Под стук колёс

Закончив работу в вагоне, проводница присела ко мне на нижнюю полку. Мы с ней разговорились. Билеты собраны, чай разнесла по купе, я помогла ей доставить людям постели. Вот после этого она и зашла ко мне. В моём купе тихо, только на верхней полке спит военный. Мы стали шептаться.
– Я одна живу сейчас, родители в деревне, у меня мальчик дома, 11 лет, он в интернате, так как я езжу, часто в дороге, а если бывают выходные, я его забираю, конечно. Нет, мужа уже нет, развелись мы. А начиналось всё замечательно. Мы в поезде познакомились, вот как с вами, он тоже мне помог, крутился весь вечер около меня. Стал спрашивать, когда у меня выходной будет. А у меня работа сменная, ну, я призналась, что через два дня как раз и будет выходной. Назначила ему свидание. Мальчик мой, Аркаша, до выходного должен был оставаться в интернате, он же ученик. Вот я и пришла в назначенное место в парке, под памятник Кирову. Потом она вдруг смутилась.
– А может быть, вы спать хотите, пассажиры всегда в поездах едят и спят.
– Нет, нет, не беспокойтесь, рассказывайте.
– А знаете, пойдём в вагон-ресторан.
– А вам можно оставлять вагон?
– Вообще-то нет. Ладно, посидим в коридоре, там откидные сидения есть.
– И что же дальше?
– Уговорил он меня поехать с ним погулять в лес, у нас там близко лесок, чистенький, зелёный, деревья смешанные – и сосенки, и берёзки, и клёны есть. Отвезла я Аркашу к маме, она рада, не знает, куда его посадить, чем угостить. А ему картошечку бы, да с солёным огурчиком – папаша приучил.
– Он что у вас пьющий?
– Ваня мой? Нет, вначале не пил, когда мы в лес поехали, я в сумку положила яблоки, хлеб, колбаску, перекусить захочется, так?
– Конечно…
– Устроились мы  на полянке, поесть решили. Смотрю, он из своего рюкзачка тоже вынимает продукты и… бутылку водки. Я просто замерла: «Ты, говорю, что придумал, что я пить с тобой водку буду?» А он, что бы вы думали, встал и медленно так бутылку открывает, а потом водку выливает в траву… «Вот так, думаю, пьющий человек скорее руку себе отрежет, чем водку, целую бутылку, в траву выльет».
– Я повеселела, стали мы дурачиться, молодые, смешные. Он меня усадил на плечи и давай скакать, как лошадь, ещё и кричит: «и-го-го!» Хороший был день. В лесу птички поют, дятел стучит, что-то шелестит, ветер кроны деревьев колышет…Уже поздно мы забрали Аркашу у бабульки, и поехала я домой.
– Ирочка, – это мне он говорит, – когда ещё разок встретимся?
А я задумалась. Что мне делать с ним? Непьющий – это замечательно, а что ещё? Ну, подумала, подумала и спрашиваю:
– А ты где, Ваня, работаешь?
– Автомехаником работаю на большой базе.
– А кто начальник у вас?
– Акимов, – а сам смеётся, – ревизор ты, оказывается.
– Вот видите, всё помню. А мы уже пять лет, как развелись. Я даже не знаю, где он…
А Аркаша скучает. Отец.
– Жалко. А как получилось, что развелись?
– Понимаете, он у меня до того хорош, плюнуть некуда, как говорится. Нет, на самом деле, Ваня высокий, стройный, красивый, сильный. Волосы чёрные, как смоль, а глаза серые, лучистые. Приметный был очень. Сначала одна дамочка сманила, машину у них чинила и запала на Ваню, потом он как-то сник. Может, совесть заела, мать у него умерла, он стал пить. Наш человек и не человек вовсе, если не пьёт. Я его прогнала, Аркаша плакал, он сказал мне потом, спустя два года.
– Был бы я с тобой, Иринушка, не пил бы.
– Не привязывать же тебя к себе! Ты выбрал себе молоденькую красавицу, бездетную. Она тебя выпотрошила до дна и бросила. А мы тут с сыночком колотимся, из сил выбиваемся. Трудно.
– Пусти обратно, раз трудно, я же просил тебя сколько раз, пусти и прости.
– Один раз пущу, ты снова будешь погуливать, я уж тебя знаю. Вот так с тех пор пять лет минуло, в последнее время не появляется, не звонит, то Аркаше подарки приносил ко дню рождения, то исчез совсем.
– Может, женился?
– Не знаю. Только я уже отвыкла. Напашешься по вагонам, набегаешься, сил никаких, спать хочется, кажется, так бы целый день и спала. Смены же всякие у нас бываю, я уже и перепутала, где день, когда ночь наступает…
– А если бы вдруг покаялся ваш Ваня, попросился обратно, приняла бы?
– Наверное, приняла бы. Аркашу жалко, вот кому папа нужен. Ну, заговорила я вас. Устали, наверное, а о себе ни словечка не сказала…
– Нам ещё три дня ехать вместе до Красноярска, вот и поговорим, я расскажу о себе.
– Тогда спокойной вам ночи. В поездах спать хорошо.
– Спасибо. И вам спокойной ночи.
Я возвратилась в купе и вспомнила, как Ирина скакала по лесу на сильной высокой «лошади», на Ване, как была счастлива, как они смеялись и слушали пение птичек лесных и постукивание дятла. Почему расстались? Неужели так страшна измена? Или водка проклятая своё дело сделала. Я бы, наверное, всё же постаралась узнать, где хоть он, ведь ребёнок обездоленный растёт. Не знала я, засыпая, что история Ирины и Вани ещё не закончилась.
А поезд стучит на стыках рельс, с шумом проносятся встречные составы, чуть позвякивает ложечка в стакане… и я уже сплю.
Ночь длинная, тёмная, на какой-то станции стоим долго, потом снова поехали, а через некоторое время скрежет, треск, стали вагоны. Пассажир с верхней полки приподнялся и сказа как будто сам себе: «Кто-то стоп-кран сорвал». А я уже вроде выспалась, хотя мы едем дальше, но какой-то топот по коридору, движение.
Выглянула я, а там Ирочка, проводница наша с огромным ведром цветов в руке. Она глянула на меня и засмеялась.
– Вот и объявился мой Ваня с подарком!
– Это он вам цветы принёс? – спросила я.
– Он в поезд пробрался, в каком я вагоне не знает, ночь. Поезд уже прошёл станцию, где он зашёл в вагон, ему сходить надо, он же без билета. Стал кричать, сорвал стоп-кран. Вот мне передали ведро это, полное цветов, говорят, успел крикнуть перед тем, как спрыгнуть вниз: «Ирине, проводнице передайте, она где-то в поезде, скажите, Ваня с приветом!» Ой, пошли в проводницкое купе, там девчата стол накрыли ради меня, посидим немного. Ведро с водой, а цветы как пахнут! Пошли!
Я халат накинула, любопытно же. Пошла в конец вагона, а там три женщины молоденькие. На столике еда из вагона-ресторана, курица, салаты всякие, каша на гарнир и стопочки. Ира добавила ещё одну стопку для меня.
– Ну, – сказала одна из женщин, – давайте выпьем за Ваню. Вот это любовь!
– Да, обзавидуешься. Ты королева, Ирка!
– Она-то королева, а Ваня каков! Я таких и не видела, – поддержала тост ещё одна проводница.
Мы выпили по стопочке водки, закусили. Цветы своим ароматом заглушали  запахи еды, алкоголя. Стало как-то тепло, уютно.
– Ирочка, – вступила и я, – скажи честно, впустишь теперь Ваню?
И все дружно начали скандировать вполголоса: «Впусти, впусти, впусти!» То одна, то другая женщина наклонялась к цветам, хотелось спрятать лицо в их благоухании и выйти помолодевшей, освежённой. Потом опять остановка. Проводницы разбежались по своим вагонам, Ира тоже подняла заглушку, по ступеням проходили, пробирались с вещами люди. Я  не знала, который час. И какая разница, всё равно ехать ещё долго. Высплюсь.
Утром, как и обещала, рассказала я Ирочке о себе. Ничего романтического. Замуж не вышла, сейчас уже поздновато, мама старенькая, нужен уход. Вот мы с мамой и доживаем вместе. «Ты, Ирочка, уже Ваню своего за пять лет проучила. Не обделяй себя и  сына. Я уверена в том, что муж будет любить вас. Вон как далеко забрался, видно, хотел забыть… Но разве от себя убежишь? Эти цветы в ведре тебе память на всю жизнь. Как я хочу, чтобы вы все были счастливы. Жалко только, что твоего Ваню не успела увидеть. Там все проводницы ахали от восторга».
Вот такая история дорожная. Даже мне, попутчице,  память на долгие годы…