V. Адаптация. Пробуждение души

Почему я решила, что это уже адаптация? Потому что были проблески. Не стабильные, но все же… Проблеск случился и в этот день.
С утра мы со всеми детьми поехали в поликлинику. Сын заболел, надо было показать его педиатру, к тому же решила зайти  с Мариной к ортопеду и лору, которые принимали в этот же день. Поликлиника находится от нас совершенно не в шаговой доступности. На машине добираться до нее полчаса без пробок. А  с пробками…  Приходилось выходить из дома часа за два до приема.
Марина очень завидовала брату, что тот заболел. Не знаю почему, но в их детском доме болеть считалось «круто», и чем больше ребенку давали лекарств, тем выше был его «статус». А тут что-то уж третий месяц на исходе, а Марина так и не заболела ни разу. Я-то понимала, что она просто не расслабилась еще. Накануне девочка старательно кашляла во время осмотра педиатра, а он все равно сказал, что здорова. Однако зависть сложная штука…
В кабинете педиатра, пока врач осматривал мальчика, Марина успела залезть во все шкафчики (границ-то для нее никаких не существовало), нашла чайные принадлежности, порылась в сладостях. Потом сгребла все медкарты в кучу. После моего замечания разложила их по местам, другим, конечно же. Навела СВОЙ порядок. Ну да ладно.
После педиатра мы попытались прорваться к лору. В нашем городе он один на несколько детских поликлиник, работает в режиме постоянного цейтнота. Мы попросились как многодетные без очереди – нам отказали. Тем не менее, у меня не было желания приезжать только ради лора еще раз, поэтому я твердо решила дождаться приема и показать Марину врачу.  А медсестра утверждала, что кабинет закроется ровно в 12:00, даже если врач  не успеет всех принять (он был совместитель). Стали ждать. Марина постоянно пыталась улечься поперек стульев, задрать ноги на стену и все в таком же духе. Я время от времени ей делала замечания и пыталась усадить, но она повторяла все снова и снова. И вот через час ей надоело ждать. В какой-то момент я, в очередной раз усадив ее на попу, отвернулась к младшей дочке, которая резвилась и брыкалась. Малышке тоже не хотелось сидеть на одном месте, даже на руках,  она просилась постоянно на пеленальный столик, с которого потом пыталась спрыгнуть вниз головой.
В этот самый момент Марина исчезла. Я повертела головой, ее нигде не было. Оставив сына дожидаться меня, я пробежалась по длинному коридору от начала до конца - безрезультатно. Вот что можно было подумать? Ушла на улицу? Там вахтер не должен был выпустить ребенка одного. Вдруг я краем глаза заметила, что дверь, которая ведет на пожарную лестницу, неплотно закрыта. Кто-то подглядывал за мной через щелку. Вытащив Марину на белый свет, я снова усадила ее на стул и строго настрого запретила вставать без спроса. Тут сын подбежал:
- Мама, а можно я пойду вон туда с Леной поиграю, - он уже познакомился с какой-то девочкой и они вместе играли фигурками зверюшек.
- Иди, сынок. Только играй так, чтобы я тебя всегда видела.
Малыш с Леной копошились и хохотали рядом на стуле. Я невольно засмотрелась на их игру. Какая же у детей богатая фантазия!
- Марина, хочешь поиграть вместе с ними? Марина! Ты где???
После очередной пробежки я нашла девочку на полке для сумок под пеленальным столом. В третий раз Марина попыталась скрыться за дверью первого попавшегося кабинета. Все! Мое терпение лопнуло. Я одной рукой схватила ее за запястье и крепко сжала.
- Если ты не можешь просто посидеть, поиграть или хотя бы предупредить меня, куда ты направляешься, будешь сидеть рядом со мной!
На одной руке я держала 10-килограмовую малышку, которая вертелась, вырывалась и жаждала активно двигаться. Другой рукой я крепко удерживала руку Марины. Девочка тоже отчаянно вырывалась и рыдала во все горло.
- Мама, отпусти меня!!! Я не хочу, чтобы ты меня держала!!!
Марина царапалась, как кошка, извивалась, пыталась высвободить руку. А я сжимала запястье все сильнее и сильнее, при этом внятно, громко, но спокойно проговаривая:
- Мама всегда должна знать, где находится ее ребенок. Сын спросил разрешение, теперь играет с Леной, и я спокойна. Я знаю, где его искать. А ты, Марина, поступаешь плохо. Ты убегаешь, прячешься. Так делать нельзя. Надо всегда ставить маму в известность о том, где ты находишься.
Марина рыдала все громче и громче. Периодически переходила на крик, и все так же продолжала отчаянно вырываться и царапаться. Так прошел еще час. В это время начал принимать ортопед, и так как к лору очередь была еще большая, я решила отлучиться ненадолго и вернуться после ортопеда. Однако ровно через десять минут очереди к лору на месте не оказалось. Выяснилось, что врач всем, кого не успел принять, выдал направление в ЦРБ, а сам работал с последним пациентом. Но нет! Я не могла еще куда-то ехать, у меня просто внутренних ресурсов на это не хватило бы. Я решила попасть в кабинет во что бы то ни стало. Заняв стратегическую позицию возле двери, я посветила сына с Мариной в свой план.
- Дети, внимательно смотрите на дверь. Нам очень важно попасть на прием к врачу. Поэтому, как только эта дверь откроется, вы стразу же заходите внутрь. Это надо сделать быстро, пока дверь не успели запереть. Ясно?
- Да.
- Марина, когда ты окажешься в кабинете, сразу протяни доктору свою карту и скажи, что тебе нужна справка для детского сада. Если не справитесь, то нам придется еще раз приезжать сюда, чтобы попасть к этому доктору. Понятно?
- Да.
- Хотите еще раз сюда ехать и долго ждать врача?
- Нет!
- Тогда будьте внимательны.
Сын уселся возле двери на пол и… через пару минут уснул... А Марина… Марина вся извертелась, обтерла все стены и постоянно как бы невзначай удалялась от двери. Если я ее подзывала, то она, все так же обтирая стены, отходила еще дальше. Ррррррр
Я подвела девочку к самой двери, через минуту все повторилось в точности. Я еще раз ее поймала за руку. Еще раз все объяснила. Она клялась, что все понимает, но делала совсем наоборот. В руках у меня была малышка, рюкзачок и еще увесистый пакет с медкартами, подгузниками, пеленками, питанием и бутылочками. Ну, совсем не было возможности удерживать Марину возле себя.
Наконец-то дверь открылась.
- Марина, скорее заходи к доктору!
Девочка, все дальше удаляясь, терлась об стены уже на расстоянии 10 метров от двери в кабинет. Я сунула в зубы свои пакеты, схватила спящего сына, затащила весь свой табор и багаж в кабинет врача, а сама выбежала ловить беглянку.
Марина нога за ногу со скучающим видом вплелась в кабинет. «И пусть весь мир подождет!» Я затараторила извинения и объяснения, что-де так и так, многодетная, опекамая, живем далеко и прочее и прочее. Но врач и медсестра, как ошарашенные, смотрели на наш спектакль и далеко не сразу отреагировали на мои слова.
- У нас прием окончен.
- Я понимаю. Мы не займем много времени, нам только подписать карту для сада.
- Ну, ладно, иди сюда, красавица.
Марина все еще терлась об дверь и не пошевелилась после приглашения. Я подвела ее за руку, она сопротивлялась.
- Садись, - пригласил доктор.
- А почему Вы не спрашиваете, как меня зовут? Я - Марина. Марина Тимошко.
- Ну давай, Марина, я твое ушко посмотрю.
- Я не дам, - девочка с силой оттолкнула руку доктора, - мне так будет больно!
Врач растерянно посмотрел на меня. Я пожала плечами.
- Я не буду делать тебе больно. Я только посмотрю твои красивые ушки.
- Нет, мне больно, больно. АААААА!!!!! – При этом врач еще даже не донес руку до ее уха. Пришлось мне усадить малышку на пол и взять Марину за руки.
- Не бойся, я с тобой. Я никому не позволю сделать тебе больно. Посмотри на меня!
- Давай другое ухо.
- НЕЕЕЕЕТ! Убери эту штуку, она мне делает больно!!!!!! – Я сжала руки еще сильнее.
- Марина, давай дышать вместе. Доктор не сделает тебе больно, он хороший и просто смотрит, какие у Марины красивые и здоровые ушки.
- Поворачивайся, давай я посмотрю твой носик.
- НЕТ! МНЕ больно, больно, больно!!!!
Справку нам подписали. Цель была достигнута. Я еще раз извинилась за бесцеремонное вторжение, но они уже понимали, что еще раз мне приехать действительно тяжело.
Домой мы добрались часам к двум. Тихий час дети полностью проигнорировали. Им было необходимо выплеснуть накопившуюся энергию. Через пару часов нам пора уже было собраться на кружки. Марина снова затягивала время и всячески сопротивлялась.
- Может  тогда не пойдем? Останемся сегодня дома, отдохнем и просто вместе поиграем?
- Пойдем, - хныкали дети. - Хотим на мукосольку.
- Тогда собирайтесь.
Сборы затянулись до критичной точки, впору было бежать бегом. Я достала санки, чтобы довести их вместе.
- Я не поеду на санках, я пойду пешком, - заявила дочка.
- Марина, нам придется сейчас почти бегом бежать. На санках быстрее.
- Я буду бежать.
- Точно?
- Точно!
По стечению обстоятельств, мы ввели на днях два новых правила, которые я неукоснительно заставляла соблюдать. Первое, нельзя менять свое решение. Если сказала пешком – значит пешком. Без каприз. Надо было начинать учить девочку видеть причину и следствие, а так же отвечать за свои слова (смена решений – это один из способов контролирования взрослых детьми с РРП). Второе правило запрещало закатывать истерики на улице и валяться на дороге и под машинами. Наказание – лишение прогулки или кружка (в зависимости от того, куда мы направлялись).
Так как Марина затянула сборы, мы реально могли прийти к концу занятий, поэтому стартанули довольно бодрым шагом. Разумеется, заданная скорость не понравилась девочке, темп могла задавать только она. Через пятьдесят метров дочка уже валялась с криками на снегу, перекатываясь с боку на бок.
- Марина, тебе тяжело идти быстро? Давай тогда не пойдешь на мукосольку. – дочка сразу же вскочила, как будто просто поскользнулась. - Ты долго собиралась, теперь надо идти быстро. Почему ты не одевалась, когда я тебя просила?
- Я буду одеваться!!!! АААА!!!! Я хочу на мукосольку!
- Тогда пошли. Пойдем быстро – успеешь, медленно – не успеешь. Все зависит только от тебя.
- Я пойду на мукосольку!!! – Но через пару шагов Марина снова картинно растянулась на тротуаре. Началась истерика. Она устала - это раз, ситуация выходила из-под ее контроля - это два, темп задавала не она – три. Все было бы проще, если б она согласилась ехать на санках. А теперь я просто развернулась и тихим шагом побрела в сторону сада. Спешить было некуда. Правило нарушено, этот жизненный урок будет стоить мне денег, но все же я считала, что это малая плата за усвоение необходимых правил. Надо будет потом проговорить всю эту ситуацию, чтобы она это головой поняла.
Через несколько шагов, я  остановилась, ожидая дочь. Марина кричала все громче и громче, переходя временами на визг. Чего она хотела добиться? Чтобы я посадила ее на санки? Могла бы попросить уж тогда. Но вот беда, девочка крайне редко просила. Просить – значит признавать свою слабость и зависимость, значит признаться, что она нуждалась во мне, в моей помощи, просьба – признак доверия между ребенком и родителем. Я была в тупике. Что мне делать?
Вдруг раздался сигнал автомобиля. Марина уже ползком доползла до дороги, улеглась там (это была не основная проезжая часть, а поворот к домам) и теперь демонстративно перекатывалась с боку на бок, размахивая руками и ногами, под колесами машины. РРРР!!!!! Малышка за пазухой, сын в санках, в руках тяжелый пакет с двумя наборами для кружка: мука, соль и другие нужности. Я бросила все это на землю, схватила дочь за плечи и кричащую-брыкающуюся перетащила на тротуар.
- Я пойду на мукосольку!!!!!
- Пойдешь в следующий раз. Сегодня ты уже опоздала.
- Я пойду на мукосольку! Я пойду на мукосольку!!!!!! АААААААЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ!
Аутотренинг какой-то. Неужели, если громко кричать, то время обратится вспять? Мы опоздали. Точка!
Худо-бедно добрались до садика. Я переодела сына и отправила на кружок.
- Я тоже пойду с братом!
- Это не твоя группа, там одни малыши.
- Ну и что! Я пойду с малышами!
- Ты нарушила правило. Мы договаривались, что за истерики на улице ты лишаешься кружка или прогулки.
Марина плакала, грустила. Мне на самом деле было ее жалко. Но сделать я ничего не могла. Ей действительно не разрешили сходить с малышовой группой. А она так любила все занятия и с таким увлечением всем занималась, что я только диву давалась. Дома она проявляла абсолютную непробиваемость в любых занятиях. В итоге я махнула на все это рукой, решив не портить и так нестабильные отношения, а сосредоточить свои силы на общении и привязанности. А рисовать и лепить пусть учат пока другие люди. Так что я понимала, что Марина действительно расстроена. Тем более ей было обидно, что брат пошел, а она не попала.
Через полчаса у Марины начинались танцы. Мы переоделись в спокойной обстановке и она убежала заниматься. А вот после занятий Марина совершенно никак не могла одеться. Обычно мы переодевались в центре холла на круглом диване. Вокруг толпились родители с детьми, с других этажей (холл высотой в 3 этажа) поглядывали наблюдатели. Девочка постоянно вертелась, пытаясь охватить взглядом всех вокруг, но, разумеется, это было невозможно.
- Марина, если тебе нужна моя помощь, то надо одеться сейчас. Малыш болен, ему надо домой. Давай помогу.
- Я сама!
- Хорошо, если понадобится помощь, я рядом. Только одевайся быстрее. Когда малышка будет в слинге , я уже не смогу тебе помочь. Поняла?
- Да!
Сын бегал как заведенный, лавируя между людьми, и хохотал во весь голос. Мне сложно было его догнать, потому что я не могла так легко протиснуться между людьми, не толкая их. А на мои слова он отвечал новым взрывом заливистого смеха. Мальчику остро не хватало моего персонального внимания, и он добивался его разными способами. Игра в догонялки была его излюбленной формой. Так он заставлял меня с ним взаимодействовать. Обычно это происходило после сада. Я ему подыгрывала и давала желаемое. Но, как правило, это происходило в группе, без такого столпотворения и не в присутствии Марины.
Малышка моя надрывалась сиреной. Она очень боялась спускаться с ручек, такая мамошница. А тут еще столько чужих людей, целый лес! Она все время лезла повыше на спинку дивана и пыталась оттуда запрыгнуть ко мне на руки. Я взяла доченьку и начала ее одевать. Марина быстро оценила маневр младшей сестры - чтобы держать всех в напряжении, надо делать что-то опасное. Балансирование на краю дивана вполне подойдет. Девочка тут же взобралась на сидение с ногами, стала спиной к краю (на полу в холле был кафельный пол, это добавляло зрителям адреналина) и начала изображать, что она на грани опасного падения. Проделывала Марина это несколько раз подряд, каждый раз убеждаясь, что еще одна группа наблюдателей заметила ее отчаянные попытки «сохранить равновесие».
Я видела и ее балансирование и отслеживание реакции окружающих и пыталась просто игнорировать, чтобы не выдать свой испуг и не дать ей еще одно оружие против меня.
- Марина, одевайся. Я уже почти собрала малышку.
- Щас!
Одеваться она еще и не начинала. После моего замечания, девочка взяла наконец-то колготки в руки и стала их вертеть, пытаясь определить, где зад, а где перед.
- Чья это девочка? – вдруг услышала я суровый окрик.
- Моя.
- Вы совершенно за ней не смотрите. Она только что чуть не упала с дивана.
- Да-да, уже несколько раз. Я все видела! Да так опасно, у меня аж сердце ёкнуло от страха.
- Вы слышите?
- Слышу. Что Вы от меня хотите?
- Объясните своей дочке, что так делать нельзя.
- Вот девочка, попробуйте ей объяснить. Может у вас лучше получится, а мне еще с двумя малышами надо справиться.
- Деточка, - обратилась нянечка к Марине, - понимаешь, нельзя с ногами залезать на диван.
- Мне мама не разрешает стоять босиком на холодном кафеле.
- Так ты не вставай на пол, сидя одевайся.
- А я так не могу.
- Смотри, вот так надо.
- А я так не могу.
- Ты попробуй.
- А я так не могу.
- Может, тогда вы поможете ей одеться? – обратилась нянечка ко мне.
- Может и помогу. Только куда мне деть малышку?
- Давайте я помогу ее подержать,  - предложил кто-то со стороны.
- УУУУУУАААААААА!!!!!! УУУУУААААА!!!!! – малышка панически боялась чужих людей. Мамошница.
- Ой, она меня боится, - мне протянули девочку обратно.
- Ну, как-то ведь надо… ведь упадет же…
- Вы не знаете ни ребенка, ни ситуации, а уже спешите меня научить, как мне надо воспитывать своего ребенка, – мое раздражение и напряжение росли с каждой минутой,  - Если страшно – помогите, подстрахуйте. Если не можете, не дергайте итак задерганную мать.
- Мама, я хочу писать,- сынок наконец-то перестал накручивать круги  и сам подошел ко мне. У него было подозрение на цистит, так что я не могла попросить его потерпеть.
- Беги скорее в туалет, я мигом.
На ходу я разложила Марине одежду правильной стороной и в правильной последовательности, дав краткую инструкцию.
- Пока мы в туалете, надень кофту и штаны, -  сама схватила малышку под мышку и помчалась вслед за сыном.
Провозились мы прилично времени, пока сняли комбинезон, колготки, трусики, потом все это надо было надеть обратно, заправиться. Времени Марине было предостаточно. Однако когда я вышла из туалета, то увидела, что она намеренно запутала кофту, вывернув ее наизнанку и засунув рукав в горловину, а штаны вообще отсутствовали - она их куда-то зашвырнула.
Нужно ли объяснять, что терпения  и спокойствия у меня уже не осталось. Хотелось просто поскорее убраться домой. Самое удивительное, что со стороны тягомотина с одеванием Марины выглядела так, будто мать-ехидна возложила на дочку непосильную ношу – одеться самостоятельно. Вид у нее был растерянный, она беспомощно вертела вещи, как будто видела их впервые. При том, что эта девочка умела самостоятельно одеться полностью за рекордный срок, (минуты за три) в те же самые вещи.
 - Марина, кофта надевается вот так, поняла? Вот так! Сама наденешь или тебе помочь?
- Я сама!- да-да, конечно, попросить о помощи – значит проявить доверие к маме. На самом деле дома она пользовалась моей помощью. Но в данной ситуации у нее уже во всю работал режим сверхбдительности, и она не могла допустить мысли, что можно выпустить контроль за ситуацией из своих рук. Ребенок может полагаться только на себя!
Я присела до уровня ее глаз и тихо внятно проговорила:
- Марина, рядом со мной ты в безопасности. Я смогу о тебе позаботиться. Если тебе нужна моя помощь, я с радостью тебе помогу. Только ты должна ее попросить сейчас. После того, как я одену детей и посажу малышку в слинг, я не смогу уже тебе помочь.  Потому что мне тяжело с девочкой за пазухой наклоняться и приседать, у меня болит спина. Так что тебе следует одеваться прямо сейчас. Ты поняла?
- Да!
Но Марина уже была не в состоянии принять заботу о себе. Она была полностью расторможена. Я не спеша и без суеты одела сына, потом оделась сама, намотала слинг и сделала последнюю попытку помочь.
- Я сама! – услышала я в ответ. По правде сказать, Марина стояла уже в куртке и нервно дергала молнию.
- Марина, мы почти готовы идти. Ты пойдешь с нами, даже если не успеешь одеться.
- Нет! Не пойду! Я еще не одета!
- Пойдешь. Даже если тебе придется идти нараспашку!
- Нееееет!!!!! Надо застегнуть курточкуууу!!!!- Марина уже кривлялась, рыдала в голос, но все так же упорно не хотела воспользоваться моей помощью. Я начала усаживать малышку в слинг. Дочка видела, что ситуация все больше выходит из-под ее контроля и растормаживалась еще сильнее.
- Марина, успокойся, просто вдохни глубоко. Когда ты спокойна, у тебя все получается.  Посмотри мне в глаза. Дышим вместе. Вдоооооох – выыыыдоооооох…
- Нет!
 - Тогда пошли домой так.
- НЕЕЕЕЕЕТ!!!
 Я развернулась и направилась спокойно по направлению к двери.
- Вы забыли свою сумочку, - крикнули мне вдогонку. Я обернулась:
-Марина, возьми свою сумочку.
- НЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!!!
- Возьми свою сумочку или она останется здесь!
-НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!! – Марина уже совсем разошлась, она верещала, махала руками, топала ногами.
Я направилась к тамбуру, полностью игнорируя ее вопли. Через минуту девочка вышла следом. Сумочку она захватила с собой. За двойной стеклянной дверью наши крики уже не так были слышны в холле. Да и зрителей стало значительно меньше.
- Марина, ты пойдешь нараспашку или застегнешь молнию?
- Надо застегнуть.
- Застегивай. Я жду.
- Я не могу! – опять крики и нервное дергание молнии, которая в любой момент могла сломаться.
- Марина, молния застегивается плавно, без всяких усилий. Вдохни глубоко и просто застегни ее.
- У меня не получаетсяяяя!!!!!! ААААААААА!!!!!
Я вышла с детьми за дверь. Марина не пошла с нами, нельзя по улице идти нараспашку. Ну что ж… Ее выбор. Через мгновение Марина уже с дикими воплями билась всем телом о стеклянную дверь, за которой начала собираться новая аудитория зрителей. Она прыгала на нее, случалась головой. Я поняла, что надо уйти из ее поля зрения, если я хочу, чтобы это прекратилось. Я отошла в сторону и оказалась в толпе родителей.
- Бедный ребенок, зачем над ним так издеваются? Интересно, чья это девочка?
- Моя. Вы хотите помочь? Я могу вас познакомить!
- А почему Вы так грубо разговариваете? – тут же вмешался муж осуждающей мамы.
- Простите, сорвалась. Знаете, очень сложно себя контролировать, когда целыми днями живешь с такими истериками.
- Нашли чем удивить. У нас своих двое. Тоже постоянные истерики. Это не повод грубить людям.
Да, вы правы, не повод.  Вы справляетесь. Вы молодцы, а я схожу с ума…. Смысла спорить или что-то объяснять не было. Я тоже могу быть неправа. Я же человек. Прервав этот короткий диалог на полуслове, я вновь услышала рыдания, доносящиеся из-за двери. Рядом стояла моя подруга Олеся.
- Слышишь, как орет?
- Да, а кто это?
- Марина…
- Нет, Марина вот на санках сидит. Мы вместе вышли.
- А кто ей помог одеться?
- Никто, я сама оделась. – Я внимательно оценила внешний вид девочки: куртка была застегнута, пояс завязан, через голову на одно плечо надета сумочка. Марина была совершенно спокойная, глаза сухие и вовсе не опухшие после слез… Прошло меньше пяти минут… У меня аж мурашки по спине пробежали. Какое оказывается завидное самообладание у моей дочки…
Ладно, усадила детей на санки. Поехали. Через минуту сын вскочил:
- Мама, я пойду пешком.
- Пожалуйста, как тебе будет угодно.
Марина какое-то время ехала одна. Вдруг она  увидела, как тетя Олеся везет свою дочку на снегокате. Марина тут же начала кричать на всю улицу:
- Мама, я хочу на санки! МАМА, Я ХОЧУ НА САНКИ!!!
- Марина, а ты на чем сейчас сидишь?
- Я на санки хочуууу! Вновь истошно верещала Марина!
- Ты сейчас где сидишь?
- НИГДЕ!!!
- Ты разве не на санках сидишь?
- Я нигде не сижу!!!! Я хочу на санки!!!!
- Нигде?
- НИГДЕ!
-  Тогда вставай! – я схватила ее за запястье и стащила с санок.
- На санках, на санках. Я хочу обратно на санки!
 - У нас правило. Нельзя менять  свое мнение. Ты сказала «нигде» и теперь ты сидишь нигде. Понятно?
Марина пыталась сопротивляться. Вырвала у меня из рук веревочку и уселась на санки. Я развернулась и пошла догонять сына.
- Мама, я хочу обратно на санки!!! Вези меня!!!
Я не реагировала. Если честно, то у меня просто не было на это сил. Совсем.
До дома мы шли еще минут десять. Все соседи, знакомые и случайные прохожие были уверены, что я неадекватно жестока по отношению к своей дочери. Она плелась сзади меня, везла за собой пустые санки и, не прекращая, орала во все горло и рыдала навзрыд. Будет от чего защемить сердце.
Когда вернулись домой, Марина мне заявила:
- Мама, у меня тоже писа болит. Мне нужен подгузник.
- Сильно болит?
- Сильно.
- Понимаешь, Марина, когда болит писа, то человек не может ее контролировать, поэтому у него постоянно мокрые штанишки и ему приходится носить подгузник. Ты уверена, что у тебя писа болит настолько сильно?
- Уверена.
- Давай покажемся врачу, сдадим анализы, как малышу? Доктор посмотрит, действительно ли ты заболела.
- Заболела.
- К сожалению, на таких больших детей подгузников не делают, так что если писа болит, то я разрешаю тебе писать прямо в трусики и штанишки, и в кроватку тоже можно. А потом покажемся доктору, он пропишет тебе лекарство и у тебя все пройдет.
- Я не хочу писать в кроватку.
- Так никто не хочет. Просто так получается. Писа когда болит, она перестает слушаться и писает, когда и куда сама захочет. А когда она здоровая, то слушается твоей команды, поняла?
- Да.
- Так болит у тебя писа или нет?
- Болит. Только я не буду писать в кроватку. Мне нужен подгузник и лекарства.
- Подгузника нет, а в мою кровать писать нельзя. Так что с сегодняшнего дня ты возвращаешься спать к себе на второй ярус и спишь там.
- Хнык.
- Марина, скажи честно, ты просто позавидовала своему брату, да?
- Да, я тоже хочу болеть…
 - Марина, во-первых это очень больно и неприятно. А во-вторых, врач еще не проверил, на самом ли деле заболел братик. Мы только сегодня взяли направление на анализы. Так что завидовать пока рано.
Это объяснение ее успокоило.
- Марина, а ты поняла, почему ты шла пешком из садика?
- Потому что ты не посадила меня на саночки.
- Разве ты не ехала с самого начала на санках?
- Нет. Ты мне не разрешила.
- А где ты сидела, когда начала кричать, что хочешь на саночки?
- На снегу.
- Где-ты-сидела-когда-начала-орать-что-хочешь-на-саночки?
- На снегу сидела. Ты меня там бросила и не дала на саночки сесть.
Мы уже третий месяц топтались на одном месте и не могли выйти из заколдованного круга. Сейчас включился режим лжи, через полчаса актуальной станет «сломанная логика» и так до тех пор, пока Марина не достигнет желаемого результата  - доведет меня до крайнего раздражения. Нужно было дать неожиданную реакцию. Я быстро сгребла Марину в охапку, посадила на высокий стул (детский икеевский для взрослого стола) так, что наши глаза оказались на одном уровне. Я продолжала задавать вопросы и выслушивать нелепые ответы, а сама время от времени отворачивалась к компьютеру и печатала.
- Что ты делаешь? – наконец-то спросила Марина.
- Пишу интересную историю.
- О чем?
 – Об одной маленькой девочке.
- А как ее зовут?
- Марина.
- Как меня?
- Да, точно так же, как и тебя.
- А расскажи мне эту историю!
- Обязательно расскажу. И тебе, и папе и всем-всем прочитаю. Так где ты сидела, когда тебе захотелось на саночки?
- Мам, как надо ответить, помоги?
Я повернулась и записала ее ответ.
- Марина, это твой ответ, ты сама должна вспомнить.
- Я не помню.
- Тогда пока подумай, а я поработаю.
- Я не хочу думать! Скажи за меня!
- А я не могу ответить за тебя. К тому же без твоих ответов мне не написать историю.
- А ты что про меня пишешь?
- Конечно. Все самые чудесные истории случаются именно с тобой. Так что я их запишу, все будут читать и узнают о тебе много интересного.
Марина сидела озадаченная. Может ей и хотелось стать героиней захватывающей сказки, только вот в данную минуту она не могла оценить, чем это для нее обернется. Работа мысли была на лицо.
- Мам, почитай? – попросила дочка.
- Почитаю, а ты мне поможешь дописать недостающие места?
- Хорошо.
- «Сегодня у моих детей был кружок «Мукосолька». Надо было быстро собраться, чтобы успеть на занятия. Марина снова затягивала время и всячески сопротивлялась». Так было?
- Да!
- Ты это специально делала или у тебя так случайно выходило?
- Специально.
- … Мы собирались очень долго, и поэтому нам надо было спешить. Так?
- Да.
- Почему нам пришлось спешить?
- Я долго собиралась.
- … Но Марина сказала, что пойдет пешком. Я ей несколько раз предложила поехать на санках, но она отказалась. Так было?
- Так. Но я потом передумала.
- А помнишь у нас правило, что менять свое решение нельзя?
- Помню.
Так я прочла всю «сказку». Марина сидела и слушала, ошарашенно.
- И ты дашь это почитать папе?
- Конечно. И всем знакомым тоже.
- Не надо…
- Но это же просто сказка, которую ты помогла мне сочинить. Пусть другие читают и учатся, как поступать плохо и как надо себя вести, чтобы не было потом поводов плакать. Это очень полезная сказка.
Марина молчала. Я печатала. У нее была новая роль – консультант. Ей это было непривычно.
- Мама…
- Что, моя хорошая? – я повернулась к ней. Марина смотрела мне прямо в глаза, лицо ее было совершенно расслаблено, не было ни лукавства, ни напряжения.
-  Мам, мне очень сложно соблюдать твои правила… Но я научусь, правда…

Этот день не был каким-то особенным. Были дни сложнее, бывали и легче. Но такой открытый бесхитростный зрительный контакт возник у нас впервые. Разумеется, правила Марина нарушала и дальше. Но мне хотелось верить в то, что она на самом деле СТАРАЕТСЯ научиться. Осилит путь идущий!