Дело труба

               
                Посвящается брату.


             - Тёть Насть, дай трубу, - заявляет с порога сама невинность с кристально чистыми глазёнками.
             - Пёс тя не видал-та, Ваньша! Зачем тебе труба? – проговаривает тётя Настя, вылезая головной частью тела из печки с чугунком дымящейся картошки.
             - Мать велела… - неуверенно говорит Иван, чем настораживает тётю Настю.
             (По дороге шестилетний мальчуган забыл, зачем его послали к соседке, но, будучи ребёнком исполнительным, твёрдо решил выполнить поручение, для чего пустил в ход свои логические способности и богатую фантазию.)
             - Наша-то труба сломалась… самовар поджечь нечем, - с тихим вздохом, но уже твёрдо, поясняет честный Иван, рассеивая, тем самым, сомнения тёти Насти.
             Вздохнув, та наклоняется, с трудом лезет за печку в тёмный угол и... долго, наощупь, гремит невидимыми предметами. Не найдя искомую вещь, встаёт на колени и почти лёжа проникает в узкое пространство между стеной и печкой.
             Наконец,  выдёргивает что-то и с облегчением начинает вылезать.
             Приподнимаясь, она наступает на хвост кошки, лакающей молоко из блюдца. Та с истошным воплем, от которого тётя Настя вздрагивает и снова оказывается на коленях, вспрыгивает на лавку и… обжигается об чугунок с картошкой.
             Обезумев от боли и обиды, кошка, увлекая за собой чугунок, с налёта плюхается в помойное ведро (а что такое деревенское помойное ведро... лучше не вдаваться в подробности).
             Ведро опрокидывается, и его содержимое разливается по кухонному чулану, расточая благовония.
             Обезумевшая не меньше кошки тётя Настя, стоя на коленях в помойной луже, одной рукой протягивает невозмутимому Ивану трубу, а другой рукой пытается (вероятно, от досады) дотянуться до его уха.
             Увернувшись, Иван спас ухо и при этом ловко завладел трубой.
             Оценив ситуацию в чулане и расположение утвари в сложившейся обстановке, Иван тихо и невинно сказал:
             - Ой, тёть Насть, я совсем забыл… Мать решето велела…
             Охнув, тётя Настя села на валяющееся помойное ведро, соскользнула с него, ушибла ягодицу и, в высшей степени обозлённая, протянула руку, чтобы схватить бесёнка (то есть ребёнка) за шкирку. Но деревенская этика не позволяла оставить соседку (то есть нашу мать) без решета.
             С великим трудом тётя Настя приподнялась, с грохотом сбив кучу ухватов, зацепившихся за верёвочку фартука. Кочерга стукнула её по уху.
             И теперь, уже совершенно оглушённая, тётя Настя дрожащей рукой сняла с гвоздя решето и, собрав все свои силы, запустила в невозмутимого Ивана.
             Кошка, к тому времени забравшаяся в безопасное место на верхнюю полку, уже успокоилась. Она с любопытством проследила за троекторией полёта решета и, попытавшись поиграть с ним лапкой, нечаянно спихнула с полки мешочек с мукой.
             Поймав решето правой рукой (в левой была уже труба), Иван не отступил.
             ...Обсыпанная мукой тётя Настя, стоя на коленях в помойной луже с плавающей в ней свежесваренной картошкой, обречённо молчала.
             Наступила зловещая тишина.
             Увидев муку на голове тёти Насти, сообразительный Иван хитро блеснул глазёнками:
             - Тёть Насть, я вспомнил... Мать ведь муки просила.
             Тётя Настя тихонечко завыла…
             В эту минуту в избу вошёл Николай, взрослый сын тёти Насти. При виде столь ужасающей картины он потерял дар речи, вопрошающе мыча в сторону матери.
             Ситуацию выправил сообразительный Иван.
             Аккуратно положив решето и чёрную, в саже, самоварную трубу на стол, прямо на сверкающую белизной скатерть (надо заметить, тётя Настя была необыкновенной чистюлей), Иван поднял правдивые глазёнки на Николая и тихо сказал:
             - Да тут тёть Настя спички ищет… Мать просила взаймы…
             Николай вытащил из кармана коробок и протянул его Ивану.
             Уходя, краем глаза, Иван увидел, как кошка спрыгнула с полки на спину тёти Насти и… окончательно её «успокоила».
             Тоже «окончательно успокоенный», Иван пошёл домой.
             - Ма, а у тёть Насти не было соли, - с порога заявил счастливый Иван, вспомнив, за чем его посылали, - пойду к тёть Лизе.

             Из разговора у колодца:
             - Скучно было бы в деревне без Ивана!
             - Ох, и не говори, соседка!
                ...