Экзотика

“Экзотика” (от греческого   exotikos - чуждый, иноземный) - нечто причудливое, необычное”. (Из “Словаря иностранных слов”)

Когда я слышу слово "экзотика", сразу вспоминаю свои детские годы. Ведь тогда-то и появилась у меня тяга к этой самой “экзотике”. И в этом нет ничего необычного. Особенно, если тебе всего десять лет, и ты любишь читать. А я в те далекие чудесные годы взахлёб зачитывался приключенческими книжками.

Родители были этим недовольны. Они беспокоились за мои школьные успехи. Ведь в школе я был “круглым отличником”, а они - “родителями круглого отличника”. И мысль о том, что из-за каких-то «посторонних книжек» (так они называли все книги кроме учебников) они могут стать “родителями хорошиста”, тревожила их. Поэтому был установлен строгий распорядок, по которому на чтение “посторонних” книг мне отводился лишь один час в день!

Смириться с этим я не мог, ослушаться родителей - тем более. Поэтому я придумал маленькую хитрость: днём, за дозволенный час, я прочитывал часть книжки, а остальное дочитывал ночью под одеялом при свете карманного фонарика.

Под одеялом читать приключенческие книжки оказалось намного увлекательнее. Лучик света падал на страницу и отсвечивал на одеяло. Складки одеяла создавали причудливые тени, и казалось, что я нахожусь в какой-то таинственной пещере.

Поэтому даже днём, в разрешенное время, садясь с книгой за стол, мне хотелось накрыться одеялом или хотя бы скатертью со стола. Но для сохранения тайны я сдерживал в себе это желание.

И всё было бы хорошо, но в книжках-то было одно, а в действительности - совсем другое. Можно даже сказать, что действительность была унылой и удручающей. Племена краснокожих не угрожали спокойствию нашего волжского города. Суда аргонавтов в поисках золотого руно не приставали к подножию наших Жигулёвских гор. На волжской пристани вместо шума разноязычной толпы “порто-франко” - лишь обычная русская речь...

Поэтому я всё своё внимание и восхищение сосредоточил на разноцветных толпах цыган, которые время от времени наезжали в город, как потом выяснилось, из пригородного посёлка, в котором обосновались с незапамятных времён. Мне же тогда казалось, будто они только что сошли с корабля, прибывшего из Испании или даже из Мексики. С замирающим сердцем вслушивался я в незнакомую речь.

Правда, меня немного смущало, что цыгане довольно свободно объясняются и по-русски. Знание ими русского языка как-то снижало их “экзотичность”. Но я утешал себя мыслью, что они, видимо, зная, куда плывут, заранее выучили наш язык.

Мне даже виделась палуба плывущего по океану корабля, и на ней толпа цыган, лихорадочно зубрящих русские слова... И вот они уже разгуливают по нашему городу и свободно общаются с прохожими.

Я с завистью смотрел на эти общения и всё ждал, что кто-нибудь из цыган подойдет и ко мне. Но на меня они почему-то не обращали никакого внимания.

Позже я понял, что тогда у меня был неплатежеспособный возраст. Когда же я достиг нужного возраста, меня стали, наконец, замечать. И я уже на себе испытал всю прелесть этого общения.

Например, останавливает вас цыганка. И с ходу начинает радушно вымогать или что-нибудь купить у неё, или заглянуть в будущее посредством её сверхъестественных способностей, или, для начала, хотя бы дать ей закурить.

Вы пытаетесь сразу же отказаться от всех её предложений. Но она, перебивая, начинает вдруг расхваливать вас и одновременно стращать какими-то готовящимися против “маладо-о-ова, краси-и-ивава!” кознями, которых будто бы можно и избежать... Но только с помощью её сверхъестественных способностей.

Видя, что вы всё ещё пытаетесь что-то возразить, она доверительно сообщает, что денежная сторона дела её совершенно не беспокоит! Ну, так... чтобы уж не очень нарушать вековых обычаев и технологии гадательного дела... она, конечно, согласна принять от вас некоторую сумму... Но не более!

Наконец, вам всё же удается высказаться. Услышав, что вы:

- не намерены делать у нее никаких покупок;

- не собираетесь с помощью её сверхъестественных способностей заглядывать в будущее;

- да к тому же ещё и не курите!

она секунду гневно смотрит на вас… и тут же отходит с брезгливым видом человека, которому вы давно уже надоели. И только врожденная вежливость вынуждала его до поры до времени терпеть ваше общество.

Но всякому терпению приходит конец...