Глава III Деловые люди

               
                Глава III  Деловые люди

                ( На фото: колонисты Екатериненштадта)

                Не   сотвори себе кумира

    В этом году в Самаре широко отмечается 180- летие  Петра Владимировича Алабина. Его именем названа областная библиотека, краеведческий музей. В Иверском монастыре
фактически единственное,  что сохранилось от старого некрополя так  это его надгробный памятник из черного гранита.   Однако личность этого человека достаточно противоречива,  а потому не стоит ему придавать ореол святости.
     Петр Владимирович Алабин был истинным сыном Х1Х века.  Он родился в августе 1824 года в Подольске при  правлении Александа 1  Благословенного, сформировался как личность при Николае 1 Палкине, рьяно  служил и реализовывал  в жизни реформы Александра 11 Освободителя, занимал высокие посты при Александре 111 Миротворце и  умер при Николае 11 Либеральном.  Карьерный путь Алабина был весьма извилист.
По началу он окончил  Санкт- Петербургское  коммерческое училище, затем служил в армии,  получил правительственные награды за усмирение венгров во  время европейского  карательного похода  1949-1850гг.
   Самара увидела высокого чиновника  в 1866 году,  где он  возглавил  губернскую палату государственных имуществ. С тех пор вся его жизнь была связана  с нашим городом. Именно здесь он реализовал идею по созданию противопожарного водопровода, в качестве мирового судьи,  он разрушил рыбную  монополию купцов Мясниковых, тем самым,   снизив  цены  на  волжскую рыбу.  На посту городского головы  Петр Владимирович  провел реконструкцию скверов, парков, улиц и спусков к Волге.  Именно  Алабин написал первую подробную историю нашего  города в двух своих краеведческих  книгах. Кажется,  его лик сам просится на  икону. Однако напомним, что он сформировался как чиновник в эпоху беспросветного крепостного права, а это  значит, что он был человеком с тоталитарным мышлением. При такой системе взглядов горожане воспринимались как винтики в едином государственном механизме. А винтики,  как известно,  должны лишь подчиняться,  не  проявляя ни какой собственной инициативы, за них должно  думать  государство, а значит  чиновник. Такая  идеология   привела Петра Владимировича   в 1891 году к грандиозному общероссийскому скандалу,  ведь  Империя  90-х  годов была уже совсем не та, что в  свинцовые 40-е.
    А случилось следующее… В начале 90-х годов Самарскую гу¬бернию посетила ужасная засуха, за которой последовал чудовищный неурожай, а вслед за этим - голод. Александр III для спасения волжан выделил самарскому губернскому земству 6 миллионов 604 тысячи 875 рублей на закупку зерна для всех пострадавших от голода. В то время курс рубля  приравнивался к  золоту в соответствие: один червонец – 11, 61 граммов чистого золота.  Таким образом, означенная сумма составляла более 7 тонн золота,  что является даже по нынешним временам  величиной фантастической.  За  реализацию финансового проекта  взялся  лично председатель губернской  земской управы Петр Владимирович Алабин. Он единолично собственной властью, авторитетом  в нарушение правил о коллегиальном утверждении документации, за собственной единственной подписью, поручил именитым купцам Антону Николаевичу Шихобалову, а также Алексею Шадрину осуществить необходимые за¬купки. Последние через киевского брокера Исаака Вайнштейна вышли на одесскую фирму "Луи Дрейфуса". Результатом груп¬пового купеческого  радения стала пшеница 5-го сорта, да еще с примесью куколя, горошка, сурепки и пыли. Приемшик на станции «Самара» Морев немедленно сообщил II.В. Алабину, что прибывшая пшеница может привести к массовому отравлению людей, для приготовления пищи она совершенно не годится. Независимая экспертиза муки показала, что в ней содержалось 0,8% земли, 3% золы и 69,04% отрубей. На это П.В. Алабин заявил: "Принимать из вагонов такой хлеб, какой прислали". К Петру Владимировичу пошли ходоки, в частности, приезжали из Дубового Умета. Однако чиновник был непреклонен: "Что вам выдано, то и ешьте,...видел, что покупал!" Вот показания рабочих с мельницы Шихобалова: "Хлеб из дрейфусовской муки имел вид лепешки с толстой коркой, которая трескалась и походила на кирпич,  внутри же оставалась густая полужидкая масса, имевшая вид замазки".
   Началось массовое отравление крестьян, пытавшихся употребить в пищу алабинскую краюху. Врач Шульгин доложил губернатору А.Д. Свербееву, что  лишь на его участке  61 крестьянин умер от отравления  алабинской мукой. Только вмешательство центрального правительства остановило купеческое бесчинство. Первое судебное разбирательство окончилось безрезультатно. Алабина защищал известный адвокат И.Х Исакович.  На сторону проштрафившегося чиновника  стал и министр внутренних дел  И.Н. Дурново.  После смерти Александра III при Николае II юристы взяли дело на повторное рассмотрение. Процесс возглавил лично обер-прокурор Империи Анатолий Федорович Кони, который увидел за пропажей гигантской суммы денег, новое чрезвычайно опасное социальное  явление, а именно,  сращивание  чиновничества с  финансовыми олигархами и преступными элементами. В наше время такое явление называется коротким словом – мафия.  При рассмотрении дела выяснилось, например, что  на посту   управляющего губернской палатой  П.В. Алабин приватизировал  в личную собственность  более 10 тысяч десятин государственной  земли.  Оказалось также, что купец 1 гильдии А.Н. Шихобалов получил несметные богатства при скупке башкирских  земель во время  очередного катастрофического  голода. Выяснилось, что отец Исаака Вайнштейна – личный друг  Петра Владимировича. Напомним  читателям,  что наш уважаемый чиновник в нарушение ценза оседлости, покровительствовал   евреям  при переселении в Самарскую губернию, где  многие  из них  сразу же начинали заниматься ростовщичеством и торговлей алкоголем на разлив  без всяких лицензий. Выплывавшие на поверхность секреты    тайной сделки поражали общественность.  Неожиданная скоропостижная смерть Алабина в мае 1896 года остановила судебное разбирательство. Как говорится, нет человека и нет проблемы. Истина оказалась за бортом. Интересно другое. Свидетелем по Алабинскому делу проходил сотрудник  губернского земства господин Реутовский. Более чем через 10 лет его вместе с другими членами губернского земства Ромадановским и Ушаковым взяли с поличным за казнокрадство, осудили и отправили в Сибирь. Вот какие кадры взрастил Петр Владимирович.  Еще один маленький штришок. В начале ХХ века  самарский  вице губернатор  И.Ф. Кошко записал в своем дневнике, что молодой  Алабин,  человек приятной наружности  ведет праздный образ жизни, проматывая  значительные средства, полученные  в наследство от родителя. Как раньше, так и теперь   бешеные, подозрительные  деньги  проходят сквозь пальцы, не задерживаясь,  как  вода.
 
               
                На всех парах


      Волга  традиционно связывала народы, жившие на  Севере и Юге, на Западе и Востоке.  Все религии мира  поклоняются воде, не потому ли, что ее быстрое течение было единственным и главным связующим звеном между народами с древней¬ших времен.  Однако, как говорят философы, в одну и ту же воду нельзя войти дважды,  а потому  история Волжского пароходства  это настоящая школа жизни. Ког¬да-то Волга называлась Ра, потом Итиль. Сюда рвались стрелецкие полки Ивана Грозного, так как великий собиратель Руси и ее тиран пони¬мал — будущее могущество спрятано где-то там, в глубинах Волги.Средневековая река осталась в памяти народ¬ной, как бурлацкая, освященная великими строками поэта: «Выдь на Волгу, чей стон раздает¬ся», тут и поездки метрополита Алексия в Орду в 1357 году, и легенды о кровожадном атамане Стеньке, увековеченном в песне: «И за борт ее бросает в набежавшую волну»…
    Рыночная капиталистическая Волга начинает¬ся с пароходства. Об этом и поговорим.
В 1842 году промышленное общество столицы поставило вопрос о создании частной пароходной  компании, которая бы связала торговлю Севера и Юга по всей акватории Волги. В организационный центр вошли энергичные предприниматели Д.И. Кейли, петербургский 1 гильдии купец М.П. Кириллов и  калязинский 1 гильдии купец  Д.М. Полежаев.  Вскладчину они наняли голландского инженера - гидрографа К. Рентгена, который составил карту для прохождения судов от Рыбинска до Самары. 7 сентября  1843года Николай 1 милостиво разрешил начать практическую деятельность первой пароходной компании, получившей название «По Волге».
   Продолжая поддерживать связи с голландскими  специалистами, предприимчивые россияне в этой стране и заказали свой первый буксир. В разобранном виде его доставили на Волгу, где собрали под руководством судового мастера англичанина Варга и дали название «Волга». В 1846 году этот труженик с паровым двигателем сделал свой первый рейс, протащив от Самары до Рыбинска баржу с зерном. Дешевизна и скорость доставки потрясли весь регион. Сенсацией является и то, что в те времена даже российский военный флот оставался парусным, а тут  могучий железный монстр, питавшийся дровами, наглядно продемонстрировал чудеса научно-технического прогресса. Почувствовав золотую жилу, компаньоны в 1848 году заказали в Нидерландах еще три парохода, назвав их  помпезно « Геркулес»,  « Самсон», «Москва». Последний вскоре переименовали в «Император». Историк 19 века А.Н. Минх писал,что в 1884году фирма содержала 14 пароходов. Особенностью этих судов были золоченые шестиконечные звезды на колесах, белоснежная палуба и окрашенные в черный цвет трубы. Пассажирские места 1 и 2 класса  располагались в трюмах и стоили соответственно 35 и 23 рубля за рейс от  Нижнего до Астрахани. Третий класс находился на палубе и был почти не защищен от ветра и дождя. Это создавало большие неудобства для бедного люда, так как маршрут по течению длился 8 суток, а в обратную сторон - целых 10. Обычно пароход составлял в длину 30 саженей, в ширину – 18 аршин, осадка с грузом имела 12 четвертей.
     Успехи первой пароходной компании вдохновили многих интеллектуалов на различные русские проекты новых типов судов.    Бывший мичман, когда-то участник декабристского восстания  Александр Петрович Беляев, проживавший с 1846  года в Самаре, тоже занялся конструированием. Вместе с братом он разработал проект особого парохода для перевозки  зерна. Своей идеей он зажег  местных предпринимателей, но вот, что из этого вышло: « «Самарские богатые люди начали складчину, набрали капитала, кажется, до 30 000 рублей  с надеждой, что еще можно будет набрать охотников: г. Ренхен брался тотчас  выписать из Роттердама  план судну-пароходу, получил нужные задатки, прокатил все самарское общество и отплыл. Главное общество пароходства по Волге  устроило около  Рыбинска  род  верфи, мастерские, машины, и там-то он предложил строить и  нам пароход, когда пришел план из Роттердама, то тамошние инженеры, а также и Ренхен и мы с братом поняли и убедились, что такого рода судно будет неудобно потому, что пшеница будет страшно нагреваться от котла и необходимо было обратиться к обыкновенному буксирному пароходу  небольшой силы,  лошадей в 80 и одного верхнего давления…».    В 1848 году деловитые  чиновники Санк-Петербурга, действительный статский советник В.В. Скрипицын, статский советник  Н.А. Жеребцов и почетный гражданин Москвы А.И. Лобков подали прошение на верховное имя об открытии еще одной частной компании. 9 апреля 1849 года Император дозволил открыть пароходное общество «Меркурий». Учредители выпустили 3 тысячи акций на общую сумму в 75 тысяч рублей. Дела компании быстро шли в гору, и одна акция в 250 рублей приносила  дивидендов до 45 рублей в год,  правда в неудачные  сезоны во время засухи и мелководья эта сумма снижалась до 10 рублей в год. Вскоре во главе коллектива судовладельцев встал  Н.А. Новосельский, который покорил  партнеров  громадьем своих планов. Он  предложил распространить влияние на Каспий. С этой целью  15 апреля 1858 года Николай Александрович зарегистрировал  фирму «Кавказ». 25 мая 1858 года Александр 11 утвердил объединение двух общество под единым названием «Кавказ и Меркурий».
    Н.А. Новосельский кожей чувствовал конъюнктуру. В это время Империя проводила военные операции на Кавказе и Туркестане. Самым удобным способом перевозки войск и вооружений был водный.  «Кавказ и Меркурий»   получил уникальные заказы от военного ведомства. На пароходах этого товарищества в зону боевых действий   перевозились армейские подразделения, пушки, а также провиант. Корпорация богатела на глазах. Она первая стала внедрять сжигание нефти вместо дров и угля, кроме того суда оснащались динамомашинами и электрическим освещением. Помимо этого фирма стала строить двухпалубные пассажирские корабли, создававшиеся по американским проектам на Сормовском заводе. В 1908 юбилейном году  товарищество выпустило справочник, где сообщило о наличии у себя 23  «водных омнибусов».
     В 1852году отставной капитан  ВМФ  России В.А. фон Глазенап  увлек идеей создания  легкой быстроходной флотилии титулярного советника М.Г. Бехагель фон Адлерскрона. Осенью 1853 года концессионеры  получили от Николая 1 право на создание компании с уставным капиталом в 250 тысяч рублей. Первые три легких пассажирских судна  были заказаны на бельгийских  металлургических заводах. Они получили название «Резвый», «Ундина», «Бывалый». Товарищество выигрывало за счет скорости и маневренности своих судов. От почтового ведомства учредители получили эксклюзивное право на перевозку как частной, так и  государственной корреспонденции. Пароходы компании шли под почтовым флагом, их колеса украшали двуглавые орлы. В 1861году дивиденды составили 20% на основной капитал. В 1870 году 38 скоростных пассажирских судна с голубыми полосками на трубах бороздили акваторию Волги от Рыбинска  до Астрахани, а также ходили по притокам - Каме и Оке.
            В том же 1854 го¬ду созданы «Волжско - Камское» общество стараниями золотопромышленника нижегородского купца греческого происхождения Д.Е. Бенардаки,  а также компания «Поль¬за» с такими пароходами как «Казань», «Муром», «Самара». В 1857году  открылась «Русалка», которую вскоре поглотил «Кавказ и Меркурий». В 1858 году  появились пассажирс¬кие и буксирные  конторы «Дружина», «Нептун», «Вулкан». 
           С 1850 года начали действовать индивидуальные фирмы таких предпринимателей, как Журав¬лев, Чернов, Пеников. После 1861 года в пароход¬ный бизнес включились и крестьяне. К этому времени разбогатевшие на продаже зерна самар¬ские купцы сами стали покупать пароходы. Сто¬ит вспомнить знаменитые фамилии Волкова, Константинова, Полетаева, Субботина, Вощакина. Федор Васильевич Вощакин в 1862 году приобрел буксирный пароход и с его помощью нажил первые капиталы, перевозя грузы вверх и вниз по Волге. Войдя в бизнес, он так в нем и остался, возглавив в дальнейшем Городской общественный банк.  На склоне лет за заслуги перед краем Федор Васильевич получил   звание потомственного почетного гражданина Самары.(ГАСО,Ф.4940,оп.1,д.20,с.4-5).
    Мукомол Емельян Башкиров в Нижнем Новгороде имел крупный торговый дом с собственной флотилией. Наследство поделили  три сына - Яков, Матвей и Николай. Последний с тремя пароходами и 30 непаровыми судами прибыл в Самару и открыл свое дело, сразу войдя в бизнес- элиту города.  В России шел процесс возникновения могу¬чего рынка. Предприниматели боролись за по¬требителя. Гарантированный спрос был лишь на перевозке грузов. Самым дешевым транспортом стал водный, поэтому самарские купцы с огром¬ным удовольствием вкладывали капиталы в «вод¬ное дело». Быстро на Волге формировался гру¬зовой флот и комфортабельный пассажирский.  По расчетам саратовского историка В.М. Цыбина в 1852году волжские просторы бороздили 11 пароходов, перевозивших 1400 тысяч пудов грузов. На момент отмены крепостного права насчитывалось уже 58 пароходов с грузоподъемностью  6 749 тысяч пудов;  в 1884году  - 665 пароходов ;. В 1897году- 1593 судна, из них   139 пассажирских. Они перевозили более 440 миллионов пудов груза в год. К 1907году Россия вышла на 1 место в мире  по количеству и качеству  речного флота. В 1912 году  по Волге ходило уже 2099 паровых судов . Что касается компаний, они также росли как на дрожжах.  По данным  судовладельца  П.П. Мельникова в 1862году насчитывалось 15 обществ, а в 1900 – 50.         
Волга кормила миллионы людей. С началом судоходства, когда река освобождалась ото льда, трудовой люд устремлялся к пристаням. Кре-стьяне, мещане, гимназисты могли хорошо заработать  при разгрузке купеческих това¬ров, приходивших с Нижнего Новгорода, а то и из самой Москвы. Предприниматели не скупи¬лись, ведь для них тогда было «время-деньги». У нас есть уникальная возможность увидеть портовую жизнь не с палубы белоснежного лайнера, а с самых  что ни на есть матросских мостков. Об этой стороне жизни поведал в своих воспоминаниях Федор Иванович Шаляпин: «..В Самаре я попросил крючников принять меня ра¬ботать с ними. - Что ж, работай. Грузили муку. В первый же день - пятипудовые меш¬ки умаяли меня почти до потери сознания. К вечеру у меня мучительно ныла шея, болела поясница, ломило ноги, точно меня оглоблями избили. Крючники полу¬чали по четыре рубля с тысячи пудов, а мне платили двугривенный за день, хотя за день я переносил не меньше шестидесяти, восьмидесяти мешков. На другой день работы я едва ходил, а крючники посмеивались надо мной: - Привыкай,   шарлатан, кости ломать, привыкай! Хорошо, что хоть издевались-то они ласково и без¬обидно. Погрузили баржи, кроме муки, еще арбузами, и когда поплыли от Самары, работа стала легче, веселей.  Почти  на   каждой пристани человек с бородкой штопором заставлял сгружать арбузы. Мы  выстраива¬лись по мосткам цепью вплоть до берега и перекиды¬вали  арбузы с рук на руки, с шутками, прибаутками и веселой, руганью. А  если  зазеваешься,  не  успеешь поймать арбуз, он упадет в воду или разобьется о мостки, человек с бородкой штопором подходит к виноватому и бьет его по шее. Везде свои законы. За эту работу я получал 20 копеек и пару арбузов. Это было великолепно. Купишь на пятачок хлеба, съешь его с арбузом,  и  живот тотчас так вспухнет,  что  чувствуешь себя  богатым  купцом.» (Шаляпин Ф.И. Маска и душа., Алма-Ата, 1983)
 
Чьи только судьбы не сливались с судьбой реки. Поляк Ляховский, будучи молодым человеком, за участие в революционных событиях 60-х го¬дов был выслан в Россию и случайно оказался в Самаре. Без денег, без друзей, без жилья в 25 лет, он знал только морское дело, и вот об¬щество «Кавказ и Меркурий» взяло его на слу¬жбу помощником капитана. Жалование тогда для специалистов было столь велико, что он купил каменный дом на  углу Панской и Вознесенской. Позже он женился на дочери ни¬жегородского городского Головы Заплатина. У них родилось пятеро детей: Иван, Борис, Юлия, Ольга, Зинаида. Ляховский принял пра¬вославие под именем Иван Иванович. Долгие годы он плавал на пароходе «К. Кауфман». Ива¬на Ивановича знало все Поволжье снизу довер¬ху. Уважали его и самарцы, избравшие Ляховского гласным городской Думы. В Самарском Художественном музее мы и сегодня можем уви¬деть портрет знаменитого «волжского волка» работы художника Кирика  Николаевича Воронова. 17 мая 1903года в газете «Саратовский дневник» появился следующий некролог: « 14 мая в Самаре в своем доме выстрелом в висок покончил с собой бывший агент общества « Кавказ и Меркурий» Иван Иванович  Ляховский…Как человек, покойный пользовался большой популярностью в городе и любовью сослуживцев. Последние годы он страдал болезнью почек…» Печален крик волжских чаек. Некоторые считают, что так обращаются к ныне живущим души погибших моряков.
 Уважение к профессии капитана среди волжан было неслучайно. Именно от этого человека, от его мастерства зависела сохранность перевозимых грузов и даже сама жизнь команды и пассажиров.  Князь Петр Алексеевич Кропоткин так описывает форсмажорную ситуацию, которая иногда возникала при перевозке грузов на барже: «Когда же мы попробовали сдвинуть ее с камня, в дне образовалась пробоина, через которую хлынула вода, размывая наш груз: муку и соль. К вели¬кому ужасу моему, я видел множество рыбок, попавших через пробоину и теперь плававших в барже. Я беспомощ¬но стоял, не зная, что делать. Есть очень простое средство в подобных случаях: нужно заткнуть пробоину кулем муки, который быстро всосется в отверстие. Образовав¬шаяся из теста кора не даст воде проникнуть через муку, но никто из нас этого не знал…»

Вернемся к нашим пароходам. В 1904 году  в «Путеводителе по Волге» мы читаем: «Всевоз¬можный комфорт, превосходная кухня. Все па¬роходы освещаются электричеством». Такова реклама компании «По Волге». Любой самарец за умеренную плату мог купить билет на паро¬ход компании «Кавказ и Меркурий» — отплытие вверх по Волге в 14.00 в воскресенье, вторник, среду, пятницу; вниз — в 18.30 в воскресенье, понедельник, среду, пятницу. «Пассажиры всех классов имеют каюты не в трюмах, а на двух верхних палубах. Освещение электрическое». Общество «По Волге» отправляло свои парохо¬ды из Самары в 9.00 б раз в неделю. Общество «А. А. Зевеке»—7 раз в неделю. К сожалению, дорогой читатель, все эти пароходы давно уже уплыли по волнам нашей истории вместе с рос¬кошью кают, услужливыми официантами, раз-ливающими розовое шампанское, и с капитанами в белоснежных кителях, свободно говорящими на всех европейских языках.
   А какие были названия у пароходов: у «Кавка¬за и Меркурия»—«Александр II», «Суворов». Это были одни из крупнейших пароходов на Вол¬ге. Кроме того, эта компания имела суда «Петр Великий», «Екатерина II», «Иван Грозный», «Вла¬димир Мономах». Компания «Самолет» показы¬вала явное пристрастие к русской литературе, называя свои корабли «Лермонтов», «Пушкин», «Некрасов»…  Компания «По Волге» предлагала к услугам пасса¬жиров пароходы: «Император Нико¬лай II», «Императрица Александра», «Самодержец», «Государь», «Царь», «Царица», «Князь», «Княгиня», «Дворянин», «Гражданка» и другие, представляя тем самым  наглядно различные сословия рос¬сийской Империи.  Богатый купец не пожалел бы ника¬ких денег, чтобы отправиться на лайнере со звучным названием «Граф» или «Боярыня». Здесь же не¬заметно воспитывалось уважение к российской государственности. Ев¬ропа была представлена компанией Зевеке.   Основатель, курляндец  Альфонс Александрович Зевеке всю свою жизнь связал с водной стихией. Сначала он работал на британскую  судоходную компанию и обошел буквально весь мир. В Атлантике он попал в кораблекрушение, где чудом спасся, затем  капитан плавал на торговом судне в Россию, где получил выгодный контракт и стал управлять кораблем «Орел». В 1871году Альфонс Александрович взял у англичан в аренду  несколько пароходов по мягкой цене 55 тысяч в год. В 1876 году он выкупил эти суда и стал полновластным хозяином, зарегистрировав самостоятельную фирму. Немец ввел новый тип паровых судов — плоскодонные и заднеколесные, с закругленным носом, что придавало плавность при движении. А. А. Зевеке долгое время иссле¬довал Волгу и нашел в ней сходство с великой южноамериканской рекой Амазонкой. Обе реки похожи по характеру  -  величавы, гра¬циозны и в то же время коварны, часто меняют свое русло, и там, где находились глубины, могли  в лю¬бой момент появиться мели. Он стал строить двухпалубные суда с осадкой порожняком 70 см, а с грузом в 440 тонн и 400 пассажирами — 1 м 20 см. Его пароходы носили экзотические на¬звания: «Амазонка», «Миссисипи», «Ниагара», «Миссури».
Да, действительно, российская промышлен¬ность шла вперед в строительстве такого чудо-света, как колесные пароходы.  На Сормовском заводе были построены железные суда «Сармат», «Вандал» с двигате¬лем внутреннего сгорания конструкции Л. Но¬беля. В них предусматривался прямой и задний ход. В 1908 году в России появились танкеры до 159 м длины и 20 м ширины, грузоподъемностью 8—10 тысяч тонн. Россия оказалась впереди всех и неслучайны такие названия, как «Сармат» и «Ван¬дал». Как это перекликается с Блоковскими сти¬хами: «Да, скифы мы, да — азиаты мы с раско¬сыми и жадными глазами». 
  Шло время.  Фирмы развивались, объединялись, разорялись, возвы-шались, то есть  наблюдался нормальный процесс становле¬ния могучего волжского пароходства. В Самару везли нефть, керосин, металл, лес; увозили пшеницу, рожь, пшено, льняное семя, муку, овес, яч¬мень, просо, хлопок, сало. На 1905 год  общая стоимость волжской флотилии составляла  238 миллионов  рублей.  Всего на Волге насчитывалось 90 верфей и судостроительных заводов.
Предприниматели  заботились и о самой реке: отходы с судов никогда не сбрасывались в воду, для них существовали специальные отсеки в трюмах.  Фарватер на перекатах обозначался плавучими бакенами, фонарями. Повсюду стояли специаль¬ные вехи с указанием глубины. Река делилась на участки, за которыми следили инспек¬торы. При обмелении велись землеройные работы. Так, например, в 1906 году на Волге ниже Ры¬бинска и на Каме подобные мероприятия обо¬шлись в 1 071 815 рублей.  Регулярно проводилось ук¬репление берегов. Россияне любили Волгу,  вся судьба страны была в ней.
               
                Подарок  Волги

  Для  Самары  рыба  была началом всех начал. Рыболовство  являлось   древнейшим промыслом, дававшим первоначальное накопление капитала.  Рыба иногда оказывалась главным продуктом питания и  в голодные годы заменяла хлеб, мясо, овощи. Рыба вошла во все сферы жизни самарцев, культуру, традиции. Первый самарский журналист Леопольдов записал такие приметы, связанные с  живым серебром :  если во время лова наступил на бредень – не будет ни чешуи, ни хвоста, если снится рыба - к болезни, гнилая рыба – к тяжелой болезни.(ГАСО,Ф.558,оп.1,д.246,с.1).
  Даже некоторые местные праздники, горячо любимые горожана¬ми, оказались прочно связанными с водой и ры¬боловством. Когда-то массовые уловы были воз¬можны лишь при объединении людей. Все бро¬сали основную работу и включались в плетение неводов, в забрасывание его в воду, а затем в вытягивание. Это было настоящее искусство, требовавшее необычайного единства. Чья-то ошибка — сосед мог запутаться и утонуть. Чья-то неточность, и огромный косяк  чехони или вол¬жских лещей проходил мимо.
  Невод забрасывали всей общиной, объединя¬лись кварталами. В этом деле принимали участие воеводы и куренные атаманы. С тех старо¬давних времен долго бытовал в Самаре праздник.  В Масленицу на Дворянскую улицу  вывозили сани, запря¬женные лошадьми. На  санях стояла огромная ладья, украшенная коврами и флагами. В лодке играл небольшой оркестр. Там  восседали име¬нитые граждане: гласные городской думы, сам, городской Голова, иногда губернатор. Все были слегка навеселе, шутили и своим смехом зара¬жали публику. Лодка символизировала единст¬во самарцев. В ней было что-то от маленького Ноева ковчега, который помогал всем выплыть в годину лихих испытаний. Другим любимым праздником горожан считались «похороны чехони», так называемой волжской сельди. Этот праздник от¬мечался в первое воскресенье после Троицы. К..П. Головкин вспоминает: «Захватив самовар, выпивку, обыватели едут на лодках на целый день за город на остров по ту сторону Волги и по Самарке, некоторые в Постников овраг. Воз¬вращаются поздно, будучи навеселе, а иногда сильно поддавши». По преданию однажды слишком быстро сошла весенняя вода, и огромные ко-сяки рыбы остались гнить на берегу Волги. Го¬родские власти обратились к населению с прось¬бой похоронить, то есть закопать погибшую рыбу. Труд оплачивался необычно — водкой. Горожа¬нам это очень понравилось. Так возник народный праздник.( ГАСО,Ф.815,оп.2,д.7,с.12).
   Волжане считались мастерскими рыбаками, их уважительно называли «волгарями». С древней¬ших времен в народе жили специфические спо-собы ловли. За огромными сомами охотились в омутах. Брали маленького утенка и пускали его в тех местах, где предположительно скрывалась «озерная свинья». Если хищник выявлял себя, за¬глатывая несчастного птенца, то рыбаки бы¬стро подплывали к этому месту и из заранее при-готовленного глиняного горшка бросали в воду - ком горячей каши. Сом хватал кашу, обжигался и всплывал на поверхность, где его ждали с острогами. Вот другой способ. Карасей в озерах ловили всей деревней, мутили воду и брали за¬тем рыбу, что называется, «голыми руками». Этот метод часто применяли во времена летней засу¬хи, когда уровень воды резко понижался. На Вол¬ге традиционно ловили по ночам. По течению шла лодка, а за ней на толстом шнуре почти по дну тянули несколько огромных крючков с на¬саженными на них жареными воробьями. Старожилы рассказывают, что на такую снасть иног¬да попадалась белуга за 100 кг весом. Говорят, она могла тащить за собой лодку от Самары да Ставрополя. В случае шторма такая лодка с бе¬лугой становилась неуправляемой, переворачи¬валась и «счастливчики» тонули.
  Волга воспиты¬вала характер. Стать рыбаком — значит научиться бороться с трудностями, уметь выйти, как говорится, «сухим из воды» в любой экстремальной ситуации. Беря сына на рыбалку и первый раз, давая в руки снасть, отец всегда говорил: «Не болтай ногами в воде, особенно «на глубине». Бывали случаи, когда из бездны поднималась огромная рыба и буквально отрывала ногу. Рыбаки грешили на щук весом под центнер. Огромные сомы просто мог¬ли засосать пловца. Бывали случаи, однако, ког¬да в сети или на традиционные оттуги попада¬лись рыбы неизвестных пород с огромными го¬ловами и костяком, чем-то напоминающим осет¬ровых. Возможно, в волжском бассейне к началу XX века еще сохранились реликтовые рыбы из прошлых эпох.
    Человек, не знакомый с рыбным делом в Са¬маре, может подумать, что каждый здесь мог взять лодку, поехать рыбачить, что рыбы здесь было «хоть пруд пруди, а на рынках ее чуть ли не бесплатно раздавали. В народе до сих пор бытует мнение, что когда в Самаре ели блины с икрой, мать приговаривала дочери:. «Икорки-то побольше накладывай, мука нонче дорогая!» Увы, все было несколько иначе.
В Самаре процветала рыбная монополия. До 1872 года все рыбные промыслы арендовал едино¬лично купец  К.Е. Мясников. Он сразу платил в Го¬родскую Думу крупную сумму денег и становил¬ся хозяином на целый год. Любой рыбак  обязывался сдавать весь улов суровым приказчикам. Цену за рыбу монополист назначал сам заранее... Естественно покупал он дешево, а про¬давал дорого. Самарцы даже на уху себе не могли просто так рыбки наловить. За это  полагалось тоже заплатить. В ином слу¬чае нарушитель считался браконьером, и в отно¬шении него применялись меры физического, а то и юридического воздействия.
Конечно  Кузьме Ефимовичу было выгодно продавать сразу свежую рыбу. Цены зависели от погоды: в жару падали, в холод поднимались. С построй¬кой Сызранско-Маршанской железной дороги стоимость «живого серебра» резко подскочила, так как Мясников стал отправлять свой товар в Пензу, Казань и другие города. Цена там, на-пример, на стерлядь, была в четыре раза выше. Вблизи Сызрани рабочие Мясникова с зимы за¬пасали огромные ледяные горы, в которых потом все лето морозили ценные породы перед отправкой. Дело доходило до того, что во время Поста многие горожане вынуждены были питаться лишь привозной сушеной и соленой рыбой. Живая от¬пугивала своими баснословными ценами.
     Городская Дума отменила рыбную монополию на один год в качестве эксперимента. Казна по¬теряла весь рыбный доход, так как индивиду-альные рыбаки стали скрывать уловы. Господин Мясников опять-таки  перекупил всю рыбу, ведь он один владел добротными снастями и лодка-ми. Волгари вынуждены были идти на поклон к хозяину. Попытка сломать монополию полно¬стью провалилась. Цены на рыбу не упали. Тог-да городская Дума продала с торгов право ловить рыбу на земских участках реки.  Купец Слепендяев, обходя закон, перепла¬тив и перекупив всех и вся, сумел оформить до¬кументы на себя. Торги оказались недействи¬тельными. Началось судебное дело. Заседали гласные городской думы, одним из которых был сам Мясников. Он и предложил дело прекратить, а все рыбные земские промыслы передать ему, за что хозяин готов был заплатить на 1 тысячу рублей больше, чем Слепендяев.( Трехвековая годовщина города Самары. Самара, 1887г.с. 412-413) Началась насто¬ящая заваруха. Если в известной поговорке «де¬лили шкуру неубитого медведя», то в Думе дели¬ли «чешую непойманной рыбы». Однако все ус¬тали от диктата  Кузьмы Ефимовича Мясникова, и права на земские промыслы отдали Слепендяеву. Так моно¬полия оказалась разрушенной. Два «кита», два владельца, два продавца. Одним словом конку¬ренция. Объединиться они уже не могли — слишком много грязи вылили друг на друга в процессе борьбы за «живое серебро».
Уходили в прошлое жестокие времена, забы¬вались истории о том, как подручные хозяина ловили несчастного рыбака, отнимали у него улов, снасти, лодку и оставляли на отдаленном волж¬ском острове в качестве Робинзона. Защиту реки от браконьеров взяла на себя самарская полиция. На полицейских возлагалась обязанность защищать ценные породы волжской рыбы от истребления. Смотрители рыболовства в 1913 году обратились к губернаторам Поволжья с просьбой принять соответствующие указы о запрещении ряда снастей. Особый вред приносил стерляжий ахан, который состоял из прочного сетяного мешка глубиной от 3 до 6 аршин с железным прутом, растягивавшим отверстие орудия. Всю эту штуковину опускали на дно и канатом тянули за лодкой в местах  скопления рыбы. Этот мини-трал мог обойтись рыбакам в несколько лет лишения свободы. Закон суров, но это закон. В тоже время разрешалось осуществлять ловлю вентерями, жаками, ветелями, рюжами, плетёными из прутьев вандами и мордами. Для сетей допускалась лишь крупная ячея, чтобы не губить рыбью мелочь.(ГАСО,Ф.465,оп.1,д.2610,с.48).
  Газеты в на¬чале 20 века открыто оповещали всех желающих о рыбные торгах. Например, «Самарский справоч¬ный листок» в январе 1901 года сообщал: «15 ян¬варя 1901 г. в 12.00 в Управлении 13 Екатериновском имением в деревне Федоровка Екатери¬нинской волости Самарского уезда будут произ¬ведены торги без переторжки на сдачу в арендное содержание на шестилетний срок удельных рыбных ловель в пойме реки Волги под названи¬ем юрты: «Линьковский», «Черниговский», «Турлыгин» и части юртов «Пулькинского», «Луговского», «Ильменского». Торг начинается с годо¬вого оброка 350 рублей. При торговле — денежные залоги в размере полугодового оброка».
К этому времени рыбной торговлей занимались Иван Никифорович Мясников на углу Соборной и Панской в собственном доме, а также из рыб¬ных садков на берегу Волги. По соседству тор¬говали и его братья Михаил и Николай. На бе¬регу также продавали Портнов Дмитрий Тимо-феевич, Сапункова Пелагея Васильевна. На Тро¬ицкой площади покупателям предлагали рыбу Сапрыкин Григорий Петрович, Кристелева Ана¬стасия Никитична, Козлов Василий Гаврилович. В магазинах рыбу брали у Аннаньева, Арсеньева, Егорова. К 1911 году число рыботорговцев увеличи¬лось до 23: назовем только Гинзбурга Д., Евдокимова, Шорина С. А., Основина, Гордеева В. С....
Возрос приток привозной рыбы. С Ура¬ла везли осетров, белуг, соленых лещей, сомя-тину. Из Астрахани поступала сельдь, вобла, икра. Самара производила провесные ба¬лыки из белорыбицы. Качеством они не уступали привозным, но продавались на 40 копеек дешевле за фунт. Икра стоила около двух рублей за фунт. Цены на нее никогда не были ниже сто¬личных. В Самару поступала амурская семга по 70 копеек за фунт, семга двинская по 3 рубля 50 копеек за фунт, форель кавказская по 2рубля за фунт. Напомним, что учитель получал около 30 целко¬вых в месяц, официант около 10 рублей. Так что ры¬ба была деликатесом и далеко не всем по кар¬ману.  Газетные рекламы дразнили: «Магазин Г. П. Сапрыкина, что на углу Панской и Троиц¬кой. Белорыбица, семга прима, лососина-_ кизляр, икра багреная, консервы русских и заграничных фирм». С. А. Шорин в своем рыбно-гастрономическом магазине на углу  Соборной и Троицкой площади также продавал подобные деликатесы, но кроме того у него была архангельская корюшка на¬столько жирная и прозрачная, что ее можно бы¬ло зажигать как свечку. Знаменитый Торговый Дом Рухлова имел всегда в большом выборе консервы: « Одна коробка ревельских мягких ки¬лек стоила 1 руб. 30 коп., французские сардины высокого сорта—2 руб., норвежские сардины— 85 коп., копченые сельди от 35 коп. до 2 руб. за штуку, шотландские —20 коп., королевские малосоленые от 35 коп. за штуку и выше.» Здесь же продавалась крупная вобла.
Рыба для самарцев становилась неотъемлемой частью их жизни. Некоторые на ней сделали капиталы и выдвинулись в крупные предпринима¬тели и государственные деятели. Несмотря на высокие цены, горожане были весьма разборчивы и некоторые сорта рыбы они брез¬гливо называли сорными. Мелкую рыбу исполь¬зовали как удобрение для полей, а сушеной воб¬лой заменяли дорогостоящий уголь в пароходных топках. К I Мировой войне значение самарского рыбного дела значительно упало. На первый план вышли другие отрасли. Однако, старые династии рыбаков хранили свои традиции, как, впрочем, волжские сети и бредни, отличающиеся крупной ячеей. Именно с такими снастями осенью 1921 года вышел ловить рыбу бывший городской голова Д. К. Мясников. Он хотел помочь голода¬ющим Поволжья, накормить бедствующих рыбой. Большевистские власти не оказали ему поддер¬жки, так как комиссары привыкли лишь к страстным речам и перераспределению. Дмитрий  Кузьмич все-таки поймал немало рыбы, но простудился в ледяной воде и  вскоре умер.
                Подряды  на здоровье


Экология. Наши предки не знали этого слова. Они думали, что если ребенок родился с двумя головами, - значит, черт попутал; выпадают зубы или волосы у молодого чело¬века - следовательно, в долине смерти побывал; рыба кверху животами всплыла - Перун разгневался, порчу наслал; листья пожелтели не в срок - пьяницу на кладбище похоронили. Сегодня мы знаем, что все перечисленное связано со словом "экология". Не понимая многого, на интуиции раньше люди заботились об окружающей среде гораздо больше, чем сегодня. Они думали  о том, какую землю оставят своим детям. Это не лозунг, а простая правда жизни. О будущем беспокоились и крестьяне, и государственные мужи.
В начале 20 века самарская городская Дума регулярно ставила вопрос об улучшении экологической обстановки. Настоящим подвижником и борцом за чистоту окружаю¬щей среды был гласный городской Думы А.Ф. фон Вакано. Одним из первых среди самарских промышленников он установил очистные сооружения на своем сверхсовремен¬ном заводе. Сточные воды проходили неоднократную филь¬трацию и практически могли снова запускаться в техноло¬гический цикл. Именно Альфред Филиппович предложил свою помощь по проведению канализации в городе. Он возглавил специальную канализационную комиссию, со¬зданную в начале июня 1906 года при городской Думе. Знаменитый пивовар профинансировал разработку проек¬та, успешно осуществленную Линдлеем. Как истинный пред¬приниматель, фон Вакано с точностью до копейки просчи¬тал весь проект и предложил варианты его максимального удешевления. Так, на заседании городской Думы 18-19 сен¬тября 1908 года он высказался о необходимости ходатайствовать перед правительством о беспошлинном провозе из-за границы керамических канализационных труб боль¬шого диаметра - до 35-45 сантиметров. Совет директоров Мюнстербергского завода из прусской Шлезии обязался поставить в Самару 30 вагонов высококачественных труб. С января 1909 года начались активные работы, и к маю стал вопрос о подключении к канализации домовладельцев всей Воскресенской улицы, части Успенской, Казанской и дру¬гих... 24 октября 1909 года фон Вакано торжественно подарил городу первую линию самарской канализации, и при этом заявил:  «Все расходы, которые будут произведены впредь, я принимаю на свой счет безвозвратно».
Канализационные работы в Самаре производились как нельзя вовремя. С 1909 года правительство начало усилен¬ную борьбу за чистоту российских городов. Держава стано¬вилась индустриальной, и дедовские методы ассенизации представляли серьезную опасность. Медики указывали, что весной и летом смертность населения от кишечных эпиде¬мий резко возрастала. Самарскую губернию захлестывали то холера, то чума, то брюшной тиф, унося тысячи жизней. Когда таяли снега, по городским спускам к Волге текла зловонная жижа.
Самара знала только один способ очистки нужников, да и то им пользовались лишь состоятельные горожане. В трескучие морозы приходили профессиональные говночисты. Обычно это были отец с сыном или братья. Свой опыт они передавали по наследству. По воспоминаниям Г.Г. Намаконова, команда работала так:  «Старшой подхваты¬вал крючьями или ковшом смерзшуюся массу и вытягивал ее из выгребной ямы, как гнилой зуб. Младшой подставлял лохань или мешок и ловко перебрасывал все это в сани. Уважали того, кто действовал  умело и не пачкался. Иногда случалось, что работавший на подхвате отвлекался, загляды¬вался на хозяйскую девку и оказывался по уши в дерьме. Бедняге говорили: «Не быть тебе старшим, работай на подхвате всю жизнь, чушок!» Говночистов побаивались, ведь обидевшись на мизерную плату, они могли подпустить «чертовщинку». В отхожее место незаметно бросали дрож¬жи. По весне содержимое нужников вспучивалось, и неук-ротимая пена, вырвавшись наружу, ползла по двору. Бороть¬ся с таким злом оказывалось не менее трудно, чем вывести клопов и тараканов. Обычно это место заливали кипятком и заваливали землей. Неподалеку рыли новую яму.
Такие методы очистки города не могли уже сосущество¬вать с огромными заводами, механическими мастерскими. Правительственная комиссия во главе с профессором Г.В. .Хлопиным весной 1909 года сделала по Самаре следую¬щее заключение: «Невозможность дальнейшего пользова¬ния для удаления из города нечистот Веденеевской ямой. Ее закрыть и подобрать другое место, причем свалка должна представлять систему свалочного хозяйства с хорошей пос¬тановкой ассенизационного дела с перепашкой площади, на которую будут вывозиться нечистоты. Не рекомендуется использовать Коровий остров как место свалки, так как весной он заливается водой и может отравить Волгу. Необ¬ходимо принять меры против загрязнения реки Самарки сточными водами частных канализаций». Несмотря на ост¬рую критику санитарного состояния города, правитель¬ственная комиссия в целом осталась довольна работами, которые осуществляла городская Дума совместно с Упра¬вой. Благодаря подвижничеству А.Ф. фон Вакано, городские власти, можно сказать, «не ударили в грязь лицом».
К 1911 году начали действовать другие линии канализа¬ции. В феврале подключилась  Земская больница, которая ранее пользовалась для сброса нечистот Владимир¬ским оврагом. Городская Дума постановила взымать с боль¬ницы за пользование канализации лишь 50% установленной платы. Еще одним нововведением властей стал весенний полив улиц нефтью. С одной стороны, это спасало город от песчаной пыли, а с другой - защищало жителей от возмож¬ных инфекций. В 1910 году по рекомендации самарского губернатора был проведен пробный полив, который дал прекрасные результаты. В 1911 году это дело поставили на широкую ногу. Трижды поливалась улица Л. Толстого, дваж¬ды - за Панским переездом. Нефтяная пленка покрывала Набережную Волги, улицы Преображенскую, Казанскую, Вознесенскую, Дворянскую, Алексеевскую площадь.. 20 бочек пожертвовало городу Товарищество «Братьев Нобель», 8 бочек – «Каспийское товарищество», 4 – «Товарищество Мазут». Городские власти закупили еще свыше 400 бочек емкостью 25 пудов каждая. На 1911 год городская Управа предложила утвердить смету в 5 тысяч рублей на нефтяной полив.
 До революции частная собственность держала город в чистоте. В Самаре проводились регулярные торги, на которых прода¬валось право на очистку различных районов города. Борьба шла за заказ Управы, который всегда хорошо оплачивал¬ся. В октябре 1909 года правление Общества Дома Трудолю¬бия во главе с Е.О. Юриным получило разрешение на содер¬жание в чистоте Троицкой площади. Эта работа оценивалась в 6 тысяч рублей в год. 19 января 1909 года городская Управа провела торги по уборке палых животных и истреблению бродячих собак. За заказ боролось несколько предпринима¬телей. Уваров предложил арендную плату в 1601 рубль. Петр Яковлевич Зубрилов согласился выплатить 2426 рублей в год. Он получил этот заказ сроком на 3 года.
Мы зададим уважаемому читателю вопрос: «А как вы думаете, чего больше всего боялись самарские предприни¬матели в начале 20 века?» Наверняка получим ответ - револю¬ции, терроризма, инфляции, конкуренции. И это будет ошибкой. Истинным бичом всех фабрикантов и заводчиков была городская Управа и ее сотрудники, которые очень внимательно следили за экологией производства. Бывали случаи, когда члены Управы неожиданно появлялись с ин¬спекцией на крупном самарском заводе. Хозяин приглашал их в кабинет, угощал «Смирновкой» или Шустовским конь¬яком. В ответ глава комиссии вытаскивал из портфеля бутылку с мрачной серо-буро-малиновой жидкостью и гово¬рил: «Нет, милостивый государь, отведайте сначала этого напитка, взятого из ваших сточных вод!» Заводчик обычно в таких случаях говорил: «Ваша взяла - оформляйте штраф!»
Управа могла закрыть любое предприятие за нарушение технологии и отравление окружающей среды. Это касалось даже тех фабрик, которые выполняли заказ военного ведом¬ства. Государственные мужи были беспощадны к нарушите¬лям. Как патриоты своей земли, они считали невозможным ставить временный интерес выше истинных ценностей. По-рукой здесь служила честь. Вот характерный пример. Меща¬нин Петр Яковлевич Соколов в марте 1908 года обратился в городскую Управу с ходатайством о разрешении построить мыловаренное заведение в его собственном дворе недалеко от Панской улицы в 33-м квартале. Чтобы не загрязнять воздух в центре города, Соколов указал в проекте: «  исходным сырьем станет кокосовое, пальмовое масло и очищенное топленое сало, котлы будут плотно закрыты крышками и открываться будут только во время мешания, щелочные воды будут вывозиться в бочках на место свалки нечистот». Управа отказала на том основании, что городская свалка перегружена. Тогда предприниматель заключил дого-воры с химическими заводами Казани и Москвы на поставку щелочной воды для производства глицерина и глауберовой соли. По сути дела, он разработал безотходный цикл. Врачебно-санитарный совет все равно отказал, сославшись на то, что в центре города такое производство опасно. От аварийных выбросов никто не застрахован!
Большую помощь городским властям в борьбе за экологию оказывала полиция. Вездесущие приставы через сеть осведомителей получали информацию о любых случаях отравления природы и воздуха  и принимали действенные меры. Обратимся к архиву:  «За неопрятное содержание двора самарский мещанин Андрей Абрамов оштрафован в 1894 году на 3 рубля или арест на 1 день; за сваливание навоза в неуказанном месте Михаил Щеглов 9 февраля  приговорен городским судьей 3 участка к недельному аресту». Блюстители порядка не считались с чинами, званиями и богатством: «За неопрятность двора купец Петр Немцов 4 марта 1894 года оштрафован на 3 рубля. При несостоятельности - арест на 1 день с обязанностью очистить двор в  двое суток». За подобное же наказанию подверглись  мясоторговец Иван Дольнов ,  купец Осип Полуэктов. Закон суров, но это закон, - говорили древние. Как это относилось к той Самаре: «За выливание нечистот на улицу мещанин Ларион Пеньков 10 мая 1894 года оштрафован на 45 рублей или арест на 15 дне». Неопрятность обходилась в те времена дорого: «За плохое содержание гостиницы купец Николай Феофанович Иванцов 6 апреля 1894 года оштрафован на 15 рублей или арест 3 дня».  За неопрятность ночлежного дома штрафу в три рубля подвергся Павел Любимов. (ГАСО, Ф. 465,оп.1,д.839,с.2-7)
 В то время не было громких шумных кампаний за чистоту окружающей среды, но велась каждодневная,  кро¬потливая работа, направленная на процветание города. В этом деле участвовали все жители, потому что дышали одним воздухом.
                Тайны старого майдана

Самарская старина имеет свою энергетику, ритм которой зависит от пережитых эмоций, от конкретных событий, связанных с определенным местом. К таким  уникальным  историческим местам относится Троицкий рынок.
 Мы подошли к Троицкому рынку и стали спрашивать прохожих: "Почему он так называется?" Никто ничего вразу¬мительного не мог сказать. Один мужик с красным носом нашелся: "Здесь на троих проделывают, вот он и Троицкий!"
Улица Галактионовская до октябрь¬ского переворота называлась Троицкой, а несколько столетий назад Татарской. Здесь проходил оборонительный ров и вал кре¬пости Самара, от него осталась лишь небольшая возвышенность. Там сейчас платная парковка автомобилей. Шоферы понять не могут, почему им приходится ставить машины почти вертикально, а ведь они соприкасаются с нашей древностью. Сразу за рвом начиналась степь. Именно в это место приходили кочевники-ногайцы и киргизы, продавали кумыс, мясо, шкуры жителям крепости. Так что Троицкий рынок с древних времен являлся торговым местом. Иногда кочевники ссорились с самарцами, хрупкий мир со степняками разрушался, и город подвергался нападению и осаде со стороны Ногайской орды.
    По мере усиления русского государства его границы отодвигались все дальше на юг и восток. Теперь уже трудно представить, что Троицкий рынок когда-то был при¬граничной полосой будущей великой державы. Ров закопали, вал почти снесли, а торговый майдан остался. Вот так  его описал в середине Х1Х века городской Голова П.В.Алабин: "Площадь изрезана обжорными рядами: навесы для торговцев печеным хлебом, ларьки, лавки, вытянутые в несколько рядов с галантерейным, иголь¬ным и простым крестьянским товаром с мануфактурными, кожевенными, метал¬лическими, деревянными, фаянсовыми, стекольными, фарфоровыми изделиями, рыбными, мясными рядами." Для снижения цен торговой полиции было дано стро¬жайшее указание бороться с перекупщи-ками. Для устрашения жуликов и аферистов посреди Троицкого базара был водружен позорный столб, к которому приковывали  нарушителей торговли и наказывали плетьми.
   Троицкий рынок поражал  современников   своими необузданными нравами. Самарскому полицмейстеру постоянно докладывали об очередных массовых драках между продавцами и покупателями, из Запанского сюда врывались ватаги горчишников, которые просто отбирали рыбу, мясо, сахарные головы. Усмиряли хулиганов лишь специальные отряды конной полиции.  (ГАСО, Ф.1,оп.12,д.3425). Процветало здесь и мелкое воровство. То здесь, то там раздавался истошный крик: «Держи его, колбасу украл!» И опять начиналась свалка. При этом сами продавцы тоже не были ангелами. Обсчеты и обвесы считались нормой. В красный перец добавляли толченый кирпич, в черный – золу, сушеную воблу замачивали в воде, сметану разбавляли кефиром, молоко – водой.
   Исключительной дикостью отличались торговки Троицкого рынка. Они готовы были вцепиться друг дружке в волосы, воспользовавшись любым ничтожным поводом. Так однажды две женщины за прилавком поспорили о новом городовом. «Он стрижен», - сказала одна. «Нет, брит», - возразила другая. «Стрижен – брит, стрижен – брит!» Началась потасовка. Тетки катались по земле, царапались и кусались. Разнимать их пришел городовой. Он оказался лысым. Эту историю рассказала старожилка Мария Петровна Варламова. А вот еще одно ее воспоминание о традициях. Когда у самарца дрожали руки, его хлопали по плечу и участливо спрашивали: «Что, кур на Троице воровал?» Кстати, было отчего трястись рукам, так как  если вора ловили, то торговцы  могли его забить досмерти.
 Кстати именно на Троицком рынке возник первый самарский рекет. Он оказался связанным с силовыми структурами того времени.  Читаем письмо торговцев Троицкого рынка к самарскому полиц¬мейстеру: "Мы, крупные торговцы Троиц¬кого базара, сообщаем, что городовые Макаров и Титов занимаются вымога¬тельством, гонят с базара мелких торговцев, крестьян и мещан, мнут товар ногами у тех нищих торговцев, которые не в состоянии дать 20 - 30 копеек. Жаль мальчиков, продающих мелкую стеклянную посуду на руках. Городовые разбивают ее, наносят удары по голове.., Они нажили себе круп¬ные капитальцы, обложив шинкарей данью по 50 рублен в месяц, а всего их во второй части 52. Титов и Макаров арестовывают свежий товар, а тухлый пускают в продажу. Просим прислать переодетых сыщиков и поймать их с поличным. Если все это не будет прекращено, будем жаловаться Государю Императору."
Недавно на Троицком рынке мы видели такую сцену: две женщины торговали мороженым: одна - дорогим, импортным, другая - нашим, дешевым. Брали, конечно, что подешевле. Тут появился милиционер и стал пинать ногами ящики с российским мороженым и кричать: "Убирайся, не положено!" Знал бы милиционер, что своими пинками он продолжает уже давно сложившуюся традицию.
Однако мы все еще не объяснили чита¬телям, почему рынок назывался Троицким. Да просто потому, что в XIX веке на Сенной  площади, а именно так долгое время  называлось это место у бывшей Татарской улицы, семейство Шихобаловых построило церковь во имя святой Троицы, которую в народе стали называть Троицкой. Название Троицкая получила улица, проходившая здесь и бывшая Сенная площадь. Троицким стал называться и базар, расположенный рядом.
                СОБАКИ      И      МУНДИРЫ

    Когда-то по бескрайним  степям Среднего Поволжья  кочевали ногайцы, а затем киргизы с огромными стадами овец. Слава местных пастушечьих собак, способных биться с волками и вести стадо точно по маршруту без всяких карт распространилась далеко за пределы края. Этих огромных мохнатых помощников человека называли меделянами. До сих пор в деревнях  существует выражение «меделянская сука», в котором отражена агрессивность и прекрасные сторожевые качества этой поволжской породы. Меделяны канули в вечность вместе с кочевыми  традициями.
     В 19 веке представители привилегированного класса содержали в основном либо охотничьих собак, либо мелких шпицев, болонок, мопсов для душевного успокоения. Казалось, само понятие служебного собаководства исчезает навсегда. В 20 веке все изменилось. Европейские полицейские получили в помощь при расследовании не только технические новинки из области физики и химии, но и специальных розыскных собак. Доберманы, ризеншнауцеры патрулировали улицы  Берлина, Лондона, Парижа, шли по следу преступника, по нюху обнаруживали взрывчатые вещества.
     Николай 11 после революции 1905-07 годов обратился к министру внутренних дел П.А. Столыпину с предложением разработать программу по использованию служебных собак в сыскном деле и в первую очередь для борьбы с террористами. Напомним читателю, что в  это время империю захлестнула волна эсеровского бомбизма.
     В 1908году возникло « Российское общество поощрения применения собак к полицейской и сторожевой службе». Его представительства быстро охватили 60 городов империи. Покровительствовал этому делу Его Высочество  Принц Александр Петрович Ольденбургский. Он сам открыл личный питомник в Гаграх  и был убежден, что каждый урядник должен иметь сыскную собаку.
       В начале 1912 года самарский губернатор Н.В. Протасьев получил депешу, в которой  рекомендовалось подобрать несколько нижних  чинов в школу дрессировки со сроком 3 месяца. “Будущие собаководы должны обладать следующими качествами: наклонностью к терпеливому труду, систематическому и настойчивому, трезвых и аккуратных, любящих животных, интеллигентных, проявляющих способности к сыску”. Обученная полицейская собака стоила от 100 до 160 рублей. Околоточный надзиратель 3 части Чиликин прошел стажировку в Санкт-Петербурге и привёз двух немецких овчарок. Архив сохранил кличку одной - Рубсак. На содержание каждой собаки выделялось 10 рублей в месяц. Таковы они были первые шаги самарского служебного собаководства.
                Рождение   энергетики
               
   В Х1Х  веке самарцы и слыхом не слыхивали об отопительных сезонах, о единой энергетической системе. Каждый надеялся лишь на себя, да  на собственную домашнюю печку: прочистил дымоход, закупил вовремя дров и сам себе хозяин.   Вот перед нами письма  Александры Леонтьевны Тургеневой-Толстой-Бостром: «  Воздух тяжелый и вовсе не тепло, топлю каждый день, а из дверей выдувает все мое тепло…(19 октября 1897г.)… Купила дров еще два воза, попались недорогие. Холод у нас страшенный, ветер и пыль. В комнатах топлю каждый день …(29 октября 1897г.) »
                Холод – не тетка
    Об экономическом положении горожан красноречивее всего  говорила температура их жилых помещений. Богатые самарцы отапливали  комнаты  малоросским антрацитом, те, что,  победнее – дровами, ну а остальные - чем придется. Дети и взрослые шныряли вокруг Самары в поисках высохшего за лето коровьего, лошадиного и козьего помета. Так называемый кизяк и являлся главным отопительным средством большинства населения. Высохший навоз в печах  с трудом разгорался, сильно дымил и почти не давал тепла. В зимние морозы при безветрии город погружался в тяжелый  смог, от которого слезились глаза. Вот что по этому поводу писал земский врач Вениамин Осипович Португалов: « Почти все каменные дома в Самаре отличаются сыростью и в них зимой холодно. Весьма нередко в лучших каменных домах обои в углах, даже парадных комнат, покрыты плесенью и отстают от стены. В большие морозы в большинстве самарских квартир температура спускается до 10, а иногда до 8 градусов, между тем как при 12 градусах человек чувствует себя уже нехорошо. Очень часто, куда ни придешь, везде застаешь жильцов, одетых в теплое пальто, окутанных теплыми платками, или просто в шубе и обутых в  валяные сапоги, потому что везде дует с пола. Вентиляции почти нет нигде никакой, за исключением форточек, которые положительно не открываются зимой. С началом топки все газы втягиваются в комнаты… В Самаре мы знаем только один дом, комфортабельно, хорошо, тепло устроенный, с хорошей вентиляцией… Это дом     Николая Федоровича Дунаева, купца второй гильдии, владельца пивоваренного завода на Москательной. Все же другие дома значительно ему уступают во всех отношениях…» ( Португалов В.О. Санитарный очерк Самары. Самарец на 1889 г. Самара, 1888г.)
                Энергетический  прорыв
  Прошло каких-нибудь 15 лет и ситуация с отоплением стала меняться. В богатый город  ворвался архитектурный стиль модерн со всеми сопутствующими ему  техническими новшествами. Прокладывались индивидуальные электрические, водопроводные, канализационные сети. Купцы в своих новых особняках проводили собственное паровое отопление. Котлы немецких фирм устанавливались в подвалах, вода нагревалась с помощью бакинской нефти и мазута, прекрасно   обогревая  светлые комнаты и просторные залы. В одних домах проводилось внешнее паровое отопление, в других батареи замуровывались в стены, обогревая изнутри. Все это казалось волшебством и таинством: ни тебе печки, ни чада, а тепло. Такие нововведения  являлись достоянием особняков Наумова,  Курлина, Сурошниковых, Шихобаловых, Аржановых. Паровое отопление становилось важнейшим аргументом в конкурентной борьбе между владельцами многочисленных гостиниц. Владельцы старых отелей могли предложить только «голландку», а потому терпели поражение. Разорилась владелица старинной гостиницы «Северная» Летягина, сраженный  прогрессом оказался Аннаев, устаревший постоялый двор на Набережной вынуждена была продать Ильина. 
     Тяжелые, массивные чугунные  батареи  парового отопления вывели на первые места такие гостиницы как «Бристоль», «Гранд отель», «Сан Ремо», «Националь», «Центральная», «Аквариум». В 10-е годы ХХ века Самара сделала первые робкие шаги в сторону централизации отопления. Заработавшие крупные тепловые  электростанции на Волге и Самарке в качестве побочного продукта имели большое количество горячей воды, которая направлялась для обогрева общежитий собственных служащих. Чем больше становилось  в городе парового отопления, тем меньше оказывалась задымленность самарских улиц в холодные зимние месяцы. Чистый воздух давал здоровье и долголетие. В самарских книжных магазинах  Сытина и Грау продавались дешевые популярные брошюрки  о технических новшествах в сфере борьбы за тепло в жилых помещениях. Авторитетом пользовались полезные советы Л. П. Сабанеева, который писал, что будущее не за дровами или углем. Перспективно  лишь электричество, но оно дорого и требует объединения  капиталов и патронажа со стороны государства.
                Электрическое царство               
Самара приобрела цивилизованный европейский вид с приходом электричества, этого знамения грядущих времен. Заслуга  в приобщении Самары к этому детищу прогресса принадлежит во многом  городскому голове  дворянину и образованному человеку Петру Александровичу Арапову. Именно он не пожалел дифицитных средств городского бюджета, начав строительство центральной электрической станции на берегу Волги рядом с водонасосной станцией, близ Жигулевского пивзавода. Проект  поддержал губернатор  А.С. Брянчанинов, который добился разрешения беспошлинного ввоза в губернский город дорогого немецкого электрического оборудования с привлечением специалистов-наладчиков из Германии. В ноябре 1900 года  была освящена и сдана  в эксплоатацию первая очередь заветной электростанции мощностью в 300киловатт. (ГАСО, ф.56,оп.49,д.26) Торжественно разрезал ленточку на входе уже новый городской голова Николай Степанович Арычкин. Через год самарская ЦЭС давала уже 660 киловатт в час, которые обеспечивались круглосуточной работой нефтяных двигателей.  Кстати черное жидкое топливо поставлялось из Баку по договору между городской управой и фирмой братьев Нобель. В  соглашении указывалось – продукт не должен содержать воды, песка и других посторонних примесей. ( ГАСО, ф.153,оп.37,д.86,с.12).
                Увеличение   мощностей

   Предприниматели быстро поняли, что  электричество  дает огромные преимущества при внедрении в промышленное производство. Электросети быстро опутали весь город, и мощности электростанции стали все больше переводиться с городского освещения на промышленные нужды. В 1907 году городская дума  предложила искать по России и за границей инвесторов  для модернизации  самарской ЦЭС. Был  поддержан  проект инженера П.А. Суткевича, для реализации которого требовались значительные средства. Деньги дали местные предприниматели, а также был использован госбюджет. Идею электрификации надо было популяризировать среди простых горожан.10 апреля 1910 года в Самаре произошло незаметное, но важное событие. Местное отделение императорского Русского технического общества провело первое заседание, где инженеры познакомили жителей  с перспективами создания единой энергетической системы губернского центра. ( Волжское слово,   1910г., 9 апреля).
   Вложенные деньги дали результаты. К 1913 году центральная электрическая станция вырабатывала 1 334 000квч, а в 1916 году- 8 843 000квч. Станцию оснастили 2  паротурбогенераторами по 1600квт каждый и 2 дизелями по 405 квт. Городская электросеть имела оборудование: кабельную сеть высокого напряжения фидерную – 21060 клм., распределительную- 35100клм, сеть низкого напряжения - кабельную 25285клм, воздушную- 59452 клм. и  питательных пунктов -82 клм. Общая мощность установленных трансформаторов составляла 3100 квч. Промышленный ток поставлялся на  лесопильни по улице Лесной, на спичечную фабрику «Волга», на механические мастерские Журавлева,  Шерстнева, на чугунолитейные производства Лебедева, Платкова, на кирпичные  заводы Сапункова, Шигаева, Александрова, Жукова, Летягина, Маштакова, на мукомольни Соколова, Башкирова, Шадрина, Шихобалова, Бобермана, на кондитерские фабрики Савинова, Решетникова, на макаронку Кеницера, пивзавод Вакано… Огромные мощности потреблял Трубочный завод, а также  электротрамвай, вдоль линии,   которого установили  90 электродуговых светильников мощностью по 12 ампер.
  Электрическое освещение зажигалось центра¬лизованно, и газета «Городской вестник» регуляр¬но печатала график включения фонарей. Напри¬мер, в 1911 году с 1 по 6 января освещение улиц начиналось в 16.30., а заканчивалось в 6.00., с 7 января по 12 января с 16.35 по 5.50.   Свет начинает помогать торговле. На главных улицах появляются ярко освещен¬ные витрины магазинов. Самара готовилась шаг¬нуть в мир неоновых реклам,  подмигивающих огоньков успеха и фейерверков процветания. Тем не менее, энергетика Самары все еще  строилась  на допотопном топливе: 60% ее основывалось на дровах, 30% на бакинской нефти, 10% на донецком угле. Большинство домов  сохраняло печное отопление, и только ряд зданий переходило к паровому. Нововведения связаны в первую очередь с устройством парового отопления в общежитиях самарской ГРЭС  и в здании для обслуживающего персонала самарского элеватора, построенного в 1916 году и имевшего собственную электростанцию в  511 798квч.. На тот же  1916 год котельная станция при ЦЭС имела 2 котла « Гарбе» по 320 кв. метров поверхности нагрева, «Бабкок и Вилькокс» 2х184 кв.метра поверхности нагрева. Первых энергетиков к этому времени насчитывалось более 300 человек, среди  руководства назовем ведущего инженера Александра Петровича Малкина, его помощника инженера Владимира Ивановича Тихова.
  Энергетика превращалась в отрасль промышленности, и электричество входило в быт и традиции населения. Горчишники в самарских дворах шутили - да будет свет, сказал монтер, и перерезал провод. Среди хулиганов появились первые жертвы электроударов. Если подвыпившая ватага вырывала ночью с корнем электрический фонарь, неведомая сила прогресса била им по рукам.