Счастье есть

 Николай жил в одном захолустном посёлке Московской области. Такого рода посёлки и деревеньки впрочем опоясывали как лишай всю Россию.Поэтому дивиться там было не чему. Да никто  и не дивился. Все жили, мерили свою жизнь баснями, пили горькую и вели счёт на убыль. Посёлок был совсем не примечательный. Не было в нём не важной зелени аллей, не перекошенного плевком коммунизма Дома Культуры. Один лишь вечный Владимир Ильич. И тот с раскроенной головой. Наш подранок- для местных аборигенов. В один из дней посёлка кто-то спьяну костерил Ильича и видимо захотел физической расправы. Одна буйна голова была разбита другой. Лысоватый череп вождя дрогнул и дал трещину. Пришлось местным деятелям наспех замазывать цементом шов коммунизма. С тех пор В.И. больше походил на больного с водянкой головного мозга. Он лишь по-прежнему простирал правую руку вдаль. За это памятник местные алкаши прозвали "пол-седьмого". Потому как рука вождя показывала на старый винный магазин, работавший до семи вечера.Пол-седьмого, мол, успей затариться, - напоминал Ленин.
Жизнь в посёлки была бы совсем беспросветной если бы не близость к железной дороге. Точнее к электричкам. До ближайшей станции можно было пройти, минуя лесок и не большой пруд, минут за 15. Старики же ковыляли это расстояние добрых две четверти часа.
Электрички с самого утра наполнялись разноцветной массой народа.Каждый расталкивал себе свободное пространство как мог, чтобы и задницу посадить и карманы от воров уберечь. Каждые 3-4 минуты входили и выходили дети, молодые и старики. Все со своими баулами и думками. Поберушники расталкивали локтями мельтешащий народец горланили о своих чаяниях. Бойкая торговля ненужными вещами перекрывала объявление станций. Милиционеры и контролеры одинаково гоняли "зайцев" из норы в нору. Всё это был сериал. мыльная опера, почище Просто Марии и Санты Барбары.
В один из дней. Одинаково серый, однобоко угрюмый день, Николаю пришлось ехать в Москву. Не любил он такие поездки. Даже ненавидел.Как говаривали старики "до инфаркту". Но что поделаешь, лекарства нужные купить можно было только в столице.
Стихийность одного из московских вокзалов сразу давала понять. кто здесь новичок. Николай выплыл из вагона и побрел к выходу. Нужно было отдышаться после почти трех часов людских объятий, воя поберушек и клича торговых. Отдышаться, выкурить сигарету. А потом в метро. Где такие же цепкие взгляды, тоже месиво тел и стук колес. Нужная аптека была на Каширской неподалеку от большого онкоцентра. Николай достал бумажку с подробными инструкциями и чертыхаясь двинулся к намеченной цели.
Окружают меня все те же лица,- думал он,- что и у нас в посёлке. Только в глазах тоски больше, злобы больше. И чебуреками от них пахнет. Все грамотные, с книгами, с умным видом. А спроси по делу- так дурак дураком каждый. куда не плюнь- одни дураки в столице. На провинцию одна надежда. Одни пялятся, другие скалятся. Разделила людей железная дорога. Одним по горлу острыми колесами прошла, другим тоской на рельсы лечь велела. И никто никого понять в этой тоске не может.
Выходил из метро Николай еще более уставший чем из электрички. Хорошо, что до аптеки недалеко. Минут пять-семь сосед сказал.
Аптека и правда оказалась на своем месте. и лекарство нужное было куплено без всяких лишних слов. Это давало надежду на обратную дорогу в более приподнятом настроении.
На вокзале Николай прежде взял четвертинку, а уж потом билет. Еще раз покурил на дорожку и двинулся в путь.Где ждало его почти три часа гуманоидной веры, что все мы с одной планеты, короткий  путь через лесок и пруд, Ильич с гидроцефалией и знакомое поселковое счастье- тишина и умиротворение.