9. Необычные состояния сознания в контексте онтоло

§ 9. Необычные состояния сознания в контексте онтологии и философской антропологии

Проблема необычных состояний сознания неразрывно связана с проблемой конституции человека, его сущности и предельных состояний, проявлений. Подобные состояния становятся возможны благодаря особому строению человеческого существа как сущего особого рода, обладающего для-себя-бытием, бытием-в-мире и бытием-с-другими. Через эти экзистенциалы выражается многогранность бытия человека в его взаимосвязи с наличным бытием и бытием другого.

Человек наделен сознанием, выраженным «в субъективной переживаемости событий внешнего мира и жизни самого индивида, в отчете об этих событиях» [1, с. 589]. Человек обнаруживает в первичном акте переживания сам себя как особое сущее, обладающее бытием, и окружающий мир, в который он включен. Благодаря интенциональной направленности и рефлексии осуществляется смысловое и ценностное полагание внутренней и внешней реальностей. Это полагание осуществляется в сфере конкретного опыта, имеющего свои границы. Границы этого опыта конституируются замкнутостью человека на определенных сферах бытия и его активностью, т.е. выстраиванием отношений с бытием и внутри того бытия, в котором он себя обнаруживает.

Вместе с тем существует сфера возможного опыта, закрытая для сознания, ориентированного на наличную реальность и детерминированного повседневностью. Согласно В. Франклу, витальная основа (предмет биологии и психологии) и социальное положение (предмет социологии) в совокупности образуют естественную заданность человека. Эту заданность, по мнению мыслителя, всегда можно «установить и зафиксировать» средствами названных наук. При этом «собственно человеческое бытие начинается лишь там, где кончается любая установленность и фиксируемость, любая однозначная и окончательная определенность» [2, с. 190]. Духовное измерение бытия человека проявляется в свободе. В свою очередь, проявление свободы Франкл видит в личностной позиции, поскольку человек принципиально свободен при формировании установки, выражающей его личное отношение к чему-либо, в том числе к собственной естественной заданности. Человека как «духовное» существо, по М. Шелеру, характеризует «экзистенциальная несвязанность, свобода, отрешенность его […] от принуждения, от давления, от зависимости от органического, от “жизни” и ото всего, что относится к “жизни”, то есть в том числе и от его собственного, связанного с влечениями интеллекта. Такое “духовное” существо […] не привязано к влечениям и окружающему миру» [3, с. 153], оно свободно от него. Возможный опыт открывает сферы бытия, составляющие альтернативную реальность. Данный предикат в этом случае означает не нечто мистическое (экзотическое), но иное по отношению к обыденности (повседневности) существования в эмпирической (объективной, предметной) и социальной (интерсубъективной) реальностях.

Необычная, альтернативная реальность раскрывается в большом разнообразии форм и содержаний. Поэтому характеризовать ее как иную можно лишь постольку, поскольку она ничтожит обычную реальность, т. е. обнаруживается скорее не в отдаленности, а в отделенности от нее. В смысловом аспекте «отдаленной» от обычной реальности выступает реальность, фиксируемая человеком как измененная. В феноменологическом ключе это изменение свойств и качеств реальности, данной в непосредственном переживании. В психологическом дискурсе – это семантические и перцептивные аберрации, синестезии и т. д. В любом случае речь идет о расширении сферы опыта.

При этом необходимо учитывать, что «реальность» здесь понимается не абстрактно-отвлеченно, а во взаимосвязи с человеком, как актуальная данность, в которой он себя обнаруживает благодаря переживанию и осознанию. В связи с представленностью реальности в сознании, и, следовательно, корреляции изменений сознания и реальности, конструктивной представляется дальнейшая разработка предложенного С. Криппнером и А. Роком термина «измененные паттерны феноменальных свойств» [4, p. 33-40]. Х. Плеснер говорит о человеке как о «личном жизненном единстве и сущностно сосуществующих с ним слоях наличного бытия» [5, с. 101]. Но, во-первых, наличное бытие всегда есть определенное бытие человека, т. е. составляет мир для человека (Welt), а во-вторых, необычная реальность всегда дана человеку как определенная «наличность», она наличествуют для человека, также составляя Welt. Картина мира коррелирует с состоянием сознания конструирующего ее субъекта [6], что находит отражение в фундаментальных тезисах онтологии о тождестве бытия и мышления и подтверждается эмпирическими данными, полученными в области экспериментальной психологии. Таким образом, можно констатировать наличие корреляционных связей между состоянием сознания и представленной ему реальностью. Так, обычная реальность соотносится с обычным состоянием сознания, необычная (альтернативная) реальность – с необычным состоянием сознания.

Переживания необычной реальности (в принципе, реальности вообще) опосредованы феноменом телесности. Имеется в виду тело не как биологический организм, а тело вообще, в котором человек себя обнаруживает и которое делает возможным активность, действование человека в мире. Это – такое тело, которое «поддерживает жизнь в видимом нами спектакле, […] его одушевляет и питает изнутри, составляет вместе с миром единую систему» [7, с. 261]. Именно через тело, как определенную целостность, человек осознает себя в мире. Такая медиация осуществляет любое взаимодействие в мире, поскольку тело предстает его частью. Оно отвечает также способам действий в мире – реальности, наделенной определенными свойствами и законами.

Важным понятием феноменологии телесности является «схема тела». Оно выражает переживание и осознание человеком собственного тела, его расположения и образа, динамики, формы, границ, пространственных свойств. В необычных состояниях сознания схема тела может кардинально меняться, преобразовываться. М. Мерло-Понти выделяет перцептивный аспект такого изменения: «Внешняя перцепция и перцепция собственного тела меняются вместе, потому что они суть две стороны одного и того же акта» [7, с. 263]. Исходя из этого он заключает, что «определенная форма внешнего опыта предполагает и вызывает определенное осознание собственного тела» [7, с. 264-265]. Яркой иллюстрацией влияния изменений перцептивного поля на сознание, в том числе на «схему тела», является феномен так называемой «флоатинг-капсулы» (англ. Flotation Tanks). Это сооружение, сконструированное американским нейробиологом Дж. Лилли, представляет собой плотно закрывающийся резервуар, в котором размещается испытуемый. Особенностью резервуара является искусственная внутренняя среда: держащий человека на плаву (в состоянии «невесомости») соляной раствор, температура которого равна температуре человеческого тела; светоизоляция; звукоизоляция. Проведя некоторое время в капсуле, в результате сенсорной депривации человек начинает испытывать эффекты: пребывания в особой реальности; изменения времени и пространства; различных оптических и акустических феноменов; перинатального и трансперсонального опыта; внетелесного опыта и других трансформаций схемы тела (например, чувство «бытия птицей» и соответствующее состояние полета) [8].

Однако изменение формы телесности не ограничивается изменением перцептивной сферы. Так, известны случаи отождествления с различными существами и объектами живой и, соответственно, неживой природы. Причем это отождествление происходит на всех уровнях человеческого существа, затрагивая схему тела, эмоциональные и когнитивные проявления, перцептивную сферу, способы действий и т.д., что также опосредуется телом как целостностью. Таким образом, можно говорить о множественности «тел», в которых человек себя обнаруживает и посредством которых взаимодействует в актуальной для определенного состояния сознания реальности.

Исходным телом, посредством которого человек взаимодействует в привычной реальности, является биологическое тело. Оно приучено к эффективному функционированию, «знает» и формирует множество движений в различных сочетаниях, что обеспечивает возможность активного целенаправленного действия. Образ действий и движений, в свою очередь, формируется исходя из потребностей и желаний человека, его мотивов в широком смысле. Но способы действования биологического тела как элемента природной реальности основываются на мотивах, соизмеримых с его существованием в эмпирической реальности. По мнению А. Гелена, человеческие «движения должны иметь […] богатство комбинаций именно для того, чтобы соответствовать безграничному многообразию обстоятельств и ситуаций, которым представлен человек и которыми он должен овладеть» [9, с. 181]. Таким образом, многообразие движений человека образуется «в столкновении с вещами» [9, с. 182]. Следовательно, возможности биологического тела ограничиваются, во-первых, физическими законами природного мира, а во-вторых, целями человека, определяющими его активность в мире. Переход к необычным состояниям сознания и соразмерным им реальностям, в которых снимаются законы естественного мира и целесообразность привычных паттернов и комплексов движений, ведет к преобразованию формы тела, его схемы, свойств, качеств и способов проявления активности.

Показательными факторами индукции необычных состояний сознания являются моменты: 1) «отрицания» биологического тела (самоистязание, голодание, обезвоживание, кровопускание, удушение, крайние температурные воздействия); 2) выполнение телом непривычных, необычных движений и положений, неадекватных и ненужных для эффективной деятельности в обычной реальности (ритуальные танцы, кружения дервишей, йогические асаны); 3) смена режимов функционирования тела (гиперактивность, релаксация, засыпание и др.).

Таким образом, тело обладает возможностью самотрансцендирования и способно опосредовать переход к необычным состояниям сознания и восприятию необычной реальности. Это доказывает и доминирование в древности телесно-динамических ритуалов, «в которых тело играло роль “моста” между профанным и сакральным мирами, было главным проводником религиозного опыта» [10, с. 569]. Примечательно, что необычные состояния сознания, индуцируемые телесной динамикой, привлекают внимание современных исследователей. В частности, изучается целительный потенциал состояний, возникающих в процессе «танцевально-двигательной терапии» [11; 12].

Другим важным аспектом человеческого существа является его социальность. Человек – существо социальное, встроенное в общество, взаимодействующее с другими его членами. Так человек обнаруживает себя включенным не только в эмпирическую, но и в социальную реальность, также детерминирующую человека своими порядками. Социальные порядки, идеалы, взаимодействия формируют сознание членов общества. Иначе, социализация происходит путем формирования такого сознания, которое адаптировано к требованиям общества и способно осуществлять эффективную коммуникацию в социальном пространстве. Индивиды должны обладать «сходным» сознанием, чтобы даже на речевом уровне взаимодействовать друг с другом. Этот тезис имплицирует установки интерактивной парадигмы, предполагающей «принципиальную взаимную согласованность состояния языкового сознания человека с его общим функциональным состоянием» [13, с. 231]. По мере изменения сознания изменяется и язык, выражаясь в словах и грамматических формах, несвойственных речи человека в обычном состоянии сознания. Изменяется структура предложений, употребление глагольных времен, падежей и т.д. По мнению Д.Л. Спивака, для каждого необычного состояния сознания можно составить свой «разговорник». Причем, используя такой разговорник для общения с человеком, находящимся в соответствующем состоянии сознания, можно многократно повысить эффективность вербальной коммуникации [14]. Отсюда, «установление наличия или отсутствия ИСС следует связывать с совершившимся фактом перехода на качественно своеобразный модус организации языковой способности и речевой деятельности» [13, с. 13].

Адекватная и успешная активность человека в социальной реальности – «коммуникационном пространстве» – становится возможной благодаря наличию «консенсусного» сознания. Консенсусное сознание как общественный идеал не только выстраивает образцы коммуникации, но также осуществляет регулятивную функцию, формулируя нормы, контролирующие поведение человека в целом, способы и цели его деятельности. Эти нормы экстраполируются и на существование человека в эмпирической реальности, определяя способы ее восприятия и осмысливания, и на внутреннюю реальность. А.В. Россохин связывает необычные состояния сознания с переходом «от социально-нормированных культурой форм категоризации к новым способам упорядочения внутреннего опыта и переживаний» [15, с. 26].

К способам продуцирования необычных состояний сознания можно отнести социальную изоляцию. Примеры преодолевания социальности, снятия ее ограничений обнаруживаются в различных духовных практиках, в которых один из этапов духовного развития человека связан с отшельничеством, затворничеством, ретритом или обетом молчания. Практики инициирования необычных состояний сознания, разумеется, не должны отождествляться с духовными практиками, но могут лишь включаться в них как составная часть – в качестве психотехнического элемента. Снятие социальных влияний на сознание человека может рассматриваться как разрушение привычного мира, и в первую очередь социальной реальности. Это создает благоприятные условия для формирования состояния сознания, релевантного другому типу реальности, замещающему реальность обычную.

Предельные выражения необычных состояний сознания связаны с трансперсональностью человека. Трансперсональные области, открывающиеся человеку в необычном состоянии сознания, являют прекрасный пример необычной (альтернативной) реальности. Как характеристика человека, трансперсональность проявляется при: изменении человеком способов структуризации привычного пространства и времени; трансцендировании вовлеченности в эмпирическую и социальную реальности; трансформации схемы тела и способов проявления его активности; реорганизации эго с его когнитивными, волевыми и ценностными структурами; изменении корреляции между уровнями сознания.

Таким образом, проблема необычных состояний сознания высвечивает многомерность человека и его бытия как отличительную характеристику, благодаря которой вообще становится возможным знание о различных состояниях сознания. Многомерность человека делает возможным его размыкание, изменение способа существования, преодоление давящей повседневности и переживание полноты собственного бытия, чувство подлинности трансцендентного и утрату ощущения «разорванности» бытия.

Но многомерность выступала бы сама в качестве фактора «разорванности», фрагментарности человеческого бытия, если бы не было определенного единства. Формы и способы бытия человека в различных феноменальных реальностях настолько различны, а его возможные качества настолько разнообразны, что может сложиться ложное впечатление о наличии множества субъектов вместо одного. Но речь идет об одном человеке и состояниях его сознания. Поэтому человек как целостность есть то, что свидетельствуя, он присваивает, а его сущность выражается через единство в опыте. В завершенной форме это единство предстает, когда осознается, т.е. когда элементы опыта интегрируется посредством разума. Именно поэтому главным этапом интенсивных психотехнологий (в том числе холотропной терапии С. Грофа) является не само получение переживания необычной реальности, а последующая интеграция этого опыта. Так как человек обнаруживается в обычной реальности, его единство и целостность реализуются путем осознания потенциала необычных состояний сознания, их продуктивных возможностей для гармонизации обычного существования.

Поскольку человек есть определенное единство в опыте, постольку можно констатировать наличие нитей взаимодействия и взаимовлияния, связующих друг с другом пары «состояние сознания – соразмерный тип реальности». Так, опыт, полученный в необычной реальности, наполняет смыслом обычную реальность. Такое определение близко формулировке У. Джеймса: «Видимый мир является лишь частью иного, духовного мира, в котором он черпает свой главный смысл» [16, с. 378]. Откровения, полученные в необычных состояниях сознания, устанавливают ценностные ориентиры, дают новое понимание мира, себя и сферы человеческих отношений, формируют новые стратегии бытия-в-мире и бытия-с-другими. Станислав и Кристина Гроф на основании многолетней психотерапевтической практики заключают: «Люди, пережившие мощные трансформирующие переживания и успешно применившие их в своей повседневной жизни, демонстрируют весьма заметные изменения системы ценностей и жизненных ориентаций» [17, с. 359]. Биографии пророков, духовных учителей, а также случаи из медитативных и трансперсональных практик изобилуют соответствующими примерами.

--

1. Лекторский В.А. Сознание // Новая философская энциклопедия: В 4 т. Т. III. М.: Мысль, 2010.
2. Франкл В. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990.
3. Шелер М. Положение человека в Космосе // Шелер М. Избранные произведения. М.: Гнозис, 1994.
4. Rock A., Krippner S. Does the Concept of «Altered States of Consciousness» Rest on a Mistake? // International Journal of Transpersonal Studies. 2007. Vol. 26.
5. Плеснер Х. Ступени органического и человек. Введение в философскую антропологию // Проблема человека в западной философии: Переводы. М.: Прогресс, 1988.
6. Шичанина Ю.В. Измененные состояния сознания и методы онтологии // Современная онтология – IV: Проблемы метода: Материалы международной научной конференции «Современная онтология – IV: Проблемы метода» (28 – 30 июня 2010 г., Санкт-Петербург, Россия). Т. 2. СПб.: СПбГУ ИТМО, 2010. С. 69-83.
7. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. СПб.: Ювента, Наука, 1999.
8. Kjellgren A., Lyden F., Norlander T. Sensory Isolation in Flotation Tanks: Altered States of Consciousness and Effects on Well-being // The Qualitative Report. 2008. Vol. 13. № 4. P. 636-656.
9. Гелен А. О систематике антропологии // Проблема человека в западной философии: Переводы. М.: Прогресс, 1988.
10. Пелипенко А.А., Хачатурян В.М. Измененные состояния изменяющегося субъекта в контексте кризиса логоцентризма // Субъект во времени социального бытия: историческое выполнение пространственно-временного континуума социальной эволюции. М.: Наука, 2006.
11. Козлов В.В., Гиршон А.Е., Веремеенко Н.И. Интегративная танцевально-двигательная терапия. СПб.: Речь, 2006.
12. Woods A. The Use and Function of Altered States of Consciousness within Dance/Movement Therapy: A Thesis for the degree of Master of Arts. Philadelphia: Drexel University, 2009.
13. Спивак Д.Л. Измененные состояния сознания: психология и лингвистика. СПб.: Ювента; Филологический ф-т СПбГУ, 2000.
14. Спивак Д.Л. Матрицы: Пятая проза? (Филология измененных состояний сознания) // Родник. 1990. № 9. С. 15-19.
15. Россохин А.В. Рефлексия и внутренний диалог в измененных состояниях сознания: интерсознание в психоанализе. М.: Когито-Центр, 2010.
16. Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. М.: Наука, 1993.
17. Гроф К. Духовный кризис: Когда преобразование личности становится кризисом. М.: АСТ, 2003.