Ангельская Муза

Первая встреча

Утро 1 сентября 2004 года было теплым и солнечным. Идеальным для всех тех, кто в тот день пошел первый раз в первый класс. Такое действительно надолго запомнится, особенно если это записать на видео, а потом многократно пересматривать. До этого я уже конечно же не раз видела наряженных учеников с букетами цветов, идущих в школу навстречу знаниям, но теперь этот путь предстояло проделать и мне самой. И я еще не могла даже представить, ЧТО меня совсем скоро будет ждать. Прежде я уже была немного знакома со школой, когда ходила в нулевой подготовительный класс, однако теперь все было иначе, намного торжественнее. Впрочем, сама линейка мне не слишком нравилась - казалось, она не закончится никогда, а когда ты, семилетняя девочка с портфелем за спиной и тяжеленным букетом цветов в руках вынуждена почти час стоять на одном месте и молиться, как бы ненавистные белоснежные хризантемы не рассыпались... В общем, с этим все ясно. Вдобавок ко всему, я еще почти никого не знала из своих одноклассников, лишь двух-трех человек, и то не слишком хорошо. Да они, Женя и Андрей (впоследствии ставшие лучшими друзьями, дружат и по сей день, спустя десять лет), мне тогда (точнее всегда) были и не интересны, мне хотелось больше с девочками познакомиться. Но увы, сделать это на нашей "официальной церемонии" было не так уж легко.
Тем не менее спустя некоторое время мне удалось познакомиться с одной из них: смугловатой кареглазой особой, имеющей довольно строгий и взрослый вид, ее лицо было как у женщины еще в семь лет. Впоследствии оно таким и останется, хотя спустя примерно лет пять Таня станет гораздо красивее, будет очень похожа на Элизабет Тейлор, только ее волосы останутся каштановыми, а не черными. А элегантность в стиле одежды тоже сохранится - до сих пор помню ее бантики, украшенные перышками.
Но почему Таня? Причем здесь Таня, если повесть вовсе не о ней должна быть? Все очень просто: Таня - это вступление, в некотором роде пролог. Ибо сперва была именно она, а уже потом... Да, помимо Тани были и другие, прежде чем я наконец увидела Ее. Просто мы с Ней в тот день стояли на большом расстоянии друг от друга, и я сперва Ее даже не замечала.
После Тани я обратила внимание еще на одну девочку, которая единственная из всех других была одета не в форму, а в бело-голубое платье. Ее банты были гораздо больше моих, а букет с лилиями привлек мое внимание - они уж точно были куда легче ненавистных хризантем. Но потом и она перестала меня интересовать, то, что эта девочка окажется моей тезкой, я узнаю только спустя несколько дней. А пока я лишь стою, смотрю на все своими большими круглыми глазами, пытаюсь крепко держать букет и жду, что будет дальше. И вот наконец вдруг замечаю...

Я впервые увидела ее мельком, совершенно мимолетно. Но запомнила очень хорошо. В дальнейшем, пересматривая запись на видео, я поняла: такую действительно было невозможно не запомнить. Внешне мы с ней были нисколечко не похожи: ростом она была значительно ниже меня, вместо двух хвостиков с бантиками и синего пиджака как у меня у нее были почти распущены волосы и лишь небольшая прядь была украшена огромным белоснежным бантом, который казался таким невесомым и нежным, точно облачко из мультиков. А пиджак ее был бордового цвета, как и юбочка, насколько я помню. Но одежда - это не главное, самое главное лицо, а точнее - глаза.
Боже, что это были за глаза! Темно-карие (темнее Таниных), почти как у цыганки, но при этом в них было столько доброты, но вместе и печали. Нет, даже не печали, скорее светлой грусти, они словно говорили: "Ну вот и все, прощай, детство, теперь пора в школу, надеюсь, там все будут хорошими." По крайней мере, такими их увидела я. В дальнейшем, за все девять лет я ни разу не увижу в этих глазах хотя бы одной слезинки - обладательница такой редкой душевной красоты никогда не будет плакать в школе. Но злиться или даже обижаться тоже не будет. Она словно ангел с картин художников: печалится, даже когда улыбается, но без всяких слез. Лишь доброта и кроткость - разве не таким и должно быть лицо прекраснейшего из серафимов?..
А само лицо... Тоже не такое круглое, как было у меня, более удлиненное, при этом все черты плавные. Цвет же был как у цветаевской Сонечки: бледная - и все-таки розовая. Малышка - с пышными волосами.
Нет, ее волосы не были кудрявыми, даже не были волнистыми. Пышные и длинные, но нисколько не тяжелые. И хотя в дальнейшем она их немного подпортит из-за мелирования и краски, я до самого последнего дня буду мечтать о том, чтобы еще хоть раз к ним прикоснуться и провести по ним кончиками пальцев или ногтей. Хотя бы еще один раз...

Но в тот день я о подобном еще не думаю: вскоре ее образ вновь исчез из моего поля зрения, а уже потом, сидя в классе за отвоеванной партой (мне пришлось попросить Диму, моего будущего друга пересесть, поскольку я тогда могла сидеть лишь в среднем ряду за второй партой по причине зрения), я вновь ее увидела. Уже к концу первого школьного дня я сказала самой себе: "Та девочка - самая красивая из всех в моем классе. А может быть - и во всей школе И будет такой всегда." Мои слова окажутся абсолютно верными, несмотря на то, что я еще не знала имени той, для кого впоследствии я буду готова сделать все, что только смогу. В том числе и умереть в своем творчестве.

Знакомство

Да, к сожалению, уже спустя пару дней, проведенных в школе, я поняла, что та жизнь существенно отличается от того что было, пока я состояла на домашнем обучении (я не ходила никогда в детский садик, меня учили бабушка с дедушкой до шести лет). И даже от того, что было на занятиях в нулевом классе. Это чрезвычайно неприятно, когда ты привыкаешь к одному, а затем сталкиваешься с чем-то, совершенно противоположным - я всегда была в этом смысле склонна к консерватизму. Да и как здесь можно не разочароваться: каждый раз, когда прозвенит звонок на перемену, в коридорах школы начинается незнамо что: все так кричат, орут, носятся, словно помешанные... Как дикие звери! Я знала, что многие мои ровесники часто столь активно проводят свободное время, и все же... Мне это очень не нравилось, я к тому не привыкла: любой шум, крики, возня и беготня меня ужасно раздражали. И так было всегда и остается по сей день - недаром я даже на детских площадках не любила всевозможные лазилки и горки, залезала туда лишь чтобы пускать мыльные пузыри, а скатывалась гораздо реже. Вот качаться на качелях - это с радостью. А чтобы залезть на дерево, да еще и кричать оттуда... Нет уж, увольте, пускай я лучше буду наседкой, нежели таким полудиким зверьком в облике человека.
Вот и в школе я ко всеобщему веселью на переменках практически никогда не присоединялась. Особенно в первые дни. Дабы не быть сбитой и чтобы меня никто случайно не толкнул на пол, я предпочитала стоять на месте, плотно прижавшись спиной к стене. И так все перемены, иными словами в сумме почти час в день. Но я особо не скучала, хотя из-за шума как следует сосредоточиться тоже не могла. Однако не я одна предпочитала подобное занятие в перерывах между уроками...
Уже совсем скоро выяснилось, что и Она делает то же самое, впрочем, от нее это было вполне ожидаемо, та девочка ну никак не могла походить на буйную шалунью. Вот как-то раз во время особо шумной перемены, когда по коридору на нашем этаже носились абсолютно все ученики, она быстро подошла к стене, словно ища в ней спасения, и крепко к ней прижалась, встав совсем рядом со мной.
- Останься пока, здесь безопаснее. - сказала я, повернув голову в ее сторону. - А то они так вообще нас убить могут скоро.
- Да, ты права. - на ее губах появилась скромная, но очень милая улыбка. - Здесь и правда получше, в стороне ото всех.
Голос той девочки был так же удивителен: очень нежный, хотя немного тихий и робкий, чем-то напоминающей голос Натальи Седых из старого фильма "Морозко", который я в то время любила смотреть. С ответом я не заставила себя долго ждать.
- Вот поэтому я тут всегда стою, так сказать, прячусь от общества.
Ее глаза приняли слегка удивленное выражение.
- Что? Ты так красиво говоришь...
- (смущаясь) Ну, я просто с трех лет умею читать, вот и узнала всякие интересные выражения... Я кстати Катя. А тебя как зовут?
- Кристина.
- (после некоторой паузы) Очень красивое имя, я таких не встречала раньше. Да... Как же они все суетятся, ужас какой-то.
- Да, ты права, они здесь все такие странные.
- Не говори. Слушай, а давай теперь всегда сюда приходить на перемене и стоять так, можно и поболтать за это время.
- Хорошо, это было бы чудесно.

В этот момент как раз прозвенел звонок, и мы были вынуждены вернуться в класс. В тот день я, кажется, больше с ней не говорила, однако, придя домой, я сделала небольшую запись в своем личном дневничке (да, он у меня уже был, правда я в него писала ужасно, и только печатными буквами): "Сегодня я познакомилась с одной девочкой из нашего класса. Ее зовут Кристина, она очень добрая, милая и красивая. У нее очень нежный голос и глаза, как у сказочной принцессы. Сама она очень хорошая, и я ее теперь люблю."
Как ни странно, именно с той еще до невозможности детской и наивной записи, сделанной корявым почерком семилетней первоклашки, все и началось. Она словно оказалась пророческой, предвещающей то, что будет уже гораздо позже, спустя больше семи лет. Ведь тогда я по-прежнему буду считать ее ангелом во плоти и душе, самым нежным, прекрасным и добрым созданием на свете. И если в 2004 году слова "Люблю" я говорила всем, кто мне нравится, даже если это были всего лишь неодушевленные вещи, то впоследствии... Все изменится. Кроме нее - кому они были адресованы тогда и будут еще не раз адресованы потом, хотя вслух их я ей так по-настоящему никогда и не осмелюсь сказать. Ни-ког-да.

Различия

Как бы странно это ни звучало, но уже тогда, в первом классе у меня появилось желание или точнее стремление помогать Кристине, защищать и оберегать от всего жестокого мира, взять под свое крылышко. Если еще учесть, что я сама тогда не была особо сильной, к тому же у меня были и остаются сейчас (их теперь еще больше) проблемы нервов. Но почему я еще тогда, в семь с половиной лет испытывала такое чувство? Будучи глупенькой девчонкой, которая прежде выходила из дома только лишь гулять со своими родными!..
Возможно, все дело было в тех странных совпадениях, которые я обнаружу значительно позже, причем я сама их давно не считаю лишь совпадениями, что бы там ни говорили другие по поводу моего помешательства. Ведь ее имя, год нашего знакомства, внешность, голос, характер. А позже я еще и узнала, что ее отец умер...
Но об этом пока еще рано говорить, всему свое время. Пока что по-прежнему стояла осень 2004 года, и мы с моей новой подружкой продолжали общаться на каждой перемене. Однажды я ей сказала: "Кристин, а ты знаешь, что в нашем классе ты - первая красавица?"
На ее лице появилось совершенно искреннее удивление:
- Я? С чего бы это?
- Ну, мне самой так кажется, и вроде я не ошибаюсь.
- (скромно) Разве я такая уж красивая?
- Конечно же! Во всяком случае, для меня ты такой точно останешься навсегда, ты первая красавица нашей школы.
- (краснея, точнее розовея) Ой, Катя, спасибо тебе, хотя ты преувеличиваешь.
- Но так и есть. Я говорю правду.
- Тогда ты у нас вторая красавица.

Теперь настал черед смущаться уже мне самой, ведь я никогда не считала себя слишком красивой. Все из-за моей очень большой, тогда еще к тому же круглой головы и того, что мне порой бывает сложно подобрать одежду, потому что я худая, но достаточно широкая в кости. Да и лицо у меня далеко не модельное - я всегда знала, что оно мало чем похоже на женское, особенно если мне убрать волосы в хвостик или коротко состричь. Единственное, что мне более-менее в себе нравилось - это глаза. Не считая, правда, того, что на фотографиях правый очень часто получается уже левого - хорошо я в четыре года о дверной косяк все-таки ударилась... Кстати, когда я теперь об этом думаю, то начинаю непроизвольно улыбаться, ведь теперь тоже не считаю случившееся случайностью.
Ладно, это вновь уже не совсем то, что должно быть написано.Так или иначе, несмотря на то, что мы с Кристиной подружились, самыми лучшими подругами мы тогда так и не стали. Очень скоро, уже зимой она начала больше общаться с Таней и другими девочками, а я как раз смогла лучше узнать свою тезку-одноклассницу - ту самую, которая стояла на линейке в платье и с букетом лилий. Вот она-то и стала мой лучшей подругой в школе и будет таковой оставаться до четвертого класса. Потом же случиться то, что я люблю записывать как строчки из романса: "Мы разошлись по интересам, и не сойтись нам больше вновь..." Впоследствии подобная ситуация повторится со мной далеко не один раз. Потому что я, увы, не могу общаться с человеком, который предпочитает неприятные мне темы для разговоров или его увлечения не совпадают с моими. Может это и плохо, но другом я его точно никогда назвать не смогу. Тем более, близким и дорогим. Так что мой удел - сплошное одиночество.

* * *

Но это опять же я пойму еще очень не скоро. Весь первый класс я посвятила тому, что пыталась приспособиться к новой для себя школьной жизни, хорошо учиться (у нас тогда не было еще отметок, но слова "Отлично", "Хорошо" и пр. в дневник писали) и завести новых друзей. Да, все это у меня относительно получилось, и все-таки... Лишь теперь я понимаю, что в тот год я по сути толком никого из своих одноклассников так и не узнала, потому что все они не были похожи на меня. И Кристина тоже не стала исключением.
Я никогда не понимала и наверное уже не пойму, зачем нужно скрывать свои эмоции от окружающих. Конечно, сейчас я вынуждена порой это делать, но подобное кажется мне ложью и фальшью, откровенным лицемерием и холодностью. А уж в детстве я свои чувства проявляла ВЕЗДЕ. Школа тоже не стала исключением, не говоря уж о доме. Хотя тогда многие первоклашки так делают, учителя еще не обращают особого внимания, когда они к примеру плачут из-за плохой отметки или замечания и пр. Вот только уже к классу пятому у большей части подобное почти полностью проходит. Не то что у меня, жалкой плаксы и истерички, так похожей на главных героинь книг Лидии Чарской...
И вот здесь мы с Кристиной, как уже говорилось в самой первой главе, совершенно отличались друг от друга. Ее учителя ругают - она молчит. Ставят плохую отметку - по-прежнему молчит и лишь смущенно и тихо кивает, словно ее это не волнует. А я сижу, смотрю на ее безмятежное личико и огромные карие ангельские глаза и повторяю про себя: "Ну почему они (учителя) так к ней несправедливы, неужели они не видят, какая она... Я бы уж точно давно сорвалась, а Кристина просто как святая христианская мученица. И Боже, как она прекрасна..."
Как бы там ни было на самом деле, это хорошо, что я никогда не видела ее слез и не чувствовала ее боли, ведь в этом случае мне самой могло стать плохо - я просто бы не смогла на такое смотреть, не выдержала бы... Интересно, а Кристина вообще когда-нибудь плакала, не считая первых дней младенчества? Ответа я не знаю, да и вообще - способно ли неземное создание с внешностью ангела, похожее на Натали Гончарову наших дней, на слезы или злость? Если бы я когда-нибудь смогла это выяснить...

Девочки и предпочтения

Первый класс для меня завершился очень быстро, в принципе, сложно было лишь в начале, особенно научиться писать прописью - до сих пор мой почерк больше похож на тот, какому меня с трудом полгода учили. Но как ученица я себя уже успела достаточно неплохо проявить. Однако в плане друзей все было куда сложнее, ведь люди - это не учебники, их не изучишь полностью и наизусть не выучишь... А как уже было написано ранее, с ними я всегда сходилась очень тяжело еще и из-за своих некоторых особенностей, поскольку не являюсь универсальной собеседницей (впоследствии и не стану такой писательницей).
С Катей мы по-прежнему общались более тесно, чем с другими, но она уже тогда часто болела и пропускала занятия, а у нее в гостях я была только один раз. Не только за тот год, но и за все десять лет.
Кристина же уже тогда начала от меня отдаляться, она подружилась с одним нашим шалуном Игорем, который, естественно, не мог на нее не повлиять по-своему. Однако она все равно оставалась особенной, не такой, как другие девочки из класса. И все же уже тогда она впервые предпочла меня другим...
Звучит забавно, но я с семи лет мечтала как-нибудь увидеть Кристину с распущенными волосами - смогла лишь в самом конце учебного года, когда нас фотографировали. И... Почему-то разочаровалась: в восемь лет она с такой прической выглядела еще более печально и как-то уже подавленно, словно маленькая Покахонтас, когда отчаялась и не знала, что делать дальше.
С ней в паре я тогда не фотографировалась: в тот раз Кристину мне заменила появившаяся в апреле новенькая девочка по имени Аня Романова. Мне она сразу понравилась - я считала ее материализовавшейся в этом мире главной героиней известного мультика "Анастасия", хотя на царскую дочь она нисколечко не смахивала и вообще внешне не шла ни в какие сравнения с Кристиной.
Почему же я с ней подружилась? В отместку Кристине? Нет, совсем нет, я действительно была искренней с Аней. Может, все дело было в том, что она совсем еще не знала нашу школу и класс и еще почти не умела читать - я ей помогала с этим справиться.

Гораздо позже меня как-то спросили: "Тебе что, нравятся женщины? Точнее девушки". Я не могла ответить ни "Да", ни "Нет" на это, поскольку давно знала, что действительно испытываю некую привязанность к ним, но далеко не ко всем. Мне нравился лишь определенный тип девушек. А именно: нежные, хрупкие, немного робкие и нерешительные, совсем не напористые, тихие и скромные. Внешне же почти такие как Кристина: кареглазые и невысокие, почти театральные инженю, часто не совсем физически здоровые. Мне всегда нравилось и хотелось им помогать и беречь, обнять и погладить по волосам, заботиться о них. Иными словами, доминировать, выполнять роль кавалера, причем весьма галантного, с которым можно просто поговорить или посидеть молча, прижавшись друг к другу.
В принципе, здесь нет ничего особенного: раз сама слабая, то подыскиваю себе тех, кто еще слабее. Но заметьте: именно слабее физически, а не хуже. Тем более, в душе. Ну кто виноват, что я высокая и мужеподобная, а Кристина нежная и женственная, словно роза?.. И эту розу я хотела заполучить себе.
Многие считают, что я часто слишком давлю на тех, с кем общаюсь, что практически навязываю им свое общество, взгляды и интересы. Это не совсем так, но я действительно весьма требовательна. Цитирую Цветаеву: "Душа животного - это подарок. От ребенка (человека) я ее - требую, а когда не получаю - ненавижу ребенка." Иногда кажется, что эти слова я сама когда-то сказала...

* * *

Возвращаясь к своей школьной жизни, мне хотелось бы отметить еще одну важную деталь: я дружила с Аней еще и потому, что мне правда хотелось думать, что она и есть та самая Анастасия. То есть, я уже тогда искала в людях оживших персонажей книг и фильмов, вот только начала подобные сравнения гораздо раньше, хотя сама еще не подозревала об этом.
Нельзя, нельзя видеть в человеке чей-либо образ - это неизменно приведет к неприятным последствиям, когда ты выдумываешь реальность и видишь то, чего на самом деле нет. Но по-другому я не могла тогда и не могу сейчас - я сознательно полностью нарушаю заповедь "Не сотвори себе кумира", потому что лишь благодаря этому могу творить. Я леплю свою Галатею, чтобы затем ее обессмертить, хотя оживить едва ли когда-нибудь смогу, не все в моих силах... В жизни - не могу, могу лишь на бумаге.
Так или иначе, долгой дружбы с Аней у меня все равно не получилось: во втором классе она ушла вновь в другую школу, и больше мы не встречались. С Кристиной, Катей и некоторыми другими девочками я по-прежнему поддерживала дружеские отношения: мы разговаривали, дарили друг другу подарки на праздники, менялись куклами и раскрасками. Но большего никогда не было. До самого четвертого класса ничего особенного не происходило, а потом мы и с Катей разошлись, как продолжается и поныне. То есть, у меня несколько лет не было как таковой лучшей подруги, я как бабочка порхала от приятельницы к приятельнице и не смогла привязать их к себе надолго, не могла привлечь их интерес. Все потому, что теперь в классе больше не было моего любимого женского типа, помимо Кристины, которая тоже уже начала немного меняться, делаясь более взрослой и современной. Вот я и искала дальше...
Наташа, Юля, Диана, Саша, Вика... Сколько всего их было за эти годы! И каждая из них не выдерживала меня больше нескольких месяцев, в конце концов все они уходили. А с другими девочками, более сильными, уверенными в себе и острыми на язычок мне вообще было практически не о чем говорить, там уже я не могла доминировать, вот и была сама тихой и замкнутой. И здесь все заключалась уже исключительно в их душе: даже Саша, которая не доставала моего плеча, была по своему характеру решительна и напориста. С ней уже я сама была более женственной: Саша была последней, кто видел меня в настоящем платье в день моего 14-летия, после этого я никогда больше их не надену. Хотя она была первой, кому я рассказала одну свою тогда еще тайну...

Примерно с пятого класса я впервые начала чувствовать себя одинокой и никому ненужной. Мне казалось, что всем в школе нет до меня никакого дела, что если я уйду, они только радоваться начнут. И даже Кристина - она тоже почти ничего не знала, хотя к тому времени я уже начала понемногу рассказывать ей сказки собственного сочинения и пр. Но все равно мы были друг от друга далеки, это уже не первый класс, когда стоишь возле стеночки. Если еще учесть все мои требования. Поэтому большая часть наших с ней разговоров была на совершенно наивные и обычные темы вроде новых часиков. Ведь начиная с четвертого класса я еще делала последние попытки стать женственной: начала красить губы и ногти, носить украшения и вещи розового цвета, распускала волосы... Но все это оказалось недолгим, мое вечное амплуа было уже не изменить.
Даже когда я ходила в школу с розовым портфелем с сердечками, это была лишь маскировка истинной меня, которая пока таилась глубоко внутри. Забавно, но до пятнадцати лет я сама фактически об этом не подозревала. И именно Кристина мне это откроет - еще в тринадцать лет она каким-то образом смогла разглядеть мою истинную сущность и душу. Уже совсем скоро все станет известно.

Роковое сочинение

Начало седьмого класса или вторая половина 2010 года. Года, изменившего всю мою жизнь, перевернувшего ее с ног на голову. Рокового года. Однако тогда, осенью, он мне таким еще не казался - самое интересное начнется позже, уже в 2011-2012 годах.
Не все знают, что именно произошло в конце лета 2010. А ведь именно в один из тех дней августа моя мама как-то раз привезла с работы диск с фильмом, который ей одолжила на время подружка, говоря, что он очень красивый и с великолепной музыкой... Прежде я лишь пару раз в детстве видела его рекламу, но почти ничего из нее не запомнила, кроме названия. А именно - "Призрак Оперы".
Совсем скоро те два слова также станут для меня роковыми и поистине священными, хотя будут связаны со многими не слишком приятными воспоминаниями и чувствами. Но это тоже произойдет немного позже, уже после того, как я дам одну клятву... Пока же школьная жизнь идет своим чередом, разве что уроки становятся все сложнее, теперь к примеру помимо диктантов и работ в стиле "Вставьте пропущенные буквы" на русском языке мы начинаем писать сочинения. Еще на простые темы, например по картине, ничего социального и философского нет и в помине. Такое будет только с девятого класса.
Но одно сочинение того года вновь сделалось роковым для меня, некоей опорной точкой, с которой началось очень многое. И называлось оно "Портрет моего одноклассника."
Казалось бы, ничего особенная - по такой теме еще в годы создания "Денискиных рассказов" писали, если не раньше. Вот только прежде это писали обычные ученики про своих обычных товарищей . А мы с Кристиной были не совсем обычными .
Возможно, это покажется странным, но в тот день я не стала описывать именно ее портрет в своей работе. Просто я тогда не знала, что мне о ней сказать, точнее, записать. Это сейчас я готова описывать мою бывшую Музу часами, а тогда... У меня просто еще не было подходящих слов и опыта. Я когда в шестом классе ее нарисовать пыталась, то тоже получилось больше похоже на другую нашу одноклассницу, Веронику. Поэтому я и выбрала в тот раз всю ту же Таню, уже ставшую в 13,5 лет похожей на Лиз Тейлор. С ней мне было гораздо проще в плане описания. Не то что с моей ангельской мученицей...

Как бы там ни было, написав работу, я с совершенно спокойной душой сдала ее, думая, что Кристина вряд ли бы стала писать про меня - мы почти никогда за девять лет не сидели за одной партой, и я просто не могла видеть что она делает во время уроков. Но когда на следующий день лучшие наши сочинения оказались прочитаны вслух... Нет, ее работы как раз там не было, моя про Таню была, причем другие не сразу отгадали, что речь шла именно о ней. А потом наша учительница сказала: "А кое-кто в классе и про тебя написал, Катя. Хочешь прочесть?"
Еще ни о чем не подозревая, я согласилась. Мне дали простую зеленую тетрадь (у нас все контрольные были такими), я прочла фамилию и... "Не может быть! Значит, Кристина все-таки решилась написать про меня! Боже мой..."
Уже заметно волнуясь, я открыла тетрадку и начала читать. Я не помню дословно все, что там было написано, кроме одного, когда речь зашла о моих глазах: "Моя подруга - очень необычная девочка с красивыми и грустными глазами. Она очень часто бывает задумчивой и сосредоточенной. Ее взгляд обычно очень добрый и нежный, но когда она злится или очень расстроена, ее глаза и само лицо тут же искажаются до неузнаваемости, словно передо мной другой человек... Как будто она показывает другую сторону своей души, скрытую ото всех маской..."
Господи, если бы я тогда поняла истинное значение этих слов! Много позже, когда я уже начала свою литературную деятельность и вспоминала о том сочинении, я часто задавалась одним и тем же вопросом: как она умудрилась ЭТО увидеть? Откуда смогла узнать то, чего в те дни не знала еще я сама? Каким образом ей удалось разглядеть мою истинную, пока еще тщательно скрытую сущность?

Но в тот день меня беспокоило нечто другое. Говоря с Кристиной на перемене, я спросила у нее: "А почему ты написала, что я внешне очень сильно меняюсь, если расстроена?"
- Ну, мне так просто кажется, ты в такие моменты делаешься какой-то... Другой, не той, которую я знаю. Словно у тебя меняется твой внутренний мир, твоя душа...
- Странно. Прежде мне такого еще никто не говорил. Но все равно спасибо тебе за сочинение, в следующий раз я точно напишу уже про тебя.
- Спасибо и тебе.

На этом наш разговор закончился, однако некое тревожное чувство продолжало тревожить меня и все последующие дни. Ведь тогда я уже начала потихоньку сочинять свою самую первую историю-интерпретацию ТОГО произведения, еще толком не понимая, зачем это делаю и почему меня это так увлекает. В те месяцы все мои задумки-наброски еще не были нигде записаны, они хранились лишь в голове. Но мысленно моя история уже имела свое название: "Повесть о Жанне и Лейн." Повесть о Гении и Музе. И наверное не случайно в самых первых задумках моя Лейн выглядела иначе, нежели в дальнейшей редакции, с длинными волосами (правда их потом все равно состригут), какие тогда еще были и у меня самой...

Начало одержимости

За время первой половины 2011 года в наших отношениях с Кристиной ничего не изменилось. А вот в моей жизни вне школы все было совершенно иначе. Меня охватила целиком и полностью одна мечта, одно желание. А именно - во что бы то ни стало исправить задуманный автором финал "Призрака Оперы", изменить его, спасти главного героя и помочь ему наконец обрести счастье. Уже в конце осени и начале зимы 2010-2011 годов появились мои первые мысленные наброски о Кэтти, в дальнейшем ставшей моей лучшей и самой любимой героиней из всех. А в середине января я в один прекрасный вечер смогла представить сцену из главы, которую и теперь ценю выше всех остальных - лучше я уже никогда не смогу сочинить и написать.
Но параллельно с этим развивалась и моя история про Жанну и Лейн. Если первоначально я планировала все закончить на их первом расставании, то уже спустя месяц поняла, что просто не могу этого допустить. Это выше моих сил. Они не должны навсегда расстаться, они будут вместе. Почему? Потому что так - правильно.
Увы, в моем представлении это было действительно правильно, ибо в моих произведениях справедливость всегда должна восторжествовать. Но ведь обычный мир не таков. И возможно уже тогда, продумывая дальнейшие события в жизни Гения и Музы, я подсознательно понимала: это - лишь желаемое, не более того. Как Эрик и Кэтлин. В реальности они никогда не смогут быть вместе и тем более жить счастливо. Потому что в мире земных людей такое невозможно .
А что же Кристина? Начиная с октября 2011 года меня от нее немного отвлекли новое знакомство и дружба с еще одной девочкой, которую я вначале назову "самой добрейшей и понимающей меня", а затем "лицемерной предательницей, видящей лишь не дальше собственного носа". Да, наша дружба, длившаяся с октября по февраль (целых пять месяцев, почти рекорд в сравнении с другими, не считая Кати), чуть ли не заставила меня забыть Кристину и больше обратить внимание на того, кого я впоследствии назову своим мужем в Вечности и кто станет мне самым дорогим на целом свете. Лишь ему я посвящу больше двух сотен (!) своих работ, но... Я по-прежнему время от времени сомневаюсь, разумно ли поступаю, делая все это. А вдруг... Вика была хоть отчасти права, когда в день нашей ссоры советовала мне бросить все эти "выдуманные бредни" и прекратить страдать из-за "какого-то идиотского произведения, события которого даже в действительности никогда не происходили"? А ведь за месяц до этого она говорила совсем иное, рыдая практически у меня на руках и называя меня ангелом, "который должен помочь тому несчастному". Именно поэтому ее якобы случайно сорвавшуюся с языка фразу о выдумках и фантазиях я восприняла как предательство. Самое настоящее. Скажи Вика это сразу, я бы еще поняла. Но как можно при первом просмотре фильма рыдать в голос, стоя на карачках, а уже через пять неделей ставить мне ультиматум: либо я, либо твой выдуманный урод?! На подобные поступки способны лишь самые низкие душой люди - в этом меня уже никто не сможет переубедить. Никогда.

* * *

После разрыва с Викой я не знала что делать. Меня вновь постигло одиночество, от которого я искала спасение лишь в музыке и творчестве. Именно тогда и начало мое увлечение Мариной Цветаевой, в особенности ее ранними стихами, которые она создавала в 16-17 лет. Именно тогда я узнала об одной ее подруге и тоже временной Музе - Софии Парнок, которая потрясла меня. Причем даже не столько стихами, сколько внешностью, своим лицом. Впервые увидев ее фото, где ей было лет 15-16, я в буквальном смысле упала с кресла. Потому что у нее было лицо, почти как у Лейн и... Как у Него. Особенно - лоб и глаза. Что это: очередное совпадение или же некое пророчество? Разумеется, я склоняюсь ко второму варианту, потому что ТАКИХ случайностей уж точно быть не может - чего стоит хотя бы то, что Парнок окончила в свое время консерваторию и написала оперное либретто, посвященное очередной своей Музе. И это еще далеко не все из того, что мне удалось узнать о ней за эти годы...
Теперь пора вновь вернуться к Кристине. Когда мы с Викой расстались (в дальнейшем она навсегда уедет в другой город, и мы уже никак не станем общаться), я снова обратила внимание на нее и... Начала замечать в облике подруги то, чего прежде не видела, а точнее просто не могла сравнить. Многие говорят, что это обычное помешательство - я к тому времени уже сделалась фактически одержимой "Призраком Оперы", вот и пыталась везде и всюду увидеть хоть какие-то намеки на тот сюжет или персонажей. В дальнейшем я из-за этого буквально возненавижу пушкинское "Письмо Татьяны" и лермонтовскую "Сказку для детей", поскольку буду видеть там прямые сходства с тем произведением, хотя они были написаны почти на сто лет раньше.
Что ж, может быть, я тогда действительно воспринимала многое столь экзальтированно, но посудите сами: в "Призраке Оперы" главную героиню зовут Кристина Дае, у нее в детстве умер отец, она всегда была очень тихой, милой и скромной, с нежным ангельским голосом, а в фильме 2004 года (год моего знакомства со своей Кристиной!) у нее каштановые волосы и карие глаза... Не слишком ли много совпадений?..

И если бы на этом все заканчивалось... Я прежде уже не раз замечала в себе то, что как ни крути, моя внешность не является полностью женственной. Если я накрашусь, распущу волосы и надену украшения - будет еще куда ни шло. Но все равно что-то неженское во мне оставалось. Особенно неровные глаза и тонкие, но достаточно широкие кисти рук - как-то раз на фото, где я изображена вместе со своей собачкой, я так странно получилась... У меня там очень неестественная, кривоватая улыбка, больше похожая на ухмылку, глаза снова разные и коварно смотрящие исподлобья, а руки и вовсе получились так, что со стороны может показаться, будто я не держу Зайку (имя собачки) в положении стоя, а собираюсь ее вот-вот придушить. И зачем я тогда так правую кисть растопырила...

* * *

Говорят, некоторые фотографии способны показать истинную сущность человека. И то фото, сделанное в начале января 2012 года, видимо, оказалось одним из таких. Но на нем у меня по прежнему длинные, специально накрученные из-за праздника волосы, черная дискотечная кофточка со стразами и блестящие заколочки. Единственное что поражает - это мое лицо и руки, они уже как-то не вяжутся с нарядом и внешним обликом в целом. А дальше, как известно, будет больше.
Весной 2012 года нас класс как обычно фотографировали. После общего снимка все желающие могли сфотографироваться отдельно со своими друзьями. Вот и я тогда не стала исключением. В тот день я была одета в свою парадную белую блузку с чем-то вроде жабо, черные брюки-классика и остроносые ботинки на небольшом каблуке. Мне очень нравился мой наряд, хотя волосы я решила не распускать, а убрать в сделанный сбоку хвост. И решила в таком виде сняться вместе с Кристиной...
Она сама с радостью согласилась, мы встали рядом, а фотограф еще велел ближе придвинуться друг к другу и обняться... Если быть точной, мне, как более высокой, надо было обнять ее, а ей ко мне прижаться. Помню ткань ее пиджачка и волосы - тогда уже немного сухие из-за фена и давнего мелирования, но все равно очень нежные. Затем улыбка, ожидание в несколько секунд, вспышка и... Все!

Спустя месяц, когда все фото были готовы, и я получила свое, то на некоторое время просто замерла, потрясенная от увиденного. Нет, я уже до этого знала, что мы получимся немного похожими на тех, о ком я думала, но чтобы настолько... Пытаясь понять в чем дело, я снова внимательно вгляделась в глянцевую бумагу фотографии. С нее на меня смотрели мои Жанна и Лейн - в точности такие, какими я их задумала.

Окончательный шаг

На разведенном мосту
В день, ставший праздником ныне,
Кончилась юность моя.

Эти строчки Анны Ахматовой описывают поворотный период ее жизни, когда наступила Революция. Для меня моя личная Революция настала в конце августа 2012 года. Если в июне-июле у меня еще были длинные волосы, украшенные розовыми заколочками (мой последний женственный атрибут), то потом... Я решила с этим покончить.
Еще в 7 лет я часто просила маму: "Ну пожалуйста, не зачесывай мне волосы назад, я после этого похожа на мальчишку годов двадцатых!" Впоследствии я такой и останусь, я всегда буду чем-то напоминать юношу позапрошлого столетия, если мне убрать волосы и не краситься. А уж если мне и вовсе постричься...
Я хорошо помню тот день в парикмахерской - мастер по имени Алла весьма удивлялась тому, что я решила так радикально, как ей казалось, изменить свой облик. Но все было уже решено. Когда все началось, я мысленно проговорила: "Прощай, женственность! Навсегда." Я тогда была чем-то похожа на Фриду Кало из фильма 2002 года, в эпизоде, когда она тоже стрижет себе волосы, разве что самостоятельно, одетая в мужской костюм. Да и в моих рассказах Лейн тоже однажды в припадке бросилась их кромсать... И что самое главное, ей было столько же, сколько мне тогда - 15,5 лет.

Мои подозрения оказались верны: с волосами немного выше плеч я начала еще больше походить на того, кем в то время уже просто бредила. Были, конечно, и отличия, но в целом... Теперь дело оставалось за малым: дождаться первого сентября, вновь увидеться с Кристиной и узнать, что она думает о моем новом облике. Помимо этого, я тогда решилась на такое, о чем прежде не могла и мечтать - в то лето я впервые начала записывать некоторые свои истории. Тогда еще только в обычные тетрадки черной гелевой ручкой (когда я пишу ею, то рука не так устает). И вот одна такая тетрадь у меня превратилась в "Дневники Лейн".
Именно их я и решила дать почитать Кристине. Я тогда очень волновалась, боялась, что они ей не понравятся. Ведь если моя новая прическа и стиль в одежде (теперь я почти никогда не надену юбку за два года) она оценила с нежной улыбкой, говоря, что мне это очень идет, то вот с творчеством... Кто знает, вдруг она посчитает, что я там слишком перегнула палку...
Стоит отметить, что моя история о Жанне и Лейн хоть и списана с "Призрака Оперы", все же не является его точной копией. Жанна - это вовсе не Кристина Дае и не Мег Жири, она лишь в самом начале немного цитирует первую, когда только знакомится с Лейн. А сама Лорелея (полное имя Лейн) тоже отнюдь не чисто Эрик в женском обличие, живущий в наше время в подвале заброшенного дома. На самом деле, работая над теми героинями, я наделила одну из них собственными наиболее светлыми чертами, а другую - наиболее темными. Хотя в Жанне есть нечто и от Кристины, ведь в дальнейшем я буду видеть в ее роли только ее одну - заменить мою Ангельскую Музу мне не сможет уже никто.

* * *

И вот, когда Кристина наконец прочла мое творение, то была весьма заинтересована им. Ей понравились мои героини, и она сказала, что возможно в будущем я смогу даже издавать собственные книги. Я в свою очередь, более осмелев, рассказала ей всю историю создания той своей работы - сюжет "Призрака Оперы" Кристина прежде уже знала, что существенно облегчило дело, однако когда я сказала о том, что у тех героинь есть и иные прототипы... Кристина весьма удивилась.
- То есть, Жанна и Лейн - это мы с тобой?
- Практически. Кое-что в характере Жанны есть и во мне, но я писала ту героиню для тебя.
- А Лейн - это тоже ты?
- В некотором роде.
- Но ты ведь не такая как она, ты - добрая !

Ох уж это извечное слово! "Добрая"! Неужели все действительно согласны со словами Пушкина о том, что гений и злодейство - несовместные вещи? К тому же: разве моя Лейн такая уж и злодейка?..
- Ну, понимаешь, я когда о ней писала, то наделила ее всеми своими наиболее темными чертами, я бросила в нее все демоническое, что действительно есть во мне, вот только прежде я сама об этом не догадывалась. Вспомни: два года назад ты в своем сочинении тоже ведь это увидела...
- Да, я писала о том, что ты бываешь разной, но я не имела в виду, чтобы настолько...
- Но это так. Да, я например не умею делать и половины того, что делает она, у меня лицо не перекошено шрамом, я не выдаю себя за привидение, но... Посмотри: все это - лишь мишура, декорации, дополнение к общему сюжету. А именно по психологии мы с ней достаточно похожи, и вы с Жанной тоже. Я это еще по тому нашему прошлогоднему фото поняла. А хочешь я еще сделаю рисунки тех героинь и потом тебе подарю?
- Да, если тебе не трудно.
- (улыбаясь) Спасибо! Ах, спасибо, я так рада, что тебе понравились те записи, ведь я сама в конце плакала со слезами на глазах, когда их читала...
- Да, там конец, финальные строчки действительно очень трогательные и эмоциональные.

На этом мы обнялись, и я решила не останавливаться лишь на "Записках Лейн" и продолжить свою творческую деятельность, постепенно переходя на более высокий уровень. Ведь оставалось совсем немного времени - уже начался девятый класс, и от нашего с Кристиной расставания нас отделяло всего лишь восемь месяцев...

Хорошая Кристина Дае

Что бы там ни говорили о моем помешательстве, то роковое фото спустя некоторое время поразило не только меня одну. Уже в конце 2012-начале 2013 годов, когда я только начала выкладывать некоторые свои работы в Интернете и обзавелась виртуальными друзьями, некоторые из них, когда увидели нас с Кристиной (я им присылала ту фотографию по их же просьбе, ради интереса), испытали шок. Одна из них, которая не знала (!) имени моей Музы, увидев тот снимок, написала мне: "Только не говори, что ее зовут Кристина." На мой вопрос "А как ты догадалась про ее имя?" она ответила: "Да вы там с ней так похожи на персонажей сама-знаешь-чего. Если ей завить волосы и надеть белое платье с кружевами, а тебе поверх той блузки с жабо пиджак, и еще состричь волосы, то... Это же прямо кадр из "Музыки Ночи" получится!"
Прочитав это, я заулыбалась, ведь тогда, в канун нового года, я уже давно ходила с короткой стрижкой, а накрутить волосы Кристине не составило бы большого труда. Вещи тоже при желании можно было достать. Вот только все равно бы ничего не получилось - за оставшиеся месяцы перед расставанием мы с ней не то что "Музыку Ночи" - даже эпизод с зеркалом не отрепетируем, хотя в моей квартире такой раздвижной шкаф есть и сейчас. Чего уж говорить про все остальное...
Но тогда, даже чуть раньше, в начале декабря я еще об этом не подозревала, мне наоборот казалось, что все еще получится. Ведь именно в то время, я как-то раз разговаривала с самой Кристиной и именно ее слова поспособствовали принятию одного важного, хотя и очень нестандартного решения.
В тот день мы как раз обсуждали именно сюжет "Призрака Оперы" и поступок Кристины Дае в финале.
- Ты ведь согласна, что она поступила очень жестоко и несправедливо по отношению к Эрику? - спрашивала я, нервно водя ногтями по обложке тетради.
- Да, я помню, было так грустно видеть финал...
- И хуже всего даже не то, что она выбрала того слюнтяя Рауля - сердцу не прикажешь, и это было ее право. Хуже всего то, что она даже ничего не попыталась объяснить Эрику, просто сунула ему в руку кольцо, повернулась и ушла. Вот. Вот такая подлость ничем не может быть оправдана для меня, понимаешь? А ведь многие еще правда думают, что она на самом деле любила Эрика, просто испугалась и запуталась... Да черта-с два она запуталась! Эта ничтожная тварь вообще не способна по-настоящему любить, а уж то, как она с ним поступила... Вот честное слово: живи я тогда, я бы ее своими руками удавила, а перед этим еще головой о стенку раз десять бы ударила... Прости, что я так разошлась, я просто не могу иначе, как вспомню ту картину, когда он сидит и плачет, а она... (с надеждой) Вот скажи: ты бы так не поступила с ним, правда? Ты бы ему хотя бы объяснила бы, что выбрала Рауля, да?
- Ну не знаю, я бы наверное и Рауля не выбрала, мне он не нравится.
- (улыбаясь) Правда? Но это ведь... Прекрасно, замечательно! Значит, так все и должно было быть... Решено! Скажи, ты бы хотела оказаться на месте той своей тезки и изменить историю несчастного гения музыки?
- Да, мне бы хотелось ему помочь.
- Отлично! Тогда я сделаю тебя хорошей Кристиной Дае, которая в финале выберет Эрика. И я напишу про это пьесу, сначала лишь краткое описание сюжета - дам его тебе прочесть по завершению, и если все понравится, то... "Правильная версия" не заставит себя ждать!

Я действительно уже в тот же вечер принялась писать. Тогда еще, как обычно, лишь в простой тетради гелевой ручкой. Сперва я за пару дней набросала краткое содержание, несколько раз перечитала его сама, затем принесла в школу и отдала Кристине. Ей вроде бы все очень понравилось. Безмерно довольная и вдохновленная, Я с необыкновенным рвением принялась уже за создание большой пьесы. Прежде я уже пробовала писать в драматическом варианте, однако быстро поняла, какой это каторжный труд: выписывать имя каждого персонажа перед произносимой им репликой - неудивительно, что после той "Правильной версии" я драматургию заброшу, даже когда начну все тексты сразу печатать. Ведь все равно мои пьесы, как и цветаевские, никто при моей жизни не поставит...
А в те дни я упорно, больше недели писала свое творение. Мне было временами тяжело это писать, приходилось порой вспоминать до мелочей каждый момент из фильма, иногда вовсе пересматривать оттуда отдельные эпизоды... А это очень болезненно для меня проходило, особенно в финале. Еще в 2012 году, летом, у меня случилась настоящая истерика, когда я сдуру решилась снова пересмотреть его целиком. Я тогда не просто плакала, даже не рыдала - я стонала и визжала, валяясь на полу, вцепившись пальцами в ковер, а потом начала биться головой о край дивана. Да, это не сюжет из фильма ужасов или история пациента психбольницы - это реальные события моей жизни, и я обязана о них рассказать, каким бы горькими они ни были, ведь в них таится вся моя душа, вся моя двусторонняя сущность, о которой тогда моя Муза и написала в сочинении.

* * *

Все-таки природа наградила меня поистине наполеоновскими мечтами, хотя в свое время они были до невозможности наивными и, разумеется, несбыточными. В то далекое время я еще верила в то, что мою пьесу обязательно поставят на сцене, а потом, может быть, перенесут на экран телевидения. Однако даже тогда я была непреклонна в одном: я хотела видеть в роли Кристины Дае лишь свою Кристину и никого больше. Ведь она действительно смотрелась бы в сто раз лучше, нежели Эмми Россум (исполнительница роли Кристины в фильме 2004 года) с ее вечно открытым ртом и глазами-плошками, как у затравленного олененка. Однако была одна весьма удручающая деталь: моя Кристина не умела петь. Это выяснилось еще в первом классе на уроке музыки, наша учительница тогда всех разделила на поющих и не поющих: я оказалась в первой категории, а Кристина во второй. Да, вот такой вот парадокс: несмотря на свой нежный голос, моя Ангельская Муза действительно пела крайне скверно и к тому же очень тихо. Позже мне кое-кто задаст такой вопрос со скрытым сарказмом: "А чего ж ты ее петь не научила?" Ответ: не успела. Да она, видимо, и не слишком этого хотела, а время ведь не стояло на месте...
Поэтому мне в моей пьесе пришлось сделать так, что все реплики там должны говорить обычной речью, без песен, иногда только стихами, некоторые строчки я оставила рифмованными. В принципе, это было не очень сложно, ведь я знала большую часть текста наизусть: и оригинала, и переведенного на русский. Вот только из-за некоторых моментов мне вновь приходилось пересматривать мои самые нелюбимые сцены фильма: один финал - целых три раза. Но той зимой я это выдержала, обошлось без нервных срывов, вот только с давлением начались проблемы: голова болит и кружится, в висках стучит. Пришлось смачивать лоб холодной водой - без этого я бы уже точно сорвалась. Итак, я все наконец досмотрела, кое-как смогла взять себя в руки, снова села за стол, склонившись на тетрадью в свете настольной лампы и... Опять принялась за дело. Поскольку я по-прежнему была на эмоциях, то все писалось быстро и легко, в моей голове еще звучала музыка и большая часть реплик. "Вот только в конце немного изменить по-своему... Теперь добавить вот этого, завершить, дописать красивый эпилог в конце, оформить как следует и... Все! Я закончила!"
Вот с такими мыслями я, будучи совершенно усталой и выжатой, словно лимон, но в то же время счастливой и весьма довольной своей работой, закрыла наконец исписанную тетрадь, на внутренней стороне обложки которой уже было указано нежное посвящение, после чего отправилась на отдых, улыбаясь и искренне надеясь на то, что моей милой Кристиночке понравится та ее роль. До падения в пропасть оставалось еще несколько тревожных месяцев.

Творчество - читателям, душу - Кристине, честь - никому!

Итак, пьеса была завершена, и отдана Кристине для прочтения. Из-за ее объема я предполагала, что моя Муза мне ее вернет лишь после новогодних каникул, однако я знала, что тетрадь будет в целости и сохранности - Кристине можно было доверить и не такое.
Пока она читала пьесу, я вновь предавалась своим мечтам о том, что будет, если в будущем ее все-таки поставят. Но кто же будет там играть? В принципе, эпизодные роли меня не слишком интересовали - на них всегда найдутся достойные люди, а вот еще одна главная... Одна моя подруга по переписке так и спросила: "А кто будет играть... Его?" Немного подумав, я тяжело вздохнула и написала ей ответ: "Из всех, кого я знаю, никто не сможет воплотить на сцене Его образ Так, как этого мне бы хотелось. Так что... Если лучше меня Его никто не знает, то..."
Да-да, я уже решилась пойти и на такое! Теперь мы с моей вдохновительницей были уже не только Жанной и Лейн, но и Эриком с Кристиной, как в оригинале. Да в принципе и почти как на том фото, мои читатели были правы. Вот только в нашем исполнении главные герои романа Гастона Леру получились каким-то слишком странными, даже, можно сказать, неправильными. И здесь все дело заключалось не только в том, что мы обе были женщинами - в японском театре Такаразука именно они и исполняют все роли в спектаклях, в том числе и в мюзикле "Фантом" Йестона и Копита (еще одна интерпретация "Призрака Оперы"). Причем играют поразительно хорошо, если судить по отзывам зрителей.
Так что данная особенность не была столь уж бросающейся в глаза, если еще учесть всю ранее мною описанную манеру всегда держать себя по мужски и мой внешний облик в целом. Нет, основная трудность была в том, что я стала Эриком, музыкальным гением, не имея никакого соответствующего образования и навыков, я играла на пианино лишь пару раз в детстве и то, разумеется, не по нотам, я и сейчас их не знаю, хотя слух у меня есть. Возможно, в будущем, я все же исправлю данную оплошность, ведь мне многие говорят, что я похожа на музыкантшу...
А Кристина, как я уже прежде говорила, не умела петь, но должна была играть лучшее сопрано Парижа. Со стороны это кажется смешно и нелепо, однако мне тогда было все равно. Я искренне верила в то, что у нас все получится. И тогда, в декабре, ожидая Нового Года, я продолжала творить и мечтать, чувствуя, что в моей жизни совсем скоро случится какой-то перелом, ведь мне совсем скоро должно было исполниться шестнадцать лет. Перелом действительно случится - через неделю после своего дня рождения я и появлюсь в Интернете как начинающий автор фанфиков по своей любимой теме.
Однако кое-что изменится не только в плане моего творчества, ведь именно в последний день перед моим праздником я впервые в жизни узнаю, что такое настоящая подлость, лицемерие и низость, причем скажут мне это прямо в лицо, без всяких изворотов. И тот человек будет мне далеко не чужим...

* * *

Его имя Денис, мы с ним познакомились как и с Кристиной еще в первом классе, а уже через год стали хорошими друзьями. Да, так или иначе, я с некоторыми мальчиками тоже любила общаться, тогда это были он и тот самый Дима, с которым мы в первый учебный день вынужденно менялись местами. Последний остается моим другом до сих пор, первый же им был больше семи лет. До того самого рокового дня 14 декабря...
Конечно же, мы с ним и прежде порой ссорились и спорили, однако к девятому классу он окончательно зациклился лишь на себе самом, своей учебе и... Своей ОБОЖАЕМОЙ Леди Га-ге - не удивлюсь, если он все еще ложится спать с ее плакатами в обнимку. А я - я ему начала только мешать на переменах, когда он зубрил одну и ту же тему по алгебре, зная при этом, что все равно на "пять" ее не выучит - если будет "четыре" - это уже счастье.
Но в тот день я, находясь в радостном предвкушении грядущего, не собиралась молча стоять и ждать пока он все повторит, поэтому подошла к нему и попыталась рассказать о своей пьесе, которую теперь читает Кристина, и о дальнейших творческих планах. И в этот самый момент... Все и случилось.
Раздраженно оторвавшись от тетрадки, Денис презрительно посмотрел на меня и процедил сквозь зубы: "Да отстань ты уже, надоела до смерти, все равно никому твои пьесы, рассказы и прочая муть не нужны! Да, это никому на самом деле не нужно, у людей есть куда более важные дела, нежели чтение того мусора и бреда. А Кристина твоя это все читает только из жалости к тебе и говорит, что ей нравится потому что не хочет тебя расстраивать, только и всего!"

В первые секунды я вообще не могла понять весь смысл им сказанного. Удивленно глядя на лучшего друга и качая головой, я негромко выдохнула: "Что? Что ты сказал?"
- А что слышала! Лицемерка твоя так называемая подружка, вот и все! Тебя все шпыняли, вот она и сжалилась над тобой, поэтому начала читать твои бредни!
Я побледнела. Глаза непроизвольно сузились, а руки задрожали.
- Повтори еще раз что ты сейчас сказал. - я почти не осознавала что делаю и говорю в ту минуту.
- Глухая что ли? Я уже все сказал. Ехай в свой Париж - тебя там твой урод ненаглядный ждет: вдруг не выдержит еще и от скуки повесится!

Это было уже слишком. Меня охватила настоящая ненависть и пока что скрытая внешне ярость. До хруста сжав зубы, я приблизилась к тому гаду, после чего проговорила "Я тебя сейчас убью!" и едва не набросилась на него, чтобы придушить. В тот момент я была готова растерзать его. Мне хотелось видеть, как он летит кубарем с лестницы, ломая себе все кости и истекая кровью. Однако я все же сумела себя сдержать и быстро отпустила его воротник. Скоро уже пришли другие учащиеся, и начался урок, однако перед этим я сказала мерзавцу: "Ты еще пожалеешь, ты проклянешь этот день, когда твой мерзкий язык произнес те слова, я тебе это обещаю." А своих слов на ветер я не бросаю никогда.

* * *

Весь тот день я не находила себе места, мне так хотелось отомстить своему бывшему другу. Ведь то, что он сделал... Он оскорбил не только меня, это я бы еще смогла простить. Но он покусился на святое - на мою Музу, мое творчество и даже на то, о чем я вообще запрещаю всем при мне говорить плохо. Да как он это сказал! Нагло и совершенно эгоистически, даже не задумываясь о том, что причиняет мне боль. Обвинить мою святую фею в лицемерии и лжи! Так оскорбить ее честь и мои посвященные ей работы! А дальше, как известно, больше. И такого я точно никому бы не смогла простить: ни лучшему другу, ни китайскому императору. Ни-ко-му.
Я сдерживалась все оставшиеся часы, проведенные в школе. Наверное, помогло то, что Кристина тогда тоже там была - при ней я не могла вступить с ним в какой-либо конфликт. Оскорбление оскорблением, но только не на ее глазах - это было выше моих сил. Так что выяснить отношения окончательно я решила на следующее утро.
В подобные минуты меня всегда как-то переклинивает, и мне делается абсолютно все равно, какой сейчас век на дворе, и что я сама все же девушка. И хотя я горько жалела о том, что не родилась на сто пятьдесят лет раньше и не была юношей, я не могла оставить случившееся как есть. Мерзавец должен ответить за свои слова. И он ответит - прямо в мой день рождения, еще до того, как часы на стенах школы пробьют восемь. Это были мои мысли в тот день, также ставший для меня знаменательным.

Паду ли я, стрелой пронзенна?..

Наступило следующее утро. Тоже роковое утро. Наверное, это был мой единственный день рождения, который я встретила без тени улыбки. Да и как тут можно было улыбаться? Хотя в принципе, сама ситуация забавная: в свое шестнадцатилетие придется выяснять отношения с одним мерзким типом, которого прежде принимала за лучшего друга. Да, это действительно был особенный день...
О нашей ссоре с Денисом тогда почти никто не знал, в том числе моя мама. Неудивительно, что она была весьма удивлена моим далеко не праздничным настроением, однако я ей решила так ничего и не говорить. Пока не говорить, а дальше как получится. Ведь не факт, что дальше вообще что-нибудь у меня получится сделать.
Про то, как я в то утро собиралась в школу можно написать вообще отдельную историю, и впоследствии я так и сделаю, разве что не указав, куда именно собираюсь идти, объяснив лишь то, что вступила в конфликт с одним подлым ничтожеством, и он теперь должен получить по заслугам. Признаться честно, я не ожидала, что после того, как тот мой опубликованный рассказ прочтут читатели, мне устроят настоящий допрос, выясняя что, как, когда, где и пр. Ведь мало кто из них тогда понял, что я всего лишь надевала свои парадные вещи и отправилась как обычно в школу, взяв с собой сумку - вот что значит не указать это в тексте! И самое главное, их больше всего встревожил мой тогдашний настрой - кое-кто из читателей так и написал: "Такое ощущение было, когда читаешь, что ты не в школу, а на Черную речку собралась!" Или вот: "Ты его что, в то утро на Тот свет собиралась отправить?"
Вот такие вот были отзывы о том моем отрывке! И что самое удивительное, почти все интересовались, из-за чего вся ссора случилась, но никто почему-то не спросил, чем же все в итоге закончилось. Хотя было логично предположить, что раз я выкладываю это спустя полгода после описанных событий, значит, я еще жива.

Тогда действительно ничего кровавого не произошло. Было только очень холодно: что на улице, что в школе, а так как я пришла как обычно очень рано, то была вынуждена стоять в пустом коридоре в одиночестве, дожидаясь прихода Дениса, который пока что задерживался. Вот уже почти наступило восемь, а его все нет - что такое?! Какая же это нервотрепка все-таки...
Наконец вместо него пришло двое наших общих друзей - все тот же Дима и Андрей. Они не сразу меня заметили, а когда увидели, то кивнули. Я лишь коротко ответила: "Приветствую вас, господа. (они уже привыкли к моему старомодному тону, поэтому давно не удивлялись) А вы его не видели, он еще не приходил?"
Должно быть, у меня в тот момент был весьма решительный вид: стою возле стены в своей любимой "парадке", почти как на том роковом фото с Кристиной, только уже остриженная и немного бледнее, чем обычно, а блузка в этот раз наглухо застегнута - во-первых, потому что холодно, а во-вторых, такой случай... Может, именно поэтому кто-то из них и спросил, зачем мне Денис сейчас нужен. Я объяснила. Но похоже, мерзавец испугался и решил сегодня вообще не приходить, он никогда не появлялся в школе позднее десяти минут девятого. Теперь меня уже переполняло презрение и заметное разочарование. "Черт, сорвалось! Ну ничего, ты все равно не сможешь весь год сидеть дома, рано или поздно мы еще с тобой встретимся..." Помню, как на этих мыслях я внезапно опустила вниз правую руку, которая до этого находилась в позе "кусаю пальчик". Причем указательный палец остался прямым, а все остальные согнутыми. Лучше и не придумаешь...

* * *

С Денисом мы снова встретимся уже только после новогодних каникул, как и с Кристиной, которая тогда как раз мне вернет тетрадь с пьесой, а в придачу к этому сделает мне запоздалый подарок на день рождения (в тот день, 15 декабря она тоже не приходила в школу, а после не приду я сама по болезни, и так до самого Нового Года). Через некоторое время я расскажу ей о том, что произошло. И хотя с моим бывшем другом мы к тому времени уже заключили перемирие (которое, впрочем, не помешало мне всячески "прославить" его в своем творчестве), я по-прежнему оставалась на него зла, поэтому рассказывала о нашей ссоре весьма эмоционально, так, что Кристину это встревожило.
- То есть, это вы из-за меня с ним так поругались? Кать, ну не стоило тебе этого делать, зачем было все доводить до такой крайности?..
- Как это зачем? Ведь он посмел сказать такое про тебя, милая, он столько гадости вылил на нас обеих, а такого я никому не прощаю. Никогда. Да, да, вот такая вот я, никому тебя в обиду не дам, всех загрызу, честное слово! (улыбаясь) Потому что ты самая лучшая из всех, кого знаю, ты чиста, словно ангел и так же добра, как те создания, ты мое вдохновение, моя Психея, моя Мадонна... Да, именно так, ты моя Мадонна, ты как Таша Гончарова для Пушкина, только еще лучше, ведь мне кажется, что ты намного красивее той косоглазой палки от швабры. Да, Кристиночка, именно так я и думаю. И за тебя... За тебя я тоже готова умереть не раздумывая, как Пушкин за свою Натали! Ах, какая бы это была прекрасная для меня смерть! Чтоб за твою честь меня вот так вот, как в моих рассказах: наповал, навылет... Даже если я и умру не сразу, а на твоих руках, это будет еще лучше! Только ты, пожалуйста, не скорби обо мне и не плачь... И знай: я всегда хочу помогать тебе и оберегать тебя от всяких личностей, вроде тех, кем оказался Денис. Потому что ты этого - достойна.

Весь этот свой не в меру восторженный монолог я говорила Кристине, когда мы с ней сидели на уроке физ-ры в качестве освобожденных на лавочке. И хотя я говорила достаточно тихо, эмоции меня просто переполняли.
- Да, ты этого достойна, моя вдохновительница, ведь ты теперь для меня и Жанна, и хорошая Крошка Лотти, и Таша, и Лорна Дун... Помнишь, я тебе о ней тоже рассказывала, вы с ней очень похожи. Только тебя ни в коем случае не должны ранить в церкви, я не хочу, чтобы ты так страдала, пускай лучше меня убьют, но тебя я им не отдам. Ни за что. И еще...
Я не успела договорить - в этот момент я увидела, как в нашу сторону с ужасной скоростью летит баскетбольный мяч. Мне удалось его поймать в нескольких сантиметров от головы Кристины. Спустя полминуты она улыбалась.
- Спасибо, ты прямо меня спасла.
- Не за что, милая, если бы я могла сделать большее... Жаль, что скоро нам снова за парты садиться и так далее... Но пока еще есть время, и ты мне позволишь...
С этими словами я придвинулась к ней ближе и нежно провела кончиками пальцев по ее волосам. Да, теперь они были немного сухими, но все равно чудесными. Ведь сама Кристина никогда не считала себя первой красавицей, даже в пятнадцать-шестнадцать лет она оставалась все той же милой скромницей, как и в первый день нашего с ней знакомства.
- Какая же ты... Ты так ко мне добра. Слушай, тебя точно надо туда, в мой любимый век, ты бы там такой фурор произвела, была бы настоящей жемчужиной среди фальшивых каменьев, воплощением одновременно классической и романтической красоты, ведь ты хороша не только лицом, но и чиста душой. И как же я тебя за это люблю.

* * *

Вот такие вот слова я уже не боялась говорить своей Музе зимой 2013 года! Дальше все только усилится. Пройдет еще достаточно много времени, прежде чем я пойму, какой же тогда была глупой - по этой причине я и дам одному своему будущему (напишу весной 2014 года) творению заглавие: "Дура и глупая кокетка - все едино!"

Понимание грядущего и мои опасения

Наступала весна 2013 года. Наша последняя с Кристиной весна. За те месяцы мне удалось создать очень много, я начала более-менее писать стихи, а прежде ведь могла только прозу. И некоторые из них были посвящены ей, моей Музе. Они были похожи на те мои слова, которые я ей говорила еще в январе, в них я уже могла и умереть за нее, и как следует покарать всех, кто хотя бы слово скажет против моей Кристины.
Помимо этого, я по-прежнему дорабатывала своих Жанну и Лейн, несколько раз принося в школу их рисунки и показывая Кристине. Наконец я решилась сделать их большой совместный портрет - удивительно, но у меня это получилось, а ведь прежде я не могла рисовать Лейн на бумаге формата А4. Помню утро, когда я принесла тот рисунок в школу и отдала его ей.
- Ну как, тебе нравится?
- Да, он очень красивый, вот только... На всех твоих рисунках Жанна внешне на меня не похожа.

Это правда, я действительно всегда срисовывала Жанну с Мэри Филбин - исполнительницы роли Кристины Дае в фильме 1925 года, но только лишь потому, что ее внешний облик на мой взгляд лучше всего подходил моей героине. Когда я это объяснила Кристине, она кивнула. Я вновь убрала свою картину в папку и протянула ей.
- Обещай, что сохранишь этот рисунок в память обо мне. И о тех моих персонажах.
- Обещаю.

* * *

Тогда я еще не знала, что это будет моим последним подарком для Кристины, хотя я уже тогда начала беспокоиться о том, что уже совсем скоро настанет конец учебного года, и тогда... Я ведь знала, что дальше Кристина не будет ходить в школу, она поступит в колледж искусств. А это могло означать лишь одно - начиная с лета мы с ней едва ли еще увидимся. Значит, нам так или иначе придется расстаться.
Расстаться после девяти лет дружбы, причем какой с моей стороны! Я предчувствовала, как это будет нелегко для меня, но ничего не могла поделать. Так должно было произойти, а наше... Нет, даже не наше, а скорее мое увлечение Кристиной все равно ни привело бы ни к чему хорошему, если учесть все те параллели и сходства. Возможно, я действительно уже чересчур заигралась в свои выдуманные истории... Пришла пора остановиться, и сделать это нужно вовремя, прежде чем случится нечто неприятное. С каждым днем тревога в моей душе все больше нарастала, и в итоге я решила сама прекратить близкое общение со своей ангельской музой. Но меня хватило лишь на четыре дня.
Я не могла не смотреть на нее, когда она сидит и задумчиво что-то пишет в тетради или телефоне на перемене, не могла не мечтать вновь прикоснуться к ней, обнять, провести рукой по ее волосам... Как-то раз она мне позволила их расчесать - то были поистине волшебные минуты.
Боже, ну почему она одновременно восхищала меня и мучила, хотя сама об этом и не подозревала?! Наверное, здесь снова замешена давняя истина: в этой жизни за все нужно платить, и талант не исключение. Причем, как мне кажется, именно за него порой приходиться расплачиваться самой дорогой ценой, которая только может быть.
И тем не менее, предчувствуя, что скоро я так или иначе не выдержу, я искренне желала Кристине обрести свое истинное счастье. Потому что я знала: со мной она никогда его не получит. Ибо ее счастье заметно (если не совсем) отличается от моего - это я знала всегда. Тогда я часто представляла Кристину в образе голубки или белого лебедя, который летит высоко-высоко в небе, постепенно удаляясь от меня... "Да, мы расстанемся, и очень скоро, но в моей памяти навеки будет образ твой..." Тогда я молилась только лишь об одном: пускай за эти последние недели ничего плохого не произойдет, и я смогу ее отпустить. Ведь я еще верила: Кристина тоже будет меня помнить и ценить то время, которое ей удалось провести вместе со мной. Но Господи, как же сильно я вновь все идеализировала...

Очередная боль и ожидание

Итак, наступил май - наш последний с Кристиной месяц перед разлукой. В праздники я по-прежнему писала для нее стихи и делала рисунки, однако во всех них чувствовалась заметная тревога - я очень переживала из-за предстоящего расставания, ведь осталось уже так мало времени...
Мне очень хотелось, чтобы мои читатели меня поддерживали в эти нелегкие дни для моей души, однако 8 или 9 мая я испытала самый настоящий удар в спину от одной из них.
Все началось с того, что та особа, прочитав мои стихи о Кристине, где я пишу о нашем будущем расставании, захотела узнать подробнее о наших отношениях. И я ей рассказала практически все, будучи совершенно искренней и уверенной в том, что она поймет и оценит то, что я делала все это время для своей неземной Музы. Но какое же меня в тот день ждало разочарование...
Узнав побольше о нас с Кристиной и посмотрев то роковое фото, моя читательница написала мне целый трактат, краткое содержание которого гласило: "Ты совсем уже заигралась в своего "Призрака Оперы", хочешь стать такой же, как Эрик, его тенью. И эта твоя Кристина - внешне она ну никак не похожа на невинного ангела, она скорее школьная Звезда, королева красоты. А ты - ты бегаешь за ней, как верная собачка, за неимением других друзей. Это плохо, если так пойдет дальше, то ты закончишь в точности, как он." Затем она начала мне давать "советы": "Тебе нужно отвлечься, переключиться на что-то другое, больше общаться с людьми, я уверена, тебя поймут еще, если ты сама этого захочешь. Будь более открытой, женственной, научись привлекать к себе внимание, а не скрываться в тени. А про свою куклу-звезду лучше забудь - уж она-то точно никогда не сделает для тебя то, что готова сделать для нее ты."

В первый момент, когда я все дочитала до конца, я очень сильно разозлилась. Опять эти псевдосоветы, которыми меня и раньше (да и сейчас порой тоже) пичкали, совершенно даже не пытаясь действительно разобраться в моих проблемах, так еще и... Ведь многие ее фразы очень напоминали те слова Дениса, особенно про то, что Кристина попросту мной пользуется, и ей на самом деле нисколько не интересно мое творчество, да и я сама. Как же от этого мне стало обидно и больно!
Будучи вне себя от возмущения, я написала той читательницы, что она совсем не знают мою Кристину и никогда уже не узнает, что она причинила мне только боль и огорчение своими ненужными советами и словами, а так же что я никогда не перестану любить и превозносить свою Ангельскую Музу, что бы ни случилось. Никогда.
Я уже догадывалась, что ее следующий ответ будет таким же поверхностным и язвительным, как и предыдущие сообщения, и все же в глубине души надеялась, что она еще сможет понять наши истинные отношения с Кристиной... Но увы, чересчур Земная девушка так ничего и не поняла. Ее ответ был таким: "Ну что ж, как хочешь, я тебе помочь только хотела... Можешь и дальше поклоняться своей Кристине, словно богине, только вот тебе мой последний совет: когда эта красавка тебя бросит (а это случится, уж поверь мне!), не бесись, взобравшись на крышу, и не сбрасывай хрустальную люстру на головы невинных людей! Всего хорошего!"
Для тех, кто еще не знает: те ее слова про люстру и крышу имели прямое отношение к сценам из "Призрака Оперы", когда Эрик узнает, что его Кристина любит другого. И вот теперь эти иронично-издевательские слова были адресованы лично мне... Просто замечательно! Я весь оставшийся день злилась, пытаясь понять, почему другие люди принимают такую чистую и высокую любовь (или во всяком случае, увлечение) за черт знает что?! Я ведь и так уже давно знала, что мы не сможем быть вместе, но я ни коим образом не собиралась удерживать свою Кристину, заставлять ее что-то сделать. Да я, собственно, и не могла так поступить...

* * *

А тем временем, дни продолжали лететь дальше. Скоро должны были начаться экзамены, затем мини-выпускной, и все, наступало лето. С его приходом начиналась разлука. И скорее всего, вечная. Но мне очень хотелось оставить Кристине еще хоть что-нибудь в память о том времени, что мы с ней проводили вместе, и когда я вдохновлялась своей Психеей и Мадонной так, что могла провести весь вечер за написанием пьес, стихов или созданием новых рисунков. Поэтому я приняла решение: собрать все свои работы, посвященные Кристине, и отдать ей их в самый последний день, когда мы еще можем встретиться в школе и хоть немного поговорить. Да, именно так: встретиться, поговорить и... Попрощаться. Приготовив все нужные работы и чувствуя сильное волнение из-за предвкушения нашей последней встречи с моей Музой, я начала ждать того дня. Дня, когда я смогу отдать ей свой последний и самый большой подарок и... Наконец проститься с ней, отпустить белого лебедя ввысь, оставив ему лишь стихи и нарисованную розу. Я стала ждать дня нашего с Кристиной прощания...

Только не это...

Now the day has come
We are forsaken this time...


Тот день действительно настал, день, когда все должно было решиться. 3 июня 2013 года. Еще один навсегда вошедший в мои воспоминания...
Тогда у нас была очередная консультация в школе перед экзаменом, и я могла в последний раз не просто мельком увидеться с Кристиной, но и поговорить с ней. Затем отдать все, что смогла для нее сделать в творчестве, попрощаться, снова погладить ее волосы и... Возможно, даже слегка поцеловать их в последний раз - как я об этом мечтала.
Я была немного взволнованна от предстоящего, но в школу летела как на крыльях, мне так не терпелось снова увидеться со своей Музой и наконец сказать ей все, что собиралась все эти девять долгих лет. Но я не могла и представить, чем в итоге обернется для меня тот день.
Наше последнее с Кристиной свидание просто должно было быть особенным, когда я наконец отпускаю ее и ничего не требую взамен, только лишь сохранить память о тех днях, когда мы были рядом. И мои стихи и рисунки должны были послужить тем самым наиболее важным напоминанием. Если бы она их взяла.
Однако то, что случилось на самом деле... Честно, я ожидала многого, в том числе и не слишком хорошего, ведь я прекрасно помнила о той известной параллели между нами и персонажами моей любимой истории. Но я даже не могла допустить мысли о том, что моя Кристина... Просто не придет. Вообще. Я сидела и ждала ее, пока длилась консультация, а затем резко встала, нервно сжимая ручки пакета, в котором и находился мой подарок Кристине. "Если она не пришла, то как же я смогу ей его отдать? Ведь завтра мы точно не сможем поговорить, а потом... Мы же сдаем разные предметы и больше никак не пересечемся... Господи!"
Сказать, что я была в тот момент расстроена - значит, не сказать ничего. Меня терзали одни и те же мысли: "Почему она не пришла, она ведь знала все, я говорила ей, что хочу кое-что подарить на память. А теперь... Почему она этого не сделала, как она могла так со мной поступить?! Как?! Неужели она так и не поняла насколько все это было важно для меня? А может, я ей действительно не так уж и нужна со своими стишками и архаическими признаниями в стиле сентименталистов XVIII века? Ну конечно же, так всегда было, я и ей со всем этим надоела, поэтому она и не пришла, это из-за моей чрезмерной восторженности Кристина меня бросила! Ну почему именно сейчас, Боже?.. Почему в самый последний день..."

Придя, точнее прибежав домой, я была практически не в состоянии воспринимать реальность. Мою душу переполняли сильнейшая обида и разочарование, я в очередной раз убедилась в том, что меня не поняли и отвергли, швырнули подальше, как надоевшую старую игрушку. Прежде, подобное, как известно, случалось со мной не раз, но то были совсем другие люди, живущие только плоской реальностью, а сегодня... Сегодня это сделала и Она, мое вдохновение, моя Мадонна, моя красавица, моя Психея... И практически так же, как и ее знаменитая тезка, разве что не потому, что любила кого-то другого, а по причине непонимания и равнодушия ко мне и всему, что я для нее сделала за эти годы. А я ведь так надеялась, что хоть в этот раз все будет иначе, и та проклятая история не повторится.
Увы, она действительно повторилась, все случилось почти в точности так, как мне говорили, и как я временами предчувствовала, будучи еще не в силах в это поверить. Сколько раз меня предупреждали... Не только читатели и другие знакомые, но и сама моя интуиция, мой дар предвидеть некоторые события действительно никогда не обманывал, просто я порой не хотела к нему прислушиваться. И в тот день это мне поистине вышло боком.
Нет, даже несмотря на все охватившее меня отчаяние, я все же не перешла границ: я не кричала угрозы, стоя на крыше, не сбрасывала на чьи-либо головы люстры, даже зеркала в квартире не разбивала... Хотела, правда, стаканом в окно запустить, но вовремя себя сдержала, вместо него туда полетел мой любимый кулон в виде сердца с красным камушком в центре. Бросив его туда, я все же закричала, дословно цитируя строки из мюзикла: "You alone can make my song take flight. It's over now, the Music of the Night!"
В переводе это значит: "Дать мне крылья сможешь только ты. Навеки смолкла песня Темноты." Все было кончено. Несмотря на то, что в нашей истории никто особо не пострадал (кроме меня, разумеется), случившееся казалось ужасным. Весь поздний вечер того дня я провела в безутешных слезах и мучениях, я чувствовала себя совершенно выдавленной, точнее раздавленной, убитой, заброшенной и преданной. Причем той, кого я, как и Эрик, боготворила и превозносила как ангела! Мы ведь с Кристиной даже не попрощались - уж лучше бы она мне все в лицо сказала вместо того, что произошло. Если бы в меня тогда по самую рукоять всадили нож, мне и то было бы не так больно. Как ни странно, даже в те минуты я не могла злиться на Кристину, я просто была не в состоянии испытывать к ней подобных чувств. Мне просто хотелось лечь, закрыть глаза и больше их не открывать. Потому что я не видела уже в этом смысла, поскольку лишилась той, кто еще совсем недавно была для меня всем и так нежно ко мне относилась. По телу начал расползаться неприятный холод, голова закружилась. Прошептав уже сбивчивым и прерывающимся голосом "Прощай же, ангел мой земной!", я обессиленно упала на кровать, провалившись в глубокий сон, который не мог мне сулить уже ничего хорошего. Я словно вся окаменела изнутри.

Последняя (не) встреча

How you turned my world, you precious thing
You starve and near exhaust me
Everything I've done, I've done for you
I move the stars for no one

После того, как Кристина не пришла на наше последнее свидание я чувствовала себя совершенно измученной. Нет, оставшиеся экзамены я сдала очень успешно, только моя учеба проходила уже чисто на автомате, я чувствовала себя совершенным роботом, машиной, которую гоняли на трассе до последнего. И я не прекращала думать о своей теперь уже бывшей Музе, те строки в начале из фильма "Лабиринт" очень хорошо подходили к моему тогдашнему отношению к ней.
Я действительно не ошиблась, когда думала, что еще смогу увидеть Кристину, хотя поговорить с ней толком так и не успею. 4 июня я видела ее буквально секунду, ее тогда еще все спрашивали по поводу пропущенной консультации. И то, что она ответила... Впрочем, я уже была готова услышать и такое.
Если прежде я еще могла себя утешить тем, что у Кристины действительно была какая-то важная причина не приходить, то в тот момент я узнала, что она всего лишь... Забыла про консультацию (и нашу встречу, соответственно), поэтому просто проспала! Вот в чем все и заключалось! И это лишь подтвердило мои догадки о том, что Кристина никогда не предавала особой значимости общению со мной. Конечно, кем для нее была я? Всего лишь истеричной и экзальтированной дурочкой, перечитавшей книжек и возомнившей себя невесть кем. Многие так говорят: что я не живу реальностью, общаюсь лишь с вымышленными персонажами и пр., да я и сама не раз повторяла фразу о том, что "Книги мне за всю жизнь дали больше, чем люди, а мертвые обучили лучше, нежели живые." И этим я даже горжусь.
Однако тот день так и не стал нашей окончательной последней встречей, была еще одна, которая прошла как у Цветаевой: встреча-невстреча. В последний день экзаменов, 7 июня, она и состоялась.
Какой же тогда был дождь! И вообще вся окружающая обстановка - словно перешедшая из фильмов Тима Бертона, даже хуже. Именно тогда, кажется, я и видела свою Музу в последний раз. Видела, но почти не сказала ей ни слова. Тогда Кристина зачем-то вновь подстригла свои волосы, из-за чего они уже не выглядели так красиво, как было прежде. И вообще, все ее выражение лица, даже улыбка, казались мне уже совершенно чужими и иными. Это была уже не ангельская красавица, а какая-то холодная и бесчувственная светская кокетка, абсолютно равнодушная к царящим в моей душе страданиям. Во всяком случае, так мне показалось - если бы у меня было время нормально еще раз с ней поговорить, я бы скорее всего поняла, что ошибаюсь, но... Времени больше не было. Мне нужно было идти со своей группой в другую школу, а в моей голове продолжала почему-то звучать тема Лили из последнего фильма про Гарри Поттера. Тема похорон - практически Лакримоза "Реквиема", только не столь бурная. В тот день я хоронила в себе любовь и надежду. Хотя полностью так и не смогла закопать ни то, ни другое. С того дня у меня появилось достаточно времени, чтобы еще раз проанализировать наши отношения с Кристиной и постараться получше в них разобраться. На такой анализ у меня ушло больше года, но сейчас он полностью завершен.

Эпилог (вместо прощания)

"Из всех земных людей я любила ее больше всех. А может быть и из всех моих вымышленных образов-девушек. Как никого другого на этом свете."

Со дня нашей последней встречи-невстречи прошло уже больше года. За все это время я ни разу не видела больше Кристину, даже не общалась с ней по телефону или виртуально. Потому что все слова, обращенные к ней, плотно застряли в самой глубине моей души, я могла доставать их оттуда только частями, когда создавала новые посвященные ей стихотворные и прозаические строки. И с каждым днем, с каждым месяцем я все больше понимала ее истинное отношение ко мне, я думала над этим почти год, прежде чем пришла к окончательному заключению, которое гласило следующее:

На самом деле Кристина конечно же не была святой, тем неземным созданием, которым я часто ее представляла. Что поделать: когда ты кого-то любишь, то всегда его идеализируешь и не замечаешь даже явных недостатков в его внешности или (что особенно важно) душе. Она также не была абсолютно чистой по отношению ко мне и, что греха таить, весьма часто проявляла сильное легкомыслие, не осознавая и не понимая того, чего на самом деле я от нее хотела получить и что пыталась ей сказать в своих многочисленных работах. Но в то же время Кристина действительно никогда не лгала мне и не лицемерила, ей действительно нравилось то, что я пишу, никакой жалости к "несчастному изгою" здесь не было. И уж конечно, Кристина никогда не хотела причинять мне боль, она всегда была со мной доброй и искренней, вот только... Она смотрела на мое увлечение весьма поверхностно: видела лишь наружную часть, а не суть, не могла проникнуть дальше, вглубь моей души. Хотя сама ведь первая сказала о моем раздвоении в свое время...
К тому же у нее было полно других, собственных интересов, никак со мной не связанных. И зачастую она их ставила гораздо выше, чем меня, хотя и не подозревала об этом. Нет, Кристина не была пустенькой куколкой, вроде своей тезки или стереотипного образа Натальи Гончаровой, но тем не менее... Было очевидно одно: по-настоящему она меня никогда не любила , даже вполовину так, как любила ее я. Ей просто нравилось со мной общаться, когда позволяло время, с улыбкой брать и читать мое новое произведение, не подозревая о том, что оно отражает мои истинные мечты и чувства, в том числе и полностью обращенные к ней. А те мои слова, про то, что я мечтаю, даже более того, ХОЧУ за нее умереть - вряд ли она их тоже воспринимала всерьез.
И уж конечно, Кристина не могла представить то, что я когда-нибудь решусь написать о ней мемуарную повесть, ведь прошло уже столько времени со дня нашего расставания... Но я это сделала, потому что хочу, чтобы хотя бы на бумаге моя Ангельская Муза оставалась со мной. Отсюда ее уже никто не сможет забрать. Если я смогла отпустить ее, то навеки обессмерчу ее имя в своих работах, только это теперь продолжает нас связывать, пускай и на расстоянии. Ведь кроме воспоминаний у меня не осталось от Кристины ничего...

* * *

Совсем скоро снова наступит первое сентября, как и было десять лет назад. Вот только на этот раз я уже не увижу ее на торжественной линейке, я буду стоять там одна, вновь в парадном виде: уже в другой, но схожей по фасону блузке с жабо и теперь еще и в черном пиджаке. В точности как моя Лейн - я иногда обыгрываю дома сценки про нее, когда она в одиночестве тоскует без своей Жанны. Но все оставшиеся часы я буду молиться об одном: пускай мне хоть на миг в тот день пригрезится, что где-то чуть поодаль от меня будет стоять Она - такая, какой я всегда мечтала ее видеть, в белом платье и с распущенными, слегка волнистыми волосами. Господи, прошу Тебя, исполни эту мою просьбу.

Остальные герои моих записей ныне живут и здравствуют, в том числе и Денис, с которым мы год назад вновь едва не поссорились из-за одного его опрометчивого выражения - пришлось просить все тех же Андрея и Диму за всем внимательно следить, мало ли что еще случится. Ведь даже теперь, несмотря ни на что, я нисколько не сержусь на Кристину, и по-прежнему с радостью бы умерла за нее, не раздумывая ни минуты. Ведь Поэт должен погибнуть ради своей Мадонны...

Да, для тех, кому интересно: я упоминала, что параллельно с развитием моих отношений с Кристиной, я любила еще кое-кого, но это уже отдельная история, и если я ее запишу, то точно окажусь в желтом домике (дурдоме), потому что первой страницы оттуда уже хватит для составления диагноза. Поэтому я могу сказать лишь одно: что бы ни случилось, я все равно буду любить Его, любить до самой смерти, я уже никогда не смогу забыть этого Ангела Музыки. Он навсегда изменил мою жизнь, раскрыл мою душу до конца, помог мне многое осознать в себе и обрести. За такое я буду вечно Ему благодарна.

А что же насчет моей Кристины... Я уже писала, что давно отпустила ее, я знаю, что так будет лучше для всех нас. И я всегда буду помнить ее и любить, как самого лучшего человека на лице Земли, буду целовать написанные для нее строки и рисунки, предаваясь сладким и нежным воспоминаниям из прошлого...

...А теперь - прощай, моя Кристиночка!

"Да будешь ты благословенна за минуту блаженства и счастия, которое ты дала другому, одинокому, благодарному сердцу!"

Примечание к части: Заключительная фраза повторяет ту, что была в "Повести о Сонечки" Цветаевой

Август 2014