут тяжёлый бак с водой. Поставив перед ним почти полное ведро, она удивилась когда он стал быстро полоскать свою пасть, забитую золой, фыркая и жадно лакая, пока язык не стал чисто-розовым; в конце он окунул голову в воду, а затем с силой стряхнул её. После этой процедуры, он подпрыгнул, чмокнув холодным носом её в лицо, и помчался к деду - он знал, что хозяин живой и нужна ему помощь!
            Внучка, увидев лицо деда, сначала отпрянула в ужасе, не узнавая его, но тут же упала на колени и, обливаясь слезами, стала целовать почерневшие опухшие глаза, которые он даже не мог открыть.
 - Живые, - еле слышно выдохнул он. 
 - Все живые, дедулечка, и маленького завернули в одеялко, как ты сказал!
 - Ой, совсем забыла, дедуля, сейчас я бабахну два раза! - и она умчалась, крикнув по дороге своим, что дедушка живой и она сейчас бабахнет!               
Ещё год назад он научил её стрелять из двухстволки - это был сигнал такой для своих за рекой, если два раза подряд выстрелишь, значит помощь нужна, есть опасность, если ответят один раз - значит помощь идёт! Вот и сейчас, на другом берегу отозвались выстрелом и слышны были громкие голоса, звуки спускаемых лодок и удары вёсел. Верный, жалобно повизгивая, зализывал раны своего хозяина, нет, он был для него лучшим другом, братом, отцом, сыном...
И он готов был отдать за него жизнь!
Боковым зрением Верный постоянно следил за чёрными, которых, рыкнув, загнал в угол двора, он печалился только, что из угла потом ещё долго будет так мерзко пахнуть.   
 - Верный, смотреть! - крикнула ему, пробегая к воротам, дедова внучка; не приближаясь, он, поморщив нос, показал им клыки. Поняв, что деду пришла подмога и для них всё кончено, они скукожились ещё больше, желая провалиться под землю, но она их не принимала.
Как разбойников забрали и увезли, бабушка не хотела вспоминать, а вот как дедушку Магзая выхаживали часто вспоминала и удивлялась. Сильно его тогда покалечили, красивую белую бороду его спалили и лицо обожгли; всё тело его было ножом исколото и кровь запеклась на одежде, а когда пробили голову, он уже встать не смог и лежачего били, здоровяк ему рёбра прикладом сломал и пальцы рук растоптал сапогами. За это убил его Верный, но в пасть ему кровь попала бешеного зверя, поэтому он золу и угли жрал, чтобы убить эту кровь перед тем, как раны деду зализывать!
Все собрались возле него, хотели в дом  занести, но он просил не трогать  и на земле его оставить, за бабкой Агафьей-целительницей послал, велел костёр развести рядом с ним и воды набрать подальше от берега.
            Когда всё было готово и два парня, руки сомкнув замком, принесли из лодки бабку Агафью с корзинкой в руках, она перед дедом на колени спустилась и, сняв платок с головы, седая как лунь, стала над ним руками водить. Сухие пальчики её дрожали и медленно двигались над телом его, то замирая, то продолжая свой путь. Закончив его обследовать, она вылила в ведро с водой пузырёк крепкой пахучей настойки из трав и смочив платок, не отжимая, на грудь положила деду. Холщовая рубаха его, присохшая к телу, отстала и ножницы попросив, она разрезала её, грудь обнажив - всю чёрную, в кровоподтёках. То же с ногами проделала. Затем, отрезав белую прядь пушистых волос своих, она взяла в ладонь кедрового масла и осторожно опалённую шею и лицо его смазала, пока корочкой не стянуло.
Приподняв деду голову, дали выпить ему кружку тёплого сладко-терпкого чая, после чего он смог, наконец, выдохнуть из себя застывшую внутри боль и крик, которые камнем застряли у него в горле!
            Теперь началось самое важное, сердце у маленькой бабушки от важности этой, казалось, перестало биться.
Подняв руки к небу, ведунья знак подала и все, круг сомкнув, встали плотно и руки над ним распростёрли ладонями вниз.
Голос её зазвучал как чистый горный ручей:
 
            Земля наша - Матушка родная,
            Помоги сыну твоему славному!
            Сними с него все увечья,
            Раствори в глубинах твоих огненных.
            Свяжи жилы порванные,
            Соедини косточки воедино,
            Пусть всё станет как было!
 - Да! - выдохнули все вместе

            Солнышко ясное,
            Богом для жизни нам данное,
            Освети все тела его,
            Далёкие и близкие
            Пусть каждое на место встанет,
            Как миропорядком положено!
 - Да!

            Огонь живой,
            Силой дерев наполненный,
            Очисти Душу его от скверны,
            Тёмной злобой на него пролитой!
            Радость жизни в Сердце верни,
            Чтоб Веру оно и Любовь не утратило!
 - Да!

Голос её затих. И вдруг зазвучал мощно, как океан, голос деда Магзая, силы набравший:
            Водица чистая,
            Обо всём ведающая,
            Ты звонко в реке журчишь,
            В Океан-Море бежишь,
            Туда, где гора хрустальная
            Льдом скована, с Небом связана.
            Поклонись ей, о нас поведай!
 - Да!

            Звёзды далёкие,
            Белым днём невидимые,
            Денно и нощно за нами смотрящие,
            Единым Отцом сотворённые с нами,
            Осветите мне Путь Вечный -
            Великим Творцом начертанный!
 - Да!

Он затих, на лбу его бисером капельки пота выступили и дыхание стало ровным.
 - Будет спать до утра. Боль утихла. Страшную боль и унижения испытал он, но Дух его ещё крепче стал! - сказала Агафья и дала внучкам баночку с мазью, наказав всё тело его умастить, но не двигать совсем; за ночь, под звёздами, тело само восстановит всё, что ему под силу. Воду, которой обмывали раны, просила в Ангару вылить, в том месте, где течение быстрое.
Бабушку Агафью в доме спать уложили, совсем устала она; во дворе несколько мужиков дежурить остались, огонь поддерживать. Долго Марьюшка сидела у костра возле деда, положив ручку ему на лоб, ведь он был ей как мать. Душа у неё болела - отец с реки не вернулся, чего не бывало раньше. Мужики выходили на берег, разговаривали тихо, где-то вдали голоса слышались. В воздухе напряжённо было. Тая принесла покрывало ей и она, свернувшись комочком, заснула возле деда тревожным сном.
            Верный, который терпеливо лежал рядом, быстро исчез как только она затихла, он давно уже понял, что на реке что-то случилось - молодой хозяин домой не вернулся. Гонимый каким-то чутьём, он помчался вдоль берега, вниз по течению; вскоре в нос ударило запахом взмыленной лошади, давно не чищенной, под седлом. На лугу он увидел пасущихся лошадей, спутанных, в упряжке для верховой езды; пробежав ещё немного, он вдруг ощетинился и напрягся всем телом, учуяв знакомый запах сапог сегодняшних чёрных гостей. Крадучись, приседая, шёл он неслышно по следу, готовый к схватке, но тут новый запах, родной, защекотал его нос, в голове что-то вспыхнуло, осенило и он уже нёсся галопом вперёд!
Впереди, в траве, темнела лодка, вытащенная на берег - что-то недоброе в этом было. Часто брал его молодой хозяин с собой, гасить или зажигать бакена на реке, но лодка всегда на воде оставалась. Так и есть - неловко лежал он на дне её и на голос его призывный никак не ответил; тогда громко залаял пёс и протяжно завыл, голову в небо запрокинув, в темноте мужские голоса отозвались, по имени его называя, и лодки с зажжёнными факелами, быстро поплыли в его сторону.
            Утром, проснувшись до рассвета, дед тихо лежал, прислушиваясь к Пространству, которое уже всё, случившееся вчера, приняло в себя и по страничкам книги свей живой разложило. Тело его продолжало трудиться, порушенный механизм свой отлаживая; сбоку, уткнувшись носом ему в плечо, внучка теплом дышала; у ног Верный тихо ждал и как только дед о нём подумал, поднялся и рядом прилёг, голову на грудь положил, тяжело вздохнув. Этот вздох и склонённая голова верного пса его, подтвердили, что сына он потерял; и слёзы не смог удержать - непослушно переполнили они глазницы и горячими струйками стекли по лицу, остывая в волосах. Впервые почувствовал он себя стариком...
С крылечка, уже освещённого солнцем, тихо спустилась Агаша и к нему подошла.
 - Не смотри, во сне приснится, - тихо сказал он.
 - Ты самый лучший, - прошептала она, нежно коснувшись пальцами ещё влажной  щеки его.
"Ты - герой! Никто бы не смог это вынести! Я с тобой, твоя боль - моя боль, моя сила - твоя сила..." - услышало его сердце.
Только внучке своей, Марьюшке, когда она сильно болела, в горячке лежала,   рассказал он сказку про их любовь с самого детства - радостную и светлую; только пожениться им не довелось - оказалась она сестрой его в четвёртом колене.
            Тяжёлое тревожное время было на Магзаевской заимке после тех страшных событий. Все ждали приезда Афанасия, который обещался в конце августа. Внучки держались стайкой, как напуганные птицы; в лес за ягодами и грибами редко выбирались, если только кто-то из-за рекой с ними ходил.
Дедушка без дела не сидел, но какой-то тихий и задумчивый был, а то вдруг встрепенётся, в ладоши громко хлопнет и радостно вскрикнет: - "Ай, молодцы, ребятушки! Молодцы!" и глаза его заблестят, лицо радостью наполнится!
Родные думали, что у него от потрясения такого в голове что-то помутилось.
Но однажды, поманил он к себе внучку, бабушку мою будущую, и говорит:
 - Не пугайся, душа моя, я не сошёл с ума, я разговариваю с теми, кто ушёл в другой мир, а они меня без слов слышат! И ребят наших хвалю, радуюсь, что успели в надёжное место уйти и забрали с собой то, что хранить нам завещано было! И палец подняв, добавил:
 - Только пока молчок, ещё не время! Внучке своей расскажешь как всё было.
Он ласково погладил её голову
 - Покажи ка мне коску свою, - она наклонилась, косу подняв - там, где злодей выдрал ей хорошую прядь волос вместе с кожей, наросла новая розовая кожица, но никаких признаков волос там не было.
 - Вот, памятка тебе осталась на всю жизнь, - вздохнул он и поцеловал эту розовую плешинку.
А когда бабушка рассказала эту страшную историю про разбойников, мне было десять лет, как ей тогда, и сразу захотелось посмотреть то место, где волосы выдраны были. Я часто её расчёсывала и заплетала косу, особенно после бани, но ничего не замечала; и правда, я нашла там гладкое белое пятнышко и поцеловала его, из жалости к той девочке.
А бабушка вдруг заплакала и вспомнила, как дедушка тогда её так же поцеловал.
            Афанасий приплыл из Ачинска на товарном пароходе, который шёл до Свирска, нанявшись на него помощником кочегара. В Свирске жил с семьёй младший брат его Михаил, от него и узнал он печальные новости; съездили до брата Николая, который жил неподалёку, под Черемхово и уже все вместе явились к деду. Там и порешили заимку оставить: деда с Марьяшей разлучать не стали и поехали они к брату Михаилу на жительство, прихватив с собой Верного. Платашу к сестре Татьяне определили, а сестру Дашу Афанасий с собой в Ачинск забрал.
Много народу тогда собралось на заимке, чтобы с Магзаем проститься - уважали его и любили; ребятишек своих привезли и он целовал в маковку и благословлял каждого на жизнь добрую. На берегу Ангары простился он и с Агашей, обняв её: 
 - Тут уж не увидимся с тобой боле, наметил на то лето, как восемьдесят восемь подступит...
 - Поди, дождусь тебя... - тихо она ответила.
Так и случилось!
Как приехали к Михаилу, только денёк огляделся он, спланировал всё и за дело взялся, как будто проверял - не забыли ли руки его дела всякие делать, а может насладиться хотел деланием этим. Или память светлую о себе оставить!
У дома пристройка тёплая была, можно было из дома в неё заходить, но и с улицы вход был отдельный - вот туда-то и захотел он поселиться и внучку в помощницы к себе "заманил"!
В тот же день сходили они до знакомого столяра и он заказал у него разные заготовки из берёзы просохшей, на бумаге ему всё пометил.
 - А закажу ка я тебе два кедровых сундучка, под приданое внучкам моим, сам я уже не успею, - обрадовался дед мысли такой хорошей!
Никого не забыл дед Магзай, всем подарочки сготовил - большим и маленьким, до самого лета трудился! В пристройке постоянно народ был, особенно ребятишки радовались - дед давал мастер-класс! А главное, он показывал, что человек всё может своими руками и даже в глубокой старости, если радость жизни его не покинула!
            За несколько дней до его дня рождения Афанасий приехал с Дарьей, ей уже тринадцать исполнилось - совсем девушкой стала. Дедовы внуки знали, что он слов на ветер не бросает, поэтому собрались все в назначенный час, чтобы проститься, пока живой.
Накануне велел он баню истопить и напарить его берёзовым веником.
Не захотел в доме ночевать:
 - Хочу под небом сегодня уснуть... 
Вынесли кровать и во дворе, под берёзкой, поставили, где вечером солнце нежится перед сном. Все понимали, что это последние его желания.
Внучки рядом стояли, вдруг чего-то спросит! Уже три дня он от еды отказывался, только чай травяной пил.
 - Дедуля, покушать хочешь? - осторожно спросила внучка.
 - Миленькие мои, я уже столько всего съел за свою жизнь, а вот огурчик бы свежий понюхал ещё! - помолчав, добавил он. На огуречной грядке, среди зародышей, нашли один покрупнее и радостно принесли ему. Он долго нюхал его, гладил колючие пупырышки, но есть не стал, зажав в ладони.
Солнышко осветило его и, прикрыв глаза, он понежился, вспоминая что-то с улыбкой. Внуков позвал, которые тихо разговаривали, сидя на крыльце.
 - Вот, родные, последний наказ вам даю, да вы и сами знаете - живите дружно, по-совести, своих держитесь, - он помолчал.
 - Афанасий, с тебя особый спрос - ты на службе, береги себя. Кланяйся всем.
 - Николай, Дарьюшку у себя оставь, пусть сёстры рядом живут, помогают друг дружке - без матери росли, связь у них крепкая.
 - Михайло, сестрицу в худые руки не отдавай, Душа её светлая, ранимая.
Сёстрам приданое соберите все вместе, чтобы было с чего жизнь начать. Деньги, что мы с отцом вашим скопили, поделите сёстрам, как в силу войдут.
 - Простите, если что не так случалось - больно строгий я был, но всё от любви к вам! Теперь идите все с богом, почивать буду. 
Один за другим подходили родные к нему - поцеловать, прикоснуться.
Светлым лицо его было.
          
            Рано утром, на лодке, вестника отправили в Берёзовку, сообщить о кончине Магзая, только навстречу оттуда тоже вестник шёл, который сообщил, что ночью умерла бабка Агафья - целительница.

            Бабушка моя часто повторяла, будто дед Магзай слышал от своего деда, что придут такие времена, когда в домах у людей будет и ночью светло как днём, а ещё, что вся земля будет говорящей паутиной опутана!
Когда на нашей заимке в пятьдесят девятом году свет провели, я училась тогда во втором классе и мы с бабушкой решили, что это он об электрических проводах говорил! Но теперь уверена - об Интернете!
"Вот тогда и закончатся наши скитания долгие, не нужно будет прятать знания - всё тайное станет явным!" - так он говорил!
А ещё, думаю, не случайно моя милая бабушка и далёкий прапрадед на тонком плане явились ко мне - должно быть заметили, что я петь перестала!
Мама моя с приходом старости в такое уныние впала, ничто её не радует и каждое утро начинается с бесконечной жалости к себе, жалоб и стонов.
Я, наверное, слишком близко это к сердцу принимаю и пытаюсь прожить за неё эту старость, тогда выкидывает меня из потока моей собственной радостной жизни! А я казалась самой себе такой мудрой - могу всё принять, отпустить, изогнувшись, препятствия обойти, безусловно любить...
Почему же я силы так много теряю!?
Как красиво, в любви, прапрадед мой умирал!
Спасибо предкам моим, что показали мне это!
Завтра с утра попробую снова запеть...