Я и диван

У меня есть диван. Я ложусь на него, чтобы ничего не видеть и ничего не слышать, и в то же время проникать в самую суть вещей. Я могу лечь на живот и неистово спать, или, широко перевернувшись, раскинув руки, пялиться в девственную белизну потолка. Каждый день я ложусь на него, как в последний раз, даже если мне через пять минут нужно вставать и уходить вон. Даже если я просто проходил мимо.

Счастливые мгновения жизни, когда я просыпаюсь на диване далеко за полдень, после живительного послеобеденного сна. В волосах и бороде еще тают застрявшие клочки туманной неги и лохмотья сонных миражей. Сновидения окружают мою голову обрывками косматых облаков и не спеша растворяются в пространстве от моих попыток ухватиться за них. Я свешиваюсь с дивана и смотрю вниз. Где-то там, далеко, на холодном полу стоят мои тапки. Я заглядываю вниз, будто в яму. Слезать в нее не больно то хочется.

Леса и диваны – вот мои храмы. И если с лесами все более-менее понятно, то с диванами еще не все и не для всех очевидно. Итак, диваны. Только пребывая на диване мне по-настоящему хорошо. Только там я нахожу утешение, и только там я могу понять, кто я такой на самом деле.

Утлый диван есть мой плот, на котором я держу оборону среди бушующей суеты и набегающей скуки. Лежать с закатившимися глазами есть мой марш доброй воли. Тихий всхлип пружин и объятия пледа есть мой миф о том, что я был когда-то несчастный, прислоненный к стене человек. Протяжный зевок и кошка в ногах есть мой путь, и пребывание в этом пути утолит все мои печали.

Диван – настоящий, верный, надежный друг любого мужчины. Хоть продавленный, хоть обоссанный, или, как у меня – не продавленный и не обоссанный, с приколоченной над ним полкой, откуда можно выудить книжку по настроению и повалиться на спину, провалиться в безвременье. Но в любой книге может поджидать разочарование, а в диване – никогда.

Диван есть центр дома. Достойный престолонаследник русской печи, от которой пляшет все остальное. Родной брат сундука, на котором можно было и сидеть, и спать, и прятать добро от разбойников, и самому прятаться от суеты и любопытных глаз неугодных людей. Важный и неотъемлемый, как самовар, вокруг которого собиралась вся семья, чтобы удостовериться, что все в порядке. Но где теперь сундук и самовар? А диван – вот он. Я приглашаю всю свою семью пить чай на диван. Стол не важен. Если мне понадобится стол, я пододвину его к дивану, а не наоборот.

Алтарь. Трон, на котором восседает или возлежит хозяин – глава семьи – батя - я. Отсюда батя противостоит устройству мира и борется с установленными порядками. Размышляет, как жить иначе. Жизнь – это борьба, и только в борьбе ты понимаешь, что жив. Прямо не вставая с дивана. Прямо в семейных трусах. Как известно, батины семейные трусы выражают куда больший протест, чем крашенный в фиолетовый цвет ирокез сына. Диванное лежбище – это место сопротивления, где новые формы свободы сталкиваются со старыми архаичными формами власти, долга и обязательств.

Диван есть храм. Бога то везде одинаково – и в иконе, и под ободком унитаза, и в утренней росе, и в случайной пуле. Но на диване я ощущаю его явственнее и он представляется мне понятнее. Оттого кажется иногда, что в диване бога чуть-чуть, но больше. Думать, что это так, приятнее. Думать лежа, пуская корни, прорастая вглубь – себя.

Может быть, это звучит как богохульство. Ну и пусть. Лежа на диване я понял, что бога нельзя оскорбить. Все что есть – от него. Даже богохульство. Даже неверие в него. И в самом слове «бог» нет ничего святого и сакрального. Это просто указатель, который указывает на ту реальность, где это понятие работает. Пролежав на диване пятнадцать лет, я понял, что бог не существует в том качестве, в котором его мыслят большинство существ, потому что нет ни одной причины, по которой он не мог бы явить себя однозначно, выйти из тени веков и сказать – вот он я! Пролежав еще пятнадцать лет, я стал ловить себя на мысли, что вглядываюсь во что-то, что еще не до конца понимаю, что это такое, но похоже на самое главное.

Если хотите проверить, умна ли кошка - положите на видном месте пустой пакет. То, что кошка постарается забраться в пакет, и будет показателем ее интеллектуальной развитости. И наоборот, если хотите проверить, глупа ли собака - прокатитесь рядом с ней на велосипеде. Умная собака не обратит на вас никакого внимания. А если хотите проверить, умен ли человек, занесите в его комнату диван. Понаблюдайте, как непреодолимая сила побудит испытуемого сесть на него. Но все же наилучший результат будет достигнут, если человек на него ляжет, тем самым увеличивая площадь соприкосновения с благодатной поверхностью дивана. Объяснить свое поведение испытуемый, скорее всего, не сможет.