Курица. Цикл Девяностые годы

Этим рассказом начинается цикл, которому само собой придумалось такое странное название. Речь пойдёт о старых "добрых" девяностых, которые давно прошли и стали историей. Забыть бы и не вспоминать эти годы, которые не принесли мне радости: пришлось принять жесткое решение и забыть о своей профессии. 

У меня до сих пор не получается – забыть. Но железная хватка девяностых, отнявшая у меня будущее, уже не кажется железной, эти годы вспоминаются светло. Потому что юность – это несокрушимые надежды,  неколебимая вера в себя, в свои силы, и неистребимое, необъяснимое ожидание счастья. Юность радостно обещает тебе – яркую, интересную, восхитительную жизнь. Надо только набраться терпения, надо  подождать… А жизнь – не останавливается и не ждёт, вот какая штука.

                ***************Курица*****************

В обеденный перерыв я спустилась на второй этаж, где находился буфет. «Давали» кур. Раньше их просто выставляли на прилавок. На гарнир полагалась горка салата из свежей капусты или фрукты из знаменитого в те годы венгерского баночного компота «Глобус», вкусные до изумления. Тарелку с  аппетитно зажаренной курочкой можно было взять без очереди, да ещё и выбрать – крылышко, ножку или грудку.

Увы! Времена меняются, и сегодня куры были «вне зоны доступа» – то есть лежали на противне и «отпускались» буфетчицей в порядке очереди, в которую я послушно встала. Стоящие впереди женщины тотчас же обернулись.

- За нами девушка занимала, - вежливо предупредила одна. Я понимающе помолчала в ответ.
- Высокая блондинка, в чём-то розовом, - заботливо пояснила другая. На такую любезность пришлось отвечать.
- Я запомню, - сказала я.
Пояснений больше не последовало.

Я стояла в терпеливой очереди уже двадцать минут, когда случилась неприятность: куры… закончились. Буфетчица ушла за новой партией и пропала. Когда она появилась снова – с желанным подносом, на котором аппетитной горкой лежали жареные куры, мой получасовой обеденный перерыв приказал долго жить, и по всем правилам мне следовало отправиться на моё рабочее место.

Проклиная в душе директора – ведь это он утвердил «Распорядок дня Мосстройтранса», в котором забыл объяснить: каким образом за тридцать полагавшихся на обед минут можно спуститься с нашего двадцать четвертого этажа на второй, выстоять очередь (в столовую минут на двадцать, в буфет на полчаса), съесть обед и снова подняться наверх, дождавшись лифта. Да, и ещё руки вымыть. О том, чтобы отдохнуть, я уже не говорю… Так вот, обзывая мысленно директора всеми мыслимыми и немыслимыми словами, я осталась стоять в очереди, удивляясь собственной недисциплинированности.

Впереди было человек восемь. Но вы ведь знаете, как это бывает: стоят перед тобой три человека, и ты наивно думаешь, что… Но вот подходят – двое к одному, трое к другому и пятеро к третьему. И их уже тринадцать! И где гарантия, что к ним не подойдут ещё десять? Правильно! Никакой гарантии нет.

Согласитесь, в магазине такое трудно представить – там без очереди не прорваться, будь ты хоть трижды инвалидом, ветераном и престарелым. У нас же в Мосстройтрансе – не знаю как назвать, то ли демократия (нахальство), то ли традиция (бесцеремонность), то ли анархия (безобразие), то ли добросердечность (слабохарактерность) – словом, молчаливое попустительство (пропустительство!) – у нас это вошло в обычай и ни у кого не вызывает возмущения.

Я стояла и старалась не смотреть на кур, которых – я знала – мне не достанется, разве только не все будут  брать… Но женщины, за которыми я стояла (ох, уж эти женщины!) думали иначе. Они подсчитывали, сколько кур осталось на подносе и сколько стоящих впереди «куропокупательноспособны». – Увы! Способны были все, поскольку профком давал членам профсоюза бесплатные талоны (по 50 копеек в день), и это при том, что купить в нашем буфете практически нечего.

С начала месяца буфет прекратил торговлю на вынос соком и лимонадом. Торговали только варёной колбасой, которую разрешалось выносить из буфета в любом количестве, но невозможно было вынести в переносном смысле (колбаса имела странный вкус и поскрипывала на зубах). Напротив, куры источали райский аромат и таяли во рту...

По расчетам женщин, им хватало. Так, может, достанется и мне? Но тут к ним подошли двое мужчин, и мои шансы упали. Зная неписаный закон Мосстройтранса, я решила молчать – они всё равно не уйдут.
Но посмотрела на поднос и – ах! Куры на подносе таяли – как сахар в горячем кофе, как снег в апреле, как бюджетные места в государственном вузе…

Тем временем мужчины бесцеремонно вклинились между мною и тётками, не утруждая себя извинениями. И я не выдержала...
- Это и есть та блондинка в розовом, которая за вами занимала? – вежливо осведомилась я, и мстительно добавила: «Одна, кажется, с утра не брилась, а другая чёрная, как смоль. А про брюнетку вы не говорили».
- Ну и ладно, ну, не говорили, ну и что? – примирительно занукали мужчины.
- Нет, не ладно, - запротестовала я. – Я вам свою курицу отдавать не собираюсь. Я за ней, между прочим, уже  полчаса стою, а вы – вот так, сразу пришли и взяли. Так не честно, - по-детски обиженно закончила я мой спич-экспромт, и мужчины улыбнулись:
- Ну, нет, так нет.

Они передали свои талоны тёткам, с указаниями, что на них купить. И повернулись ко мне, сияя улыбками. «Что, съела?» - написано было на их нахальных симпатичных мордах. Вздохнув, я мысленно попрощалась с курицей: ждать нового подноса было уже небезопасно, мой перерыв закончится, а вы сами знаете, как наш начальник смотрит на опоздание с обеда (с какого обеда, если я ничего не ела?). Но – вслушалась в разговор… и неприлично обрадовалась: этих двоих куры не интересовали. Сок и сигареты - вот всё, что им было нужно. И мне бы промолчать, так нет же – не стерпела, вылезла, с курицей этой…

Я горько жалела о сказанном, а вот мои противники (это слово можно употребить с полным правом) не склонны были предать эту историю забвению.
- А что, давай по курочке возьмём! По парочке. Давай? – жизнерадостно предложил один.
- На фига они нужны, - отмахнулся второй. – Мы лучше борща навернем в столовке, со сметаной,  и ромштексы с картошкой возьмём, я внизу меню смотрел, сегодня ромштексы есть…и котлеты по-киевски.
- Конечно, не нужны, просто из принципа хочется (победный взгляд в мою сторону). Из принципа! Возьмём порции четыре…или пять!
- А вообще, можно, - загорелся второй. – Из принципа (мне была послана обаятельная улыбка).

Принципиальные молодые люди смотрели на меня с веселым блеском в глазах. Я представила себе табличку на буфетной стойке: «В одни руки – одна порция» и попыталась разбудить в них чувство порядочности:
- Так нечестно. Какие же вы после этого джентльмены?
- А мы не джентльмены! – последовал ответ. – Мы и слова такого не знаем. На русский можете перевести? Только без акцента, - миролюбиво попросили молодые люди.

Последние слова были ложью (акцента у меня нет) и взывали к отмщению. На языке у меня давно вертелся непереводимый перевод – по-русски, но непереводимый. Я выбрала другой путь:
- Курица, полученная обманным путем, на пользу не пойдёт, сами увидите.
- Думаете, в горле застрянет? – заинтересовались молодые люди.

Мне немедленно захотелось провалиться – вниз, в столовую на первом этаже. Или – испариться из буфета без следа (и без курицы!), лишь бы не продолжать этой затянувшейся беседы. Машинально я взглянула на парней – шеи у обоих были, что называется, бычьи. В них не только курица – противень проскользнёт без задержки.

Нет, и этот аргумент не годился. Но сдаваться я не  умела, меня учили другому...
- Ну, не застрянет… Мне-то что,  хоть целиком глотайте! – брякнула я не подумав (то есть, наоборот – я думала именно об этом). А если она недожарена? Торопились, из гриля раньше времени вынули…Подрумянилась, и ладно, сожрут и так. А если в ней сальмонеллёз? Или ещё хуже…

- А что может быть хуже сальмонеллёза? – поинтересовались сзади. Молодые люди молча ждали продолжения . Я никогда не обманывала ничьих ожиданий: если уж заговорю о чем-то, значит... жди беды. Я воспрянула духом и почувствовала себя игроком в кинга, взявшим королевский прикуп…

- Что может быть хуже? – переспросила я обрадованно. – Да тот же бычий цепень. Ему в человеке комфортно, тепло и сытно. Сразу-то его не почувствуешь, только когда подрастет… А уж когда он детишек вырастит, вот тогда – караул… Между прочим, не лечится.

Мои противники призадумались. А я молила бога, чтобы они не спросили – каким образом бычий цепень может оказаться в курице. Если только со статусом вынужденного переселенца…  Мы думали каждый о своём, получив временную передышку. Сзади молчали и тоже думали. Передние ничего, слава богу, не слышали. Буфетчица сноровисто «отпускала» курей…

И надо же было такому случиться! – Девчонка-практикантка, сгибаясь под тяжестью ароматной ноши и мелко семеня ногами в лаковых туфельках, принесла ещё один противень – с горой дымящихся куриных ножек и румяных крылышек! Я быстро сориентировалась в новой обстановке и изменила тактику:

- Вы, кажется, хотели по четыре порции взять, - ласково напомнила я. – Берите по пять, так и быть. Разрешаю.
- Теперь неинтересно брать, - откровенно признались они. – Предложение превысило спрос. А жаль… - И взяв свой сок и сигареты, собирались уже отойти… Как вдруг!..

О, чёрт! Ко мне подошёл Миша Брук, который очень уважал кофе и не уважал стоять за ним в очереди. Впрочем, он никогда и не стоял – у него пол-института друзей, и что им стоило взять Мишке пару-тройку чашечек кофе…

Миша тронул меня за плечо, улыбаясь умильной улыбкой Карлсона, и  попросил:
- Ир, пропусти, а? Один стаканчик кофе, можно?

Несостоявшиеся джентльмены, мгновенно въехав в ситуацию, не торопились покинуть арену боевых действий и смотрели с осуждением. Тётка погрозила мне толстым, похожим на сардельку пальцем:
- А что же сами-то пропускаете? Вам,значит, можно?

Время остановилось и застыло. Я медлила с ответом, Миша смотрел непонимающе и удивлённо. В голове что-то щёлкнуло, время пошло… И…

- Да кто пропускает-то, он сам влез! – оправдывалась я, незаметно наступив Мишке на ногу. – Что мне, драться с ним, что ли? С ним лучше не связываться. Он знаете какой? Не знаете? Да что вы, его же весь институт знает!

То ли моя нога была слишком лёгкой, то ли мой вес по Мишкиным понятиям не достигал гостовской нормы… Короче, наступить Мишке на ногу – это как встать на лапу белому медведю: Мишка так ничего и не понял...
Он на глазах уменьшался в размерах, съёживаясь как воздушный шарик. Я быстренько протянула буфетчице три талона по пятьдесят копеек и полезла в кошелек за мелочью…

Но буфетчица не стала ждать и возмущенно объявила на всю очередь:
- А четыре копейки? Я что, за вас за всех платить должна? Повадились! На ценник посмотрите, там ясно написано – рупь писят четыре!

Ценник и правда был – в самом углу, возле тарелочек с курами. Очередь вытягивала шеи, всем хотелось посмотреть на злостную неплательщицу мелочи, которая чуть было не нанесла материальный урон институтскому буфету. К счастью, буфет оказался бдительным и пресёк злодеяние – причем сделал это публично. В назидание, так сказать.

Я почувствовала, как мои щёки заливает краска – словно  в самом деле хотела обмануть буфетчицу на четыре копейки. Хотя покраснеть полагалось буфетчице – потому что сдачи с талонов она не давала никому, будь то четыре копейки или двадцать четыре… Но буфетчица краснела разве что от ярости…

Спускаясь по лестнице со злополучной курицей в руках, я ругала себя. «Эх, ты! Молчала бы…» Не радовало даже то, что мне досталась ножка – в первый раз за пять лет!

Странное дело с этими ножками: их, оказывается, у кур почти нет, в нашем буфете продают одни крылья, в столовой тоже… Может, их таких выращивают – безногих?

Спросить бы буфетчицу:
- Что ваши куры, совсем без ног? Четырёхкрылые?» - И услышать в ответ вежливое:
- Шестикрылые они у нас. Мутанты.

Есть мне уже не хотелось. Я ждала лифта, уже примерно зная, что выслушаю от начальника за опоздание («Та-аак. И пообедать успела, и в буфет успела, всё успела! А работа не волк, куда она денется, правда, Ир?»). И ругала самоё себя: «В столовую не пошла, значит, не сильно голодная была. Могла бы на улицу выйти, подышать свежим воздухом. Так нет, понесла тебя нелёгкая в этот буфет! Простояла весь обед в очереди,  обидела ни за что Мишку… Вот скажи,  кто ты после этого? – Курица и есть.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЦИКЛА: http://www.proza.ru/2016/02/27/2342