Новогодняя сказка. Cама Гармония

  В десять вечера уже "стреляли"...
Все праздничные приготовления позади. Ждали гостей. Осталось включить иллюминации на террасе. Падал снег. Удивительно, он был первым в уходящем году. Снежинки в медленном вальсе кружились, мягко, как бы с легким вздохом, видимо от усталости, ложились на притихшую землю. Снег серебрился, а когда взрывались редкие ракеты и рассыпали свои огни, то снежинки, и кружащиеся, и те, которые достигли поверхности, искрились. Теперь они были похожи на разноцветных светлячков. Мириады искр во время хлопков освещали землю. Они медленно угасали и вновь вспыхивали, вызывая неповторимые чувства, которые можно пережить только в этот Новогодний вечер. Очарованный, я стоял в этой начинающейся новогодней сказке.
   Чудеса начинались. Снежинки, которые медленно, словно в вальсе сходили с небес, эти сказочно красивые искорки, совсем не мешали,  и можно было наблюдать за звездами вселенной. Казалось, что они сами теперь превращались в снежинок и нисходили на праздник земли. Луч света, сначала, был слабо различим. Он исходил из неизвестной мне галактики.  Через несколько секунд он уже широким потоком стремительно летел. Луч-поток упал мне под ноги! Завораживающе медленно поток поднимался все выше и выше, он охватывал, обтекал, обволакивал меня полностью. Я был подвержен какой-то чарующей силе, ею власть была безраздельной. Моя воля повиновалась, флюиды  неизвестной мне энергии, наполняли меня, они делали меня невесомым, бестелесным. Как бы это пафосно  не звучало, но ощущения полета, полета души, усиливалось.  Звучал всем известный, марш Мендельсона! Я торжественно шествовал по лучу вверх, музыка гремела, это был призыв. Движение все ускорялось, теперь я уже летел, летел в туннели. Невидимый дирижер сделал известное движение палочкой, а левой рукой, как бы собирая последние звуки в кулак, остановил музыку, и в этот самый момент поток вынес меня на неописуемый простор. Это были луга, сплошь покрытые чудесными цветами. Там вдали, слева, простирались величественные горы, вершины которых были укрыты вечными ледниками слегка голубоватого, небесного цвета. Тут небо сливалось с горами и только едва заметная аура вершин, ее свечение, отделяло небо от гор. Это давало возможность наблюдать как зарождаются мелкие ручейки, змейки хрустальной воды. Они смеясь, звеня, сливаются, и вот уже медленной рекой текут на краю замечательного пейзажа. Околдованный красотой, задыхаясь от восторга, я был повергнут в еще неизвестное мне состояние, состояние близкое к экстазу, когда вдруг все пространство наполнилось музыкой. Музыка в этом пространстве, величественном зале природы, звучала невероятно, фантастически! И что совсем было чудесным, цветы, слегка качнувшись, как бы проснувшись, стали подниматься в прозрачный воздух, они закружились парами. Их грациозность, красота и величие были созвучны с той музыкой, которая заставила их кружиться в сказочно прекрасном танце! Звуки удивительного вальса цветов Чайковского и сами цветы в этом танце, делали свое дело. Душа, наполненная их красотой трепетала от радости, душа изнемогала от переполнения ее  неповторимыми эмоциями. Она опустилась медленно в нежный поток и только теперь поняла, что она была захвачена танцем, она была среди этих танцующих цветов. Поток нес ее дальше и только неуловимые, неповторимые запахи цветов и чарующие звуки музыки  продолжали волновать душу.
   Поток звенел своими серебрянными струями-струнами. То колокольчики переливались мелодичным звоном, то что-то еще, совсем неуловимое, вплеталось в эту мелодию. Эта была сама Гармония! Я понял, что поток соединил в себе все звуки и выстроил их  в  такую гармоничную последовательность, что теперь все звучало божественно красиво, величественно, и в это величие вплетались нежность, материнское тепло, зов вечной любви и все это давало надежду.
Эйфория, которая взяла меня в плен, позволила расслабиться...
   И вдруг… резкое падение, нарастание тяжести, я стал ощущать свое тело.   Впереди замелькало что-то зловещее, оно приближалось, расплывалось красным, металось, замещалось черным. Языки пламени уже лизали меня. Ощущение боли в теле, резкой боли в ушах. Эта невыносимая боль! Чувство страха, жуткого страха, раздирали меня. Приседаю, зажимаю уши, закрываю глаза, но, тщетно... Страшные звуки тяжелого металла-рока, раздирающие крики, шипения, хрип, убивали во мне душу, тело стонало, все вибрировало, каждая клеточка молила о пощаде. Это был один из кругов дантова ада.
   Я перестал дышать, я забыл Божественную музыку, потому потерял "воздушность" моей души и, как результат - ад. Я понял, что эйфория, забывчивость прекрасного, отсутствие звенящего чистого воздуха, истоков хрустальной воды , тех ключей жизни,  ведут в Аид. Я стал усиленно дышать, вспоминать те мелодии, божественные струны потока Гармонии. Чудо повторилось! Я стоял на берегу потока, того  прекрасного потока, и не раздумывая долго, опустился в его чистые воды. Пятном расширялась стекающая с меня грязь, она растворялась в серебре мелодии струн. Было стыдно и гадостно, это было сродни предательства. Я ощипывал с себя остатки мерзости, бросал их в поток, поток поглощал их. Приходило медленно ощущение легкости, тело вновь покидало меня, тяжесть его бренного греха больше не тяготили. Хотелось лететь, но поток Гармонии не пускал, он был настолько серьезен и даже, что-то грозное, предупреждающее стало происходить вокруг. По сторонам стали проплывать величественные строения: Нотр Дам де Пари, Кельнский собор, собор Христа спасителя, барселонский, вечно строившийся, Дом... Но, что еще удивительнее, впереди, над потоком, надвигался и разворачивался, открывая свое внутреннее великолепие,  Дом из немецкого городка Пассау. Передо мной предстал знаменитый орган из семнадцати тысяч, семи ста и семидесяти труб и трубок. Это тот орган, самый большой в Европе и теперь я находился в партере, точнее перед алтарем. Реквием Моцарта звучал с такой силой, такой мощью... Я опустился на колени. Это была моя исповедь, слезы жгли, ком в горле душил... Это была очищающая музыка, она поднимала с колен-страстей, приходило понимание возвращения той легкости, полета. Медленно таяли образы храмов, теперь они облачком поднимались в вечность. Реквием стихал, успокаивал душу. А поток все нес меня дальше.
   Свет становился все ярче, он золотился, местами, как бы, закручивался, отчего возникали прекрасные миражи. То тут, то там, слева и справа, чуть ближе и дальше, миражи, миражи... Это были знаменитые хоры,  белый рояль, знаменитые тенора, басы, сопрано, скрипка великого Паганини, всего и не счесть! Тысячеголосые хоры сопровождали несчетное количество инструментов. Грандиозность, торжественность этого действия предвещало "Нечто". Поток нес меня как младенца, как неофита. Было предчувствие посвящения во что-то высокое, святое, таинственное и неповторимое.
   Что-то вроде солнца, которое не слепило и не сжигало, только возвышало, давало надежду, веру, любовь, появилось на небольшой площадке-арене. Это был Божественный свет и звали его Прозрение, в его нежнозолотом окружении стояли в центре арены Орфей, Лин, Фамирид, Полигимния, Эвтерп, Терпсихора…  Сам Мусагет Аполлон руководил ими. С замиранием духа теперь я читал слова, которые они, эти Боги искусств, писали на чудесной доске. Это были слова поэта Прокла, слова, которые выражали чаяния Богов, которые они не могли мне сказать сами, так как я не мог их еще понимать в полной мере. Это был только первый шаг на великом пути посвяшения.
  Я читал...

- Музы, молю — из толпы многогрешного города людского

 Вечно влеките к священному свету скиталицу- душу!

  Пусть тяжелит её мед ваших сот, укрепляющий разум,

 Душу, чья слава в одном — в чарующем ум благоречье.

Кто-то трогал меня за плечо. Гости подходили. Я старался удержать равновесие. Только в Новогодний вечер, Новогоднюю ночь свершаются чудеса! Пусть не чудеса, пусть только сказка.

С Новым годом и дай Бог вам счастья, пусть и у вас бывают сказки!

...а может, вовсе это и не сказка?