III

 - Док, он тут. Тихий сегодня. Завожу?
 - Да, конечно. Я очень жду.

 Двери кабинета распахнулись и вместе с полоской света в просторный, но уже погрузившийся в вечерний сумрак кабинет главного врача, ввели конвоируемого пациента. Он все время щурился и что-то шипел, гримасничая, и щелкая языком.
 - Вот сюда. Усаживайтесь.
 В короткой суматохе пациент не понял, что обращаются к нему и замешкался. Он попытался прорваться к окну, но слабое тело его было отброшено резким движением санитара.
 - Да усадите вы его уже, наконец, и идите! – доктор Звягинцев явно недоумевал, почему такое простое поручение выполняется столь невообразимо долго и с препятствиями.
 Двери кабинета захлопнулись за спинами санитаров, и они остались в кабинете одни. Доктор предусмотрительно закрыл дверь на ключ и поместил его в грудной карман своего мятого халата. Сидящий на стуле пациент, не обратил на этот короткий жест никакого внимания. Он тянул шею и силился увидеть, что же за окном. К слову говоря, палата, в которой он лежал, такой роскошью, как окно, или хотя бы окно с решеткой, оснащена не была. Может быть потому, а может быть и нет, но вечно ни к чему не проявляющий ни капли уважения, или толики внимания, подопечный доктора Звягинцева, сегодня был не на шутку оживлен и тих. Предвкушая возможную беседу, главврач потирал ладошки и еле заметно улыбался уголком рта. «Если мы сдвинемся хоть на миллиметр, разрешаю себе рюмашку коньячку!» - подумал было Борис Алексеевич Звягинцев, но томно ойкнув, схватился за бок в районе печени, и заметно согнувшись, поспешил оседлать свое уютное кожаное кресло. Глубоко вдохнув, выдохнув, он оправился, и колика вроде бы отступила. Пропитав каплю пота, выступившую на лбу, от испуга или волнения, или всего вместе и вперемешку, доктор распрямился в кресле, вытянув ноги под столом, и устремил взгляд прямо в профиль своего собеседника.
 Все эти манипуляции заняли около минуты. Пациент не следил за доктором и покорно сидел на своем стуле, по-прежнему вытягивая шею, дабы разглядеть в окне хоть что-нибудь, кроме облаков и верхушек облезлых деревьев.
 - Добрый день, – доктор Звягинцев приветливо улыбнулся, охотно приглашая к беседе.
 - Добрый, – сухо ответил пациент. Голос его немного хрипел. Возможно, что это от долгого молчания. Сегодня он еще не произнес ни одного слова. Говоря это, он не повернулся и продолжал изучать окно.
 - Могу я попросить вас повернуться и положить руки перед собой на стол или на колени, как вам будет удобней. Это стандартная процедура, – доктор был предельно спокоен. Ощущение какого-то восторга бурлило в недрах его существа. Причины его он пока не знал, но очень надеялся, что это никак не связано с кончиной гражданки Ведерниковой из 6-ой, что отошла сегодня на рассвете, так мучившая его своими необъяснимыми симптомами и так наводившая шумиху по всему отделению, умудрившись попасть даже в газету. Эти мысли были моментально отброшены, доктор поспешил сосредоточиться на сегодняшнем его пациенте, так сказать самом интересном на его взгляд случае за последнюю пятилетку.
 Резким движением он повернулся и посмотрел доктору прямо в глаза. От неожиданности Борис Алексеевич было отпрянул, но сохранил самообладание и даже не позволил улыбке уплыть с лица, хотя неприятный холодок мелкой рябью пробороздил вдоль позвоночника. «Да что это я, в самом деле?!» - недовольно подумал про себя Борис.
 - Как вы себя чувствуете?
 - Отлично.
 - Хорошо. Это очень хорошо, – при этом он сделал схематичную запись в карте пациента, а так же в своей записной книжке. «Врет? Мятый он какой-то!» - подумал про себя доктор.
 - Как вам спалось?
 - Так, что до сих пор, кажется, словно я еще сплю, - с этими словами мужчина невольно поерзал на стуле, как бы убеждая себя в том, что предмет настоящий, и что он действительно сейчас на нем сидит.
 - Что вы говорите?! Неужто снова будем знакомиться, Нестор Петрович? Ну, это не серьезно… - доктор Звягинцев невольно сконфузился. Такого поворота событий он никак не ожидал. Глубочайше вздохнув, и собравшись с мыслями, Борис Алексеевич заглянул пациенту в глаза.
 - Как вы сказали? Вы это мне? – мужчина весь вытянулся от удивления и недоуменно передернул плечами.
 - Вам. Так вас зовут, - тяжело вздохнул главврач, потупив взор, превозмогая наступающее раздражение. Дело обретало серьезный оборот. Это уже не шутки. Третье знакомство в течение сентября. Прежде такие вспышки происходили реже. Глубокая складка поселилась на лбу доктора. Он был не столько уже раздражен, как озадачен.
 - С вашего позволения, я начну. Меня зовут Звягинцев Борис Алексеевич. Ваш лечащий врач и по совместительству – единственный собеседник. Не знаю пока – хорошо это или плохо.
 - Что именно?
 - Что что?
 - В чем вы не уверены? В успехе своей врачебной деятельности или необходимости моего заключения?
 - Нестор Петрович, беседовать с вами одно удовольствие! Не возьму в ум, почему вы никого не уважите разговором?
 - Так вы меня держите взаперти.
 -  На то есть причины, - досадливо протянул Борис Алексеевич, искоса поглядывая на непривычно оживленного субъекта.
 - Продолжайте, пожалуйста.
 - Спасибо, любезнейший. Так вот, я – ваш врач. Это понятно. Мы знакомы с вами уже 4 месяца. Вы помните, как попали сюда?
 - Нет.
 - Ну, конечно же, - еле заметно промямлил Звягинцев и немножко помолчал.
 - Вас доставили ко мне в отделение 2-ого июня этого года в крайней степени абстиненции. Вы и двух слов связать не могли, да и вели себя крайне безрассудно. До этого, мне известно, что вы крепко выпивали, но одним днем обрубили эту свою прихоть, в виду чего состояние радикально ухудшилось. Я стараюсь не пестрить научными терминами, а объяснять все на понятном и максимально доступном языке. Хотя вы человек образованный, но в виду состояния, охотно иду вам на встречу.
 - Это все? Все что у вас на меня есть?
 - Ну что вы, Нестор Петрович? У меня богатейшие записи вашей биографии накопились за столько часов наших неуемных бесед, - нервно хохотнув, доктор Звягинцев похлопал жирную записную книжку, лежащую под его рукой, исписанную на три четверти.
 - Как долго еще это будет продолжаться? У меня есть неотложные дела! – нервно бросил Нестор.
 - Какие у вас дела? Вы больной человек. Пенсионер, в конце концов! – провозгласил доктор недоуменно.
 - Долго ли еще это будет продолжаться? – терпеливо повторил свой вопрос мужчина.
 - Что именно? – не понимая, к чему он клонит, переспросил Борис Алексеевич.
 - Улыбка авгура.
 - Чего? Я не силен в вашей терминологии, Нестор Петрович. Потрудитесь объяснить, что вы имеете ввиду.
 - Авгур – древнеримский жрец, толкующий волю богов. У нас он прежде предсказывал исход сражения, стоило ему только лишь взглянуть на поведение птиц в небесах. У вас будто не так?
 - У кого это у «Вас»? Уважаемый, Нестор Петрович, мы с вами оба уроженцы Союза и проживаем в одном городе. Коренные жильцы, так сказать. И у нас так никто не выражается. Мы не в Риме живем. Покончим с этим. Поясните лучше про улыбку. Это что-то новое.
 - Улыбка авгура – есть обмен усмешками, промеж находящихся в сговоре, с целью обмана других. А я видел, как вы с этими в белых мантиях улыбочки шлете, - седые брови Нестора сошлись в густую складку на лбу, и он прищурился, выглядеть при этом стал несколько пугающе.
 - Понятно. Все понятно. Старая песня, - доктор Звягинцев сильно поник. Он расстроился не столько от заметного отсутствия прогресса со стороны его любимого пациента, сколько от осознания того, что единственным поводом к его потаенному восторгу, в течение всего дня, было известие о смерти буйной Ведерниковой из 6-ой.
 - Кто, по-вашему, вы такой? – резко вскочил со стула, и, прошагав к окну, легким движением руки, опуская жалюзи, повернулся к своему собеседнику, Борис Алексеевич.
 - Мое имя Иек. Я – наемный убийца окружного тракта.
 - Какой сейчас год?
 - 664-ый по исчислению ото дня крушения власти Плутократа.
 - Плутократ, говорите? Знакомое слово. Плутократия, если не ошибаюсь, это политический строй, при котором государством правит кучка самых богатых представителей господствующего класса. Хотя, мои познания в этой области могут оказаться весьма скудны.
 - Вы все правильно назвали. Плутократ был из царских кровей. К тому же самый чудовищный тиран за всю историю тракта.
 - Интересно-интересно… - Борис Алексеевич ушел в противоположный угол кабинета, где он раскуривал, подаренную ему на юбилей трубку, добротно снабжая ее американским импортным табаком, привезенным для него по спец заказу, любовницей завхоза, что вернулась из штатов намедни, да тут же и слегла в горячке – развал Союза на многих сказался самым сокрушительным образом.
 - А на дворе, между тем, 94-ый год, Нестор Петрович! – улыбаясь, доктор Звягинцев возвращался к столу.