Стадия 1. 1

 В комнате стоял аромат запоздалой осени. Когда за окном постоянно льет дождь, серость застилает всю вереницу улиц, вследствие чего и сам человек становится пасмурным под влиянием этих факторов.

 От него не раз уходили женщины. Иногда он останавливал их, но только по-своему, заглушив все озвученные в ее голове диалоги, а иногда в нем не было ни малейшего желания даже повернуть за ней защелку в двери. Было по-разному. Много сказанного, много невысказанного. Но было одно то, что женщины умели делать очень искусно. Будто им это было дано уже при рождении. Они очень красиво могли исчезнуть из твоей жизни. Вот буквально вчера вы наслаждались обществом друг друга, ты одаривал ее комплементами, она с благодарностью принимала их, но тут же на следующее утро от нее остается только записка с нежно написанным спасибо. Вы могли прожить целую вечность вместе, но если ваша женщина ушла, молча забрав с собой вещи – это серьезно. Вы думаете она думала об уходе день, может быть два? Нет, конечно же нет. Она тщательно обдумывала эту диллему каждую секунду проведенную с вами. Ведь, ей тоже не хочется все портить. Перед тем как что-то испортить, что-то обязательно занимающее важную часть в ее жизни, она непременно даст себе время. Женщины уходят навсегда. И он знал это. Он знал это, но не хотел с этим мириться. Как и с большей частью несправедливостей в этом мире относящимся к нему.

 Тщательно проверив уже запыленные уголки своей хижины, он не нашел ни единого следа ее присутствия здесь раньше.

- Да, да, она ушла, - повторил себе под нос Гофман. Его фамилия была то ли немецкая, то ли еврейская. Он никогда не имел пылкого интереса к своему происхождению. Но если его спрашивали откуда он родом, он гордо отвечал: моя родина - Франция. Это было ему на руку, ведь евреи с французами имели несколько схожих черт. Но они никогда не признают этого, поэтому споров он избегал. Все национальности для него были давно перемешаны между войнами, переселениями и чувствами.

 Она же прослыла русской француженкой в тех краях. В них таится еще больше гордости и шарма. Больше, чем в просто русских. Больше, чем просто во француженках. Она была не той, за кем будут бегать толпы. Она была слишком недоступна для масс, но слишком очаровательна для одного. И самое страшное было то, что она ушла. Такой женщиной хотел обладать каждый мужчина. А мужчины – они собственники. Вы понимаете что из этого следует? Она каждый раз объясняла новым мужчинам, что она свободная женщина, а мужчины пытались опять и опять запереть ее в своей жизни. Возможно, она не так объясняла, возможно, они не так понимали ее или вовсе ее не слышали. Конечно же, впоследствии, она карала безотлагательно за ограничение ее свободы. По-разному. По-божески, конечно, реже. Женщины далеко не ангелы, как оказалось бы.  Но, как бы это не было красиво описано словами, люди за ее спиной и те, кто так и не смог разделить ее вселенскую любовь, называли эту милую леди с особой нежностью - шваль. Обычно они произносили это с некой задержкой, чтобы насладиться собой и своей эрудицией.

 Иногда Гофман заступался за нее, но это было довольно редкое явление. Чаще, про себя, он разделял мнение масс. А еще чаще не обращал на это никакого внимания. У него больше не было необходимости выдавать себя за что-то большее при ней, как делали другие мужчины. И он давно смотрел на этих мужчин с сожалением. Ведь, он знал ее секреты, а они нет. Он знал, что когда она вечером приходит домой одна, обязательно нальет себе бокал полусладкого. И глотнув первый раз, сморщится. Он знал, каково это просыпаться с ней, а они нет. Да, это было похоже больше на соревнование между мужчинами: кому больше она раскроет себя. Они были не добровольно втянуты в эту игру. Но их это вполне устраивало, и они не предпринимали разрушительные меры к этой аркаде, ведь это бы расстроило зачинщицу.

 Гофман был ее любовником, ровно, как и все остальные. Он никогда не предъявлял ей претензии насчет этого, так как и сам имел полную свободу действий. Но то, что она каждый раз возвращалась к нему, выделяло его из этой кучки ухажеров. Он всегда знал, что она вернется. Она всегда знала, что ей есть куда возвращаться.