Заповедник. Глава 57. Со-е с Михеевой

Последнее испытание. Ирина.



И туман уже не скроет
В синеве Кристалл Покоя,
Но последняя проверка
Всей их жизни будет меркой.
Хоть от истинных героев
Сущности уже не скроют,
Что скрывают мельтешенья,
Смерти, жизни и рожденья,
Это - Хаос, Бесконечность -
Вездесущие как Вечность...



Борис Готман.

На этот раз туман перед нами не сгустился, но напротив — начал рассеиваться. Отражения наши таяли, становились нереальными, призрачными, искривлялись и исчезали.



Наверху открылась бездонная небесная синева. По сторонам взгляду нашему предстало бескрайнее море или, может быть, океан. Так вот он — Океан Отражений в его подлинном виде, не спрятанный ни туманом, ни гигантскими зеркалами… Синяя спокойная гладь нарушалась лишь едва заметным покачиванием… Вот что ждало нас — стоило лишь сойти с дороги. Эта дорога — мост над водяной бездной…



— Похоже, мы на финишной прямой, — прошептала я. — Что-то мне подсказывает, что впереди ждёт последнее испытание.



— Дык, это же хорошо, — напарник хитро улыбнулся, — значит, скоро отдохнём. Возможно, даже вечно. Искренне надеюсь, что мы всё же с ним справимся, а то я в "Героях меча и денег" только до шестнадцатого уровня дошёл и в библиотеке две полки книг не дочитал.
И вообще, кто-то обещал мне минимум двоих детей родить. Так что, даже не надейся просто так откинуться, милая моя. Но, если я всё же погибну, передай Нагу, что я сражался до конца. Можешь считать меня комсомольцем!



— Ну хватит, — произнесла я. — Я давно знаю, какой ты герой. Мы дойдём до конца вместе или вовсе не дойдём!



— Есть ли на свете кто-либо более упрямый, чем упрямая женщина?! — Бен Давид возвёл очи горе — к безмятежно синеющим небесам.



— Только этого не доставало, — усмехнулась я. — Теперь ещё и ты будешь задавать вопросы вроде тех, которых мы наслушались от сущностей? Но на первый случай я всё-таки отвечу, так как совершенно случайно знаю верный ответ! Конечно, есть! Это — упрямый мужчина.



Александр вздохнул, похоже, готовясь продолжить дискуссию. Но впереди начались какие-то, пока едва заметные перемены, и я шикнула на него.
Мы молча смотрели, как всё дальше и дальше откатываются волны тумана. Казалось, что уже целую вечность нам не доводилось увидеть отдалённую перспективу, так сказать. Так вот теперь она предстала перед нами, но ненадолго, к сожалению.



Мы успели увидеть, что всего метров сто — не больше — отделяют нас от маленького острова, покрытого сочной зеленью. Над узкой песчаной отмелью в воздухе парило нечто, сиявшее столь ярко, что разглядеть сам предмет не было возможности. Но можно было даже не сомневаться — это и есть тот самый Кристалл Покоя, что нам так необходим.



Однако нам не дали долго любоваться целью нашего рискованного путешествия, лишь поманили и снова спрятали! Скрылся из виду зелёный остров, так и манивший прохладой и безопасностью, обещавший безмятежный отдых, исчезло высокое небо и спокойная океанская гладь, да и сама дорога снова пропала, если не считать самое большее метров пяти.



Но не туман сокрыл от нас всё это… Нечто грязно-серое, мельтешащее заволокло всё. Казалось бы, ничего ужасного в этом не было. Никаких монстров, и нас не обдавало ни жаром, ни холодом, но в этом сером мельтешении было что-то непередаваемо жуткое, от чего бросало в холодный пот и хотелось бежать прочь сломя голову, позабыв, что бежать тут некуда…



Но уж лучше на дно морское, чем оставаться в этом непонятном чём-то, которое, пожалуй, можно сравнить с мелкой рябью на телевизионном экране при неполадках в вещании или же с огромным — прямо-таки необъятным и очень плотным роем мелкой-мелкой мошкары…



Так что я не стала протестовать, когда Александр в очередной раз прижал меня к себе. Всё-таки ощущать и видеть рядом живого человека в этих обстоятельствах было весьма утешительно… Если бы его не было рядом, признаюсь честно, паника захлестнула бы меня с головой!



Ох, и не завидую я тем героям-нагам, что отправились сюда в одиночку… Возможно, кто-то из них и добрался сюда… Бедняги! Погибнуть в одном шаге от победы… Почему-то у меня не было сомнений, что здесь, если уж проиграешь, то не угодишь куда-нибудь в другой мир, а наверняка сгинешь…



Мельтешение вокруг нас становилось всё гуще и ускорялось. И сердце моё тоже колотилось как ненормальное, словно пыталось поймать этот бешеный рваный ритм. Больше пока ничего не происходило. Мы словно находились в пузыре, примерно три на три метра, вокруг которого не было ничего, кроме серых мелькающих точек.



Что же это? Что это может быть? Зададут ли нам сейчас вопрос или нет, но в любом случае от нас наверняка потребуется понимание того, с чем мы столкнулись на этот раз.



— Как ты думаешь, что это такое? — тихо спросила я.



Звуки голоса тонули в ватной непроницаемой тишине, и я могла лишь шептать. Да, мне было страшно. Очень страшно.



Александр хмыкнул и пожал плечами. Играет на публику. На меня, то есть. Уверена, ему тоже страшно, но виду не подаёт. Впрочем, я тоже стараюсь изо всех сил, однако уверена, что цвет лица у меня сейчас, как у свежего покойника, да и трясёт вполне ощутимо…



— Может, у них антенна сломалась, с помощью которой нам глюки транслировали? — высказался Бен Давид.



— Какие ещё глюки, — простонала я. — Давно пора понять, что никакие это не иллюзии!



— Почему это? — удивился напарник. — По-моему, чем дальше, тем больше подтверждений именно этой версии!



— Ну да, ну да, — покивала я. — Лучше уж молчи, если других версий у тебя просто-напросто нет. Или, для разнообразия, попробуй подумать!



— Да я бы с удовольствием, — вздохнул наш остряк. — Было бы чем — подумал бы непременно! Но, меня недаром кликали Винни Пухом — не мозг, а опилки.



Казалось бы, дальше этому "рою мошкары" сгущаться уже некуда, однако, он всё же сгустился ещё больше и только доведя меня до состояния весьма близкого к обмороку (если бы не напарник, возможно, я бы уже лежала, так как ноги у меня ощутимо подгибались) — некто, скрывавшийся или являвшийся этим мельканием всё же обратился к нам.



— Вы не узнали меня? — прошуршал тихо голос, доносившийся разом со всех сторон. Он был ещё более сухим, чем голос времени в прошлом испытании, ещё более безразличным.



Тихий, но проникающий повсюду, так что хотелось потрясти головой, чтобы вытряхнуть этот звук, словно проникший в уши с тем, чтобы остаться там навсегда, как шум моря в ракушке.



— Вы должны узнать меня. Назвать моё имя, — прошелестело мельтешение. — И открыть мою тайну… — прозвучало совсем тихо.



— Твою тайну? — переспросила я, чтобы хоть что-то сказать и нарушить ватную тишину, сменившую голос.



— Да-а… — прошелестело, казалось, мне прямо в ухо, так что я отшатнулась и вполне могла бы упасть, если бы напарник не удерживал меня. — У меня есть тайна. Но сначала вы должны меня узнать. Конечно, вы меня никогда не видели… Но имя моё должно быть вам известно… Есть у меня и родня, с которой один из вас знаком… Думайте… У вас есть немного времени… Немного… Пока мне не надоест… Я проникаю везде… Я хочу проникнуть и сюда, — маленький пузырик нормального пространства, в котором мы находились, дрогнул и немного уменьшился. — Такова моя природа…



Надо же, какая общительная сущность, — подумала я, — может, ей скучно? Смотреть на это серо-бесцветное мелькание было просто невыносимо, и я уткнулась лицом в грудь Александра, да ещё и глаза зажмурила для надёжности. Может быть, так мне удастся сосредоточиться, смотреть тут всё равно не на что.



— У этой сущности нет вида, нет формы, нет объёма, — шептала я.



Может, напарнику помогут мои мысли вслух, как уже бывало раньше.



— Ну, прям ничего у неё нет, — фыркнул Бен Давид. — Поэтому, видно, бедняжка всё норовит присвоить и всех сожрать, и нас в том числе.



— Прожорливая, — подхватила я, но тут же отбросила этот признак. — Нет, не то! "Везде проникаю", — так она сказала. Один из нас знаком с её роднёй… Пучина! — я подняла голову, но мельтешение обрушилось на меня, и я скорее уткнулась в рубашку напарника.



— Чёрная Пучина — твоя родня? — спросила я дрожащим голосом.



— Да-а… — прошелестело мне прямо в ухо. — Дальняя родня, весьма дальняя… Она поглощает, а я… Что делаю я? Спешите. Мне нелегко сдерживаться…



— Смерть? — неуверенно предположил напарник.



— Тепло, — сухой голос рассыпался жутковатыми смешками. — Но этого мало.



— Смерть многолика, — пробормотала я.



— Верно… верно… Ваше время на исходе… Говорите… Ты поладила с Пучиной и потому немного интересуешь меня — самую малость… Но это много больше, чем удаётся мириадам… живых… Только поэтому я ещё жду… Я жду… говори же…



— Состояние, где нет ничего целого и ничего живого. Ты — хаос! — выкрикнула я, замирая от ужаса. Если я ошиблась…



Но сухое шуршание вновь рассыпалось чем-то отдалённо похожим на смех.



— Верно… верно… Но у вас совсем не осталось времени… Откройте же мою тайну… Немедленно… Или… я растворю вас в себе… Я растворяю всё — всё когда-нибудь рассыпается на части — всё мельче, мельче и мельче… Пока не останутся лишь самые крохотные частицы, столь мелкие, что нет им названия, и всем разумным существам в мириадах миров не поймать эту первооснову — изначальные частицы…



Мои мысли неслись галопом. Хаос сказал, что у нас не осталось времени, а сам целую речь толкает. Неужели… хочет нам помочь? Он сам себя задерживает и отвлекает, ведь сказал же уже, что ему трудно сдерживаться. Но он сдерживается, давая нам дополнительные секунды, минуты…
Не иначе как Чёрная Пучина походатайствовала. Ведь она оказалась не такой уж страшной на самом деле. Так, может, и он…
Изначальные частицы… Изначальные?



— Изначальные!! — завопила я так, что даже непрошибаемый Бен Давид ощутимо вздрогнул.



— Ты — конец всего, но ты же — и начало! Всё материальное когда-нибудь распадается, но из частиц всё возникает вновь! Всё возникнет — снова, — слёзы текли по моему лицу, я всхлипывала, сама не зная, почему реву — ощущение облегчения и невероятного счастья затопило меня.



— Жизнь бесконечна! Когда наш мир износится и обветшает и останутся лишь изначальные частицы, он будет воссоздан новым — лучше, ярче, без зла, смерти и разрушения, он станет иным, он станет… вечным? — прошептала я.



Но не может же из частиц создаться вечное — всё составное распадается… Однако я чувствовала необъяснимую уверенность: это было озарение, и я верила, что оно меня не обмануло. Всё так и есть.



— Вот почему смертные создания стоят столь высоко… Творец дал им то, чего лишены даже мы… Вы видите сквозь тьму и проницаете тайны, недоступные никому, кроме вас и вашего Создателя… Даже я не знаю, как можно создать вечный мир, но Так Будет. Такова Воля Творца. Я отступаю перед теми, кому это ведомо…