Пиз... ц, однако

               
     - Шеварнадзе и Кадыров, например.
     Он хотел меня напугать этими жуткими фамилиями и ему это удалось. Я полез под кровать, но там было занято, сверкали шальные глаза из под Балаклавы, наткнувшись на них, я неожиданно захихикал.
     - Ты что ?
     Я вытащил ее за руку наружу, усадил в кресло, напоил чаем, ростовским, подкурил сигарету, сел на подлокотник и объяснил :
     - Кино вспомнил. Старинное, за танкистов. Там, короче, Кононов и Павлов, на танке зажигают. Немцы какие-то. Война, бля.
     - И чё смешного ?
     - Ну, там еще пехотинец один, такой стремный, глистообразный. Его командир спрашивает, ты, мол, кто, а он отвечает : " Громыхайло из Подмышки".
     Ведьма округлила глаза. Они стали еще больше, даже удивительно.
     - То есть как ?
     - А хрен его знает. Я на этом эпизоде телек выключал.
     - Дежа вю ? - Полуутвердительно спросила она. - Как с Кулагиным и Талызиной ?
     - Точно. Сплошные дежа-вю. Это как следили два года.
     Мы захохотали, держась за руки. Неожиданно она отдернула руку и нахмурилась.
     - Ты на что намекаешь ?
     - Забудь. Можно, я прямо спрошу, без намеков ?
     Она кивнула, а я прилег ей на колени, полузакрыл глаза, собрался с духом - страшно же - и начал.
     - Вопрос в толерантности. В терпимости. Не в смысле помещения или дома, чисто по понятиям. Вот включаешь телевизор, а там Путин. - Она закашлялась. - Ну, я же предупреждал, что без намеков. - Кашель стих. - Надоел он, мама, не горюй, поэтому ору матом и выключаю телевизор. Выхожу в интернет, в " Фейсбук", - уточнил я, - а там Ганапольский. Ругаюсь матом, плюю в экран и перехожу на сайт радио. - Я взял у нее сигарету, затянулся. - А там Познер. - Она снова захохотала. - Ору матом. Посылаю на х...й всю эту хевру, а мне говорят : " Ты, сука, не толерантный". Это вот как ?
     Я спрыгнул с подлокотника и заходил. Как маятник.
     - Вот чё это за ху...я ? Дежа вю ?
     - Нет, - ведьма сладко улыбнулась, - это просто мудизм. Знаешь, - она понизила голос и теперь шептала, заговорщицки оглядываясь и прикрывая глаз, - они мне самой настоп...ли, кони эти. Консервация времени.
     - Но почему, - не понимал я, - когда посылаешь на х...й надоевших начальников - молодец, а когда этих уродов, то не толерантный негодяй ?
     - Потому, что на безрыбье рак - рыба.
     - А кальмар ?
     Ведьма стянула майку. Медленно. Но я не отвлекался, подумаешь, сиськи.
     - Кальмар - то как же ?
     - Да никак. Слово неудобное, ничего не придумывается. Нет никаких кальмаров.
    Она сняла спортивные штаны и вытянулась в кресле, закинув правую ногу на подлокотник, еще теплый от моего зада. Я уставился ей между ног, умозрительно рисуя все то великолепие, что скрывалось пока еще под трусиками. Даже прицокнул языком, как белка.
     - Расскажи мне историю, - попросила она, поддев пальцем бретельку лифчика, многозначительно приподняв бровь и высунув кончик языка. Завлекает. Историю так историю, мне не жалко...
     ... Александр Невзоров нахлобучил на самые глаза кивер, перехватил покрепче казацкую пику, присвистнул, гикнул и бросился в атаку. Коней он очень даже уважал, поэтому восседал на дуле петропавловской пушки, отсель грозно нацеленной на северо-запад, в сторону Швеции. Ураганный ветер почти сносил кавалериста с гладкого дула потешного орудия, поэтому на ногах его висели доброхотные помощники, на левой ноге Павловский, а на правой Белковский, упорные люди, заточенные на процесс, положившие с прибором на результат, идейные троцкисты, втайне ненавидящие меня, истинного бандеровца, прекрасно осознающие свое будущее в национальном государстве, точнее, всякое отсутствие какого бы то ни было будущего, учитывая их прошлое, а совсем не национальность, как хотелось бы Невзорову, настырно загоняющего меня в узкие рамки сепаратизма, антисемитизма,человеконенавистничества и любви к лошадям. Я как потомок ордынцев любил лошадей с чесноком, что не могло не возмущать троих из ларца, хотя, если честно, двое из них и сами были не прочь, но проявляя толерантность, отказались от употребления мяса,сексуальных отношений, разума и российского гражданства. Прекрасно изучив всю их цивилизационную парадигму, экзистенциальной байдой сочащуюся в пространство, я двусмысленно не идентифицировал свою половую принадлежность, широкими штанами, таящими в карманах паспорта исчезнувших империй, китайскую зажигалку, канцелярскую скрепку, носовой платок, пробку, грузило и туза пик, все вместе именуемое " шурум-бурум", пряча эрегированную мужественность, сберегая ее по методу шаолинских монахов для тихих радостей онанизма на берегу очень быстрой реки, среди стройных бамбуковых стволов, гладкими сочленениями устремившихся перпендикулярно земной поверхности, где добродушные панды и замаскировавшиеся ниндзя накапливали силы перед решительным броском в море, наконец-то поняв, что на севере они станут такими же, как аборигены, пьяными, разухабистыми, с гармонью и мечтой о " Космосе" за семьдесят копеек.
     Александр Невзоров скакал по лугам и полям, отыскивая старинного друга и приятеля Николая Сванидзе, испугавшегося плоскостопной доярки и исчезнувшего в сумрачном лесу, волчьем, вергилиевском, грибном, химкинском. Потаенные костры из покрышек, солярный дымок задумчивых паровозиков с голым Машковым и красной звездой, санитары, куда-то тащущие Глеба Самойлова, братья Запашные, какая-то Задорожная, певица и актриса, как ни странно, двери баров, ресторанов, открытые ногой,тачки, шмотки из узбекского хлопка, видеомагнитофон " Электроника ВМ-12", гнусавый голос Володарского не могли отвлечь отважного питерского правдоруба, зажавшего зубами ледоруб, цитирующего наизусть Скалозуба, распугивающего бодрым топотком досужих лесорубов, звероловов в количестве трех штук и китобоев, бородатых, стойких, несогласных. Протяжный клич интеллигенции " Ау" шугал тетерок, кругленьких и сереньких, румяных кабанчиков, подментованных, как когда-то рассказали Стычкину, но он забыл, голодных гаишников, выполняющих свой долг перед Службой судебных приставов, местных армян и дагестанцев, живущих тут испокон веку, целых десять лет. Они вздрагивали, втягивали голову в плечи, падали ниц, но буйный всадник проносился мимо, всевидящим оком обозревая Ойкумену...
     Я замолчал и начал раздеваться.
     - Даааа, - протянула ведьма, расстегивая лифчик, - пиз...ц, однако.