Новогодняя сказка. Ночное дежурство

   Весь декабрь был теплым. Странности погоды удивляли. Старожилы качали головами, но грипп "валил" с ног, как и прежде. Наш добрый сосед, пенсионер Иваныч, прислал ко мне свою внучку Настеньку с просьбой и отказать ему было нельзя... Да, и, просьба была пустяковой, тем более, что я был в очередном предновогоднем отпуске. Иваныч служил сторожем в нашей районной библиотеке, а тут вот грипп, словом, слег Иваныч. Подменить его в ночном дежурстве с тридцатого на тридцать первое - была его просьба. В последнее время участились хулиганские выходки подростков, их шалости досаждали всем. Городок наш маленький, хотя знали все друг друга, но дерзость молодых не знала предела, особенно в ночное время. Я знал это и с легкой опаской шел на работу по вечерним улицам. Темнело рано. Праздничные огни буйно расцвели, но, как-то не радовало...

 Служащая библиотеки передала мне ключи, ее инструкции звучали, как мне показалось, с тревогой, голос дрожал. Это настраивало меня на недобрый лад. Волнение и, сердце стало, как-то биться неровно. Я стал отчетливо ощущать свою ответственность. Тот груз, который взвалил на себя, теперь стал поддавлевать и давил он прежде всего на область сердца. Чувство это странное, неудобное и сбросить его было невозможно.

 Свет горел только дежурный, полумрак висел над рядами стеллажей с книгами, тишина звенела. Диванчик у стены был освещён больше, здесь можно было даже читать, удобненько коротать бесконечнотянущееся время ночи. Край длиннющего стеллажа с книгами частично закрывал мне обзор пространства от стола регистратора до первых полок. Это пространство было довольно большим, там лежал старый затертый ковер и его рисунок, если долго присматриваться, то можно увидеть диковинных животных, лица, и даже фантастические сцены. Занятие это было недолгим, чтение занимало больше, а читать тут было что...

 Увлекшись чтением не замечал время и только бой настенных часов, двенадцать их ударов, вернули меня в реальность. Полумрак, ковер, тот же рисунок его, призраки картины...

 Тяжелое дыхание за стеллажом заставило меня вздрогнуть, сердце забилось с такой силой и частотой, казалось, что я взбежал на гору. Легкая дрожь пробегала по спине, уходила в ноги, превращая их в вату. Встать было невозможно, язык пересох, мое личное дыхание замерло, я вслушивался. Послышалось легкое шуршание, я смотрел и не верил своим глазам, книги на полках стали двигаться! Послышались приглушенные, из далека, разные голоса, как женские, так и мужские и даже детские. Теперь книги раскрывались и из них выходили, выскальзывали, сползали, спрыгивали на ковер их персонажи, авторы книг, герои и прохвосты. Они заполняли то пространство на ковре, а пространство стало увеличиваться, ковер растягивался, расстилался и занимал теперь весь пол огромного зала. Было много света. Люди разных эпох и времен ходили здесь, кто стоял группой, кто парами, костюмы и наряды их изумляли меня. Здесь смешалось все. Я выглядывал из-за стеллажа, лежа на моем диване, наблюдал из моего укрытия, сердце продолжало лихорадочно биться. Люди все прибывали. Немного стал успокаиваться, теперь мог уже различать отдельные беседы и было это занимательно...

 -Послушайте, господин Ульянов, что вы сделали с нашим наследником и его семьей? Напирал Иван Васильевич, а Петр Алексеевич выпучив глаза кричал.

 -Отрубить голову, повесить собаку! Владимир Ильич скулил.

 -А, что я, что я, когда вейхи не могут, а низы не хотят... Что мне оставаясь деять, скажите таваищи!?

 -Волк тебе тамбовский товарищ! Смерд! Вмешался в разговор Скуратов, при этом намыливал веревку.

 Было жутко, я перевел дыхание. Ух! А там, у окна, стояла парочка...

 -Понимаешь Бони, все было так хорошо в начале, но эта русская зима... Если бы не те собачьи холода, я бы теперь был бы в Москве.

 -Это ты мне говоришь!? Знаю сам, мой милый Адольфик. Сам испытал. Был я в Москве...

 -Михайло, как ты думаешь, а что нам, вот той парочке у окна, Новогодний сюрпризец преподнести...

 -Иосиф, ты о чем?

 -Да, ты посмотри и послушай только их! Им зима наша помешала! Да хреновым танцерам всегда ключи в кармане мешают.

 -А, ты про этих гребаных вояк. А что ты им хочешь приподнести, какой подарок?

 -Давай, откроем окно, пусть они немного подышат нашим свежим, зимним воздухом. Напомним им.

 -А, что давай, не впервой же нам. Припрем, пусть носы подморозят!

 Что было там! Гитлер кричал, что русские ведут войну не по правилам, Бони насупившись молчал, стойко переносил холод из открытого окна. Что-то происходило везде, но в центре зала громко кричали. Было видно между ног, множества собравшихся кольцом людей, человека лежащего на ковре и бьющегося в эпилептическом припадке, кто-то держал голову. Этот кто-то был доктор Боткин. Теперь он с укором смотрел на Раскольникова.

 -Зачем же вы так!? Вот довели Федора Михайловича до падучей...

 -А, что я-то!? Это он мне придумал такую учесть. Теперь только все и кричат... Идиот, идиот. Зачем он так!? Я только спросил его, а он сразу кричать.

 Возле дверей, господа в галстуках, жались, робко, что-то мямлили в ответ на сотни вопросов наседающих. Те в галстуках, их стал я узнавать, тут были золотовласый Толя Чубайс и совсем безволосый Тим Гайдар, всего около человек десяти... Орали все, начинал, довольно грубо, Иван Васильевич...

 -Смерды! До чего довели Россию! Мы собирали, тут Александр второй, да и третий тоже просто исходили пеной... Как можно!? Как можно!?

 Чья-то тень метнулась и отделилась от замерзающих Бони и Адольфика. Сталин бежал вдоль зала, приближался к джентльменам в галстуках, на ходу кричал с присущим ему грузинским акцентом.

 -Вах, вах! Я кажется стрэлал нетех! Вах, вах! Он работал локтями...

 Все закончилось бы кровью, если бы в этот самый момент не появился Лев Николаевич. Он был, как сам Бог! Его длинная белая рубаха подпоясанная веревкой, белая всклоченная брода, босой, в белых портках наводил страх и уважение. Все замерли на мгновение. Легкий шопот прокатился по зале. Крупная женщина, все узнали Наталию Толстую, всплеснула руками.

 -Ах! Лев Николаевич, что же это Вы в таком виде-то!? Лев строго посмотрел на внучку, Петя дернул сестру за руку. Все притихли. В этот самый момент послышался странный звук, он шел сверху. Медленно, на бреющем полете опустился на ковер странный продолговатый ящик, в котором сидел Николенька Гоголь. Он всегда чудил, но сейчас в этот момент, когда накалялись страсти в зале, были его шутки не к месту. Хотя... Все заулыбались и вот уже смех разобрал всех, все забыли о тех, кого только что "прижимали". Наступала какая-то разрядка, а то, как знать чему бы  стал свидетелем. Николай Васильевич, как-то театрально сказал, немного на распев, понижая тон голоса.

 -Откройте мне глаза, поднимите мои веки...

 Но, тут пропели петухи и часы пробили четыре часа. Книга валялась на полу, правая рука затекла. Свет тускло освещал край старого ковра, рисунок был потертый...